Когда Россия в этом году отмечала День Победы в память о победе Советского Союза над нацистской Германией, Владимир Путин осудил русофобию, антисемитизм и пообещал и впредь защищать международные законы.
Так и хочется сказать: найди три ошибки.
Мы согласны с президентом в том, что антисемитизм заслуживает осуждения. Надо сказать, что Россия и правда добилась большого прогресса в борьбе с ним. В прошлом обстановка там была ужасной: еще и ста лет не прошло с тех пор, как в России одновременно жестоко преследовали евреев и создали «Протокол сионских мудрецов» — фальшивку, подводящую под антисемитизм законные идеологические основания.
Сегодняшнюю Россию в этом винить нельзя. Но именно из-за такого проблематичного прошлого руководству страны и следует проявлять самую глубокую последовательность как на словах, так и на деле.
Вместо этого Путин сам способствует распространению мифов о еврейских большевиках. Не было никаких сомнений в том, кого имел в виду его собственный протеже Петр Толстой, заместитель председателя Государственной Думы, нападая на «людей, являющихся внуками и правнуками тех, кто рушил русские храмы».
Так что когда Путин осуждает антисемитские течения, это звучит так же бессмысленно, как и его обещания и впредь защищать международное право. После того как он сам не раз откровенно его нарушал — например, оккупацией Крыма — окружающему миру следовало бы поостеречься такой защиты.
Русофобия — это отвратительно. Но сильный лидер должен с ней бороться, показывая хороший пример. Когда международное сообщество вводит санкции против российских граждан, высылает российских дипломатов, порицает организованное российское мошенничество в спорте и поднимает шум, если Путин сжимает хватку, — это вовсе не выражение страха и нелюбви к российскому народу и его стране.
Это реакция в адрес самовластного правителя, который перепутал авторитет с авторитаризмом. Это критика предназначена Кремлю. И Путин это прекрасно знает. Называть критику режима «русофобией» — жалкая попытка уйти от ответственности.
То, как он обращается с лидером оппозиции Алексеем Навальным, которого Amnesty International недавно восстановила в списках узников совести, — лишь один из индикаторов того, насколько плохо в современном Кремле представляют себе правосудие, права человека и уважение демократических правил игры.
Вероятность, что на Навального покушались не люди, связанные со службой безопасности ФСБ, которую ранее возглавлял Путин, ничтожно мала.
Так же мала и реальная оппозиция в Госдуме, где партия Путина «Единая Россия» контролирует решения практически по всем практическим вопросам. Критически настроенная к системе оппозиция просто не допускается. Тот факт, что Навального поддерживает все больше людей, сочли настолько устрашающим, что российская Федеральная служба по финансовому мониторингу (Росфинмониторинг) объявила его движение экстремистским.
В настоящее время московский суд решает, следует ли приравнивать оппозиционную политическую группу к чеченским террористам. Приговор станет мерилом независимости суда в путинской России.
В классическом произведении Макиавелли «Государь» властителю советуют предпочитать страх народа его любви. Преданность мимолетна, а страх можно контролировать. До тех пор, пока ты сам управляешь силовым аппаратом.
Как недавно написал ведущий эксперт по России Марк Галеотти (Mark Galeotti): Путин сидит на троне из штыков и дубинок — и вынужден держаться за него.
