Интересно, что после встречи Путина и Лукашенко в Сочи в прошедшие выходные, по соцсетям прокатились дискуссии о том, что, дескать, российский лидер поставил перед коллегой ребром вопрос признания Крыма. Эта информация, конечно же, глупость, но тема оказывается действительно ключевой в оценке устойчивости путинской системы, её исторической длительности.
С одной стороны, «крымский вопрос» как значимый фактор помещается в смысловой центр нового расклада на постсоветском пространстве, равно как и азербайджанская победа над Арменией в борьбе за Карабах перевернула региональный расклад. Поэтому, учитывая остроту и веер последствий, Москва не ставит его ребром как условие сближения. Но парадокс в том, что оценка дальнейших последствий санкционной войны, включая крайние ее формы — риски блокады, критически важна для партнеров РФ по интеграционному проекту и его перспектив.
Так что мы имеем? Налицо высокая степень адаптации госкапитализма РФ к разного рода ограничениям — продемонстрирован хороший тестовый опыт прохождения низких цен на углеводороды плюс опыт торможения промышленности и услуг в пики пандемии. Объем нефтегазовых доходов России снизился в 2020 году на 2,3 трлн руб, то есть с 39,3% до 28%. Но ничего критического не произошло — темпы, конечно, снизились, но резервов накоплено достаточно. Правда, ключевым индикатором послужит 2024-й — год десятилетия начала «крымско-донбасских» санкций. Посмотрим, насколько активно будут развиваться промышленные отрасли к этому периоду. России нужен рост.
Второй момент — возможная внутренняя ревизия. Отсюда необходимость лучше держать дистанцию и не сокращать количество маневров при более тесном сближении с Москвой.
Однако такое позиционирование в наиболее радикализированной конфликтами западной части постсоветского пространства могут позволить такие самодостаточные страны, как Казахстан, Узбекистан, Азербайджан. К примеру, Баку имеет в арсенале две орбиты — экономику Турции и экономику СНГ.
При этом Казахстан, Азербайджан и Узбекистан сохраняют преимущества конструктивного диалога с западным ядром — США, Великобританией, Италией, Германией. И это определенно уникальное позиционирование.
Один из фронтов этой войны — попытка обвинить КНР в рукотворном происхождении вируса. К концу лета Байдену будет представлен доклад, выводы которого могут оказаться источником многомиллиардных исков к Пекину. Тема «кто виноват?» — весьма плодородная почва для очередной эскалации.
Она пока особо не заявлялась в повестке, но может оказаться наиболее чувствительным способом давления с помощью «заинтересованного в этом действе мнения народных масс». Это больше чем конфликт отдельного государства с отдельной корпорацией типа Huawei по поводу налогов и технологий. Это каждого касается — если убедительно докажут или будут настаивать, что вся эта катастрофа рукотворная. На кого-то ведь нужно повесить убытки, сотни тысяч смертей, ограничения свобод, риски последствий от вакцин.
Если американцы сумеют «стигматизировать» китайское руководство, то следующий шаг — иски на сотни миллиардов.
Позиция Совбеза РФ уже озвучена: Россия на стороне КНР. Поэтому именно через постсоветский лагерь может пройти фронт давления на Китай. Москве могут предложить альтернативу — либо нейтральное участие в условном антикитайском лагере, либо усиление западных санкций.
Если Россия останется с Китаем, тогда и интеграция вокруг Москвы окажется перед региональным выбором — вы с кем?
И, наконец, наиболее существенный момент — есть ли альтернатива евразийскому проекту и какой ценой? Принятие европакета реформ определенно продиктует крах оставшихся суперпрезидентских вертикалей. А парламентская модель нигде в СНГ не показала истории «успеха» — очевидных положительных преимуществ для развития государства и уровня жизни. За исключением, пожалуй, Грузии, подпитывающейся за счёт азербайджанского и российского торгового транзита. Так что «парламентская система» теперь почти синоним «краха» с точки зрения любой действующей политической элиты. Те, кто оказался внутри такой системы, стремятся найти способы удержаться у власти, а те, кто не проводили подобных реформ, — ещё более ценят свои островки стабильности.
В принципе, расклад на 2021 год более-менее показателен как предел, ниже которого нам не опуститься. Евразийский проект в формате СНГ и ЕАЭС, скорее, не жёсткая конструкция, а неизбежный способ взаимодействия, от которого одним желанием не избавиться. Как от родителей. Слишком глубокого мы вросли друг в друга в рамках общего дома бывшей империи — полтора столетия на восток, два — на запад.
Для группы Средней Азии Россия по-прежнему и на будущее — рычаг снятия социального напряжения, донор и фильтр адаптации современных управленческих практик.
Для группы государств евровостока Россия своеобразное облако патерналистских конструкций вертикали и отлаженных способов бизнеса на случай, когда еврокредиты будут проедены, а Китай станет не слишком амбициозным. Не пошли новые процессы, загружаем из облака прежние данные.
Стабильная система балансов к возможным потрясениям.
