В конце января, когда в некоторых богатых странах открывались центры вакцинации, житель Ташкента Рустам Джабборов разместил на Facebook собственное объявление.
Будучи журналистом, Джабборов упомянул о статье, написанной им несколько месяцев назад, в которой он пообещал первым добровольно принять участие в клинических испытаниях, если Узбекистан разработает свою собственную вакцину. Поскольку этого не произошло, написал Джабборов, он вместо этого примет участие в испытаниях вакцины китайского производства, чтобы «внести свой вклад» в борьбу с коронавирусом.
Он выложил фотографию, на которой ему вводят первую из трех доз. В комментариях к посту десятки пользователей пожелали ему здоровья, но были и те, кто посчитал, что он рискует, экспериментируя с препаратом, созданным в Китае «на скорую руку». Негативные комментарии лишь подтверждают результаты опроса 2 тысяч граждан Узбекистана, проведенного Central Asia Barometer в октябре и ноябре прошлого года, в рамках которого 41 процент опрошенных продемонстрировали негативное отношение к Китаю.
«Было страшновато, но это нужно было сделать, — сказал Eurasianet.org Джабборов. — Я уже переболел коронавирусом, так что это был мой вклад в борьбу с [пандемией] в более широком масштабе».
Джабборов был одним из первых, кто присоединился к третьей стадии клинических испытаний вакцины под названием ZF2001, разработанной китайской компанией Anhui Zhifei Longcom. Узбекистан наряду с Пакистаном, Индонезией и Эквадором согласился сотрудничать с Китаем и протестировать вакцину на 29 тысячах добровольцах по всему миру.
В благодарность за внесенный Узбекистаном вклад компания Anhui Zhifei Longcom включила страну в список соавторов в ее разработке и предоставила узбекской компании Jurabek Laboratories право на производство вакцины для внутреннего использования в будущем. Результатом сотрудничества стал препарат, зарегистрированный под названием ZF-UZ-VAC 2001, который в стране называют «нашей собственной» вакциной. Первый заместитель министра инновационного развития Шахло Турдикулова сообщила, что она и ее семья получили вакцину еще до начала клинических испытаний, назвав ее «абсолютно безопасной» и эффективной на «97 процентов», хотя результаты испытаний еще не опубликованы.
Но ничего из этого не способствовало росту доверия. По итогам общенационального опроса, проведенного среди почти 20 тысяч пользователей приложения Telegram в конце марта, выяснилось, что только 8 процентов опрошенных доверяют китайско-узбекской разработке. Для сравнения, 34 процента сказали, что скорее согласились бы на российскую вакцину «Спутник V». В целом, по данным опроса, 44 процента респондентов планируют вообще отказаться от вакцинации.
Возможно, китайско-узбекская прививка не самая популярная, но она наиболее доступная.
По состоянию на 2 июня было импортировано 3,5 миллиона доз, в то время как вакцины «Спутник V» хватило только на 85 тысяч человек. Еще 660 тысяч доз препарата AstraZeneca поступили в рамках программы COVAX, инициативы ООН по обеспечению бедных стран вакцинами. (28 апреля власти приступили к распределению трех упомянутых вакцин среди населения старше 65 лет).
Для Джабборова участие Узбекистана в разработке вакцины ZF-UZ-VAC 2001 имеет большую значимость.
«[Китай] дольше всех борется с вирусом. Логично, что у них должно быть лучшее оборудование для этих целей, — сказал Джабборов, аргументируя свою позицию. — Если честно, к их вакцине у меня изначально было больше доверия, чем к другим вариантам. […] А еще я испытываю гордость за свою страну, за то, что мы можем производить свой собственный препарат».
Лола Юнусханова, жительница Ташкента 70 с небольшим лет, решила, что не собирается рисковать.
Вскоре после того, как в Узбекистане началась национальная программа иммунизации, «я позвонила [в поликлинику] и настояла на вакцинации "Спутником", — сказала она Eurasianet.org. — Я сказала им, что отказываюсь от двух других».
Юнусханова читала в новостях об эффективности «Спутника», но также прислушалась к своему «внутреннему голосу», подсказавшему использовать российскую вакцину. «Все, кого я знала, хотели получить именно ее». «У России большой опыт по производству вакцин. […] Ее ученые, может, и не такие богатые, но они всегда в авангарде научных открытий», — пояснила она, вспоминая массовые кампании по иммунизации в советские времена. Рекомендации знакомых имеют большое значение.
«Люди доверяют тем, кого они знают», — говорит Азизбек Низомов, врач из Алмазарского района Ташкента.
«Я получил вакцину AstraZeneca, — сказал он. — С того времени я бы сказал, что 70 процентов введенных мною вакцин составляет препарат AstraZeneca».
Сообщения о крайне редких случаях образования тромбов, тем не менее, значительно пошатнули доверие к AstraZeneca в Узбекистане, впрочем, как и в других странах. По словам Юнусхановой, она скорее предпочла бы китайско-узбекский препарат, если бы ей не достался «Спутник V», но не стала бы делать AstraZeneca.
«Все, что говорят об AstraZeneca, пугает», — считает она.
Низомов связывает нерешительность, которую он наблюдает среди своих пациентов, с сообщениями в соцсетях, ставящими под сомнение безопасность вакцин. «Сложно бороться с дезинформацией, — сказал он. — Слишком много ее».
Прочитанные Акбаром Гиёзевым в интернете истории убедили учителя музыки, которому уже далеко за 50, повременить с прививкой.
«У меня много вопросов, на которые нет ответа», — сказал он. Хотя в своей работе он вынужден тесно общаться с людьми, что, как он знает, повышает риск инфицирования, он говорит, что страх перед вирусом не больше, чем страх перед вакцинацией.
В одном из популярных видеороликов, на которые ссылается Гиёзев, говорится о том, что вакцины — это способ заработать деньги для элитной группы коррумпированных врачей. Это, конечно, неправда, но подобная информация выглядит убедительной для людей в стране, где широко распространена коррупция и отсутствует прозрачность действий чиновников.
«Я не говорю, что никогда не сделаю [прививку], но точно не сейчас», — сказал Гиёзев.
Эзоза Яквалходжиева — независимая журналистка, проживающая в Нью-Йорке.
