В среду во время первого заграничного выступления в качестве президента США Джо Байден сорвал аплодисменты, пообещав занять более жесткую позицию по отношению к президенту России Владимиру Путину. Выступая перед американскими войсками на британской военно-воздушной базе, он рассказал, что планирует «встретиться с Путиным, чтобы дать ему знать то, что я хочу, чтобы он знал». Военнослужащие взорвались аплодисментами, приветствуя его слова как жесткое послание грозному противнику.
Но было ли послание Байдена на самом деле «жестким»? В конце концов, то, к чему он призывал (встреча с российским лидером для разговора) — это практически определение дипломатии и диалога, а их Байден и поддерживает с апреля. В той же речи Байден вновь говорил о своей цели построить более «стабильные и предсказуемые отношения» с Россией. Некоторые комментаторы считают этот подход чрезвычайно мягким, особенно на фоне недавних репрессий Путина в адрес организации Алексея Навального и «поддержанного государством захвата» гражданского самолета прокремлевским режимом в Белоруссии.
Однако факт в том, что аплодирующие военные правы: Байден действительно занимает в отношении Путина жесткую позицию, и не просто потому, что говорит правильные вещи. Когда дело касается сложных и критически важных отношений США и России, жесткость — это не отказ от диалога со второй стороной, даже если она делает что-то плохое. На протяжении многих лет американские президенты доказывали, — чтобы справляться с этими отношениями, нужно три типа жесткости: жесткие слова, выдержка и верность своим действиям. И хотя политический театр американо-российского конфликта может с легкостью выйти на первый план, эти три типа жесткости — важнейшие основы любого плодотворного общения между Вашингтоном и Москвой.
Однако жесткие слова также означают четкое определение красных линий в отношении неприемлемого поведения и того, что произойдет, если их пересечь. Кроме того, нужно убедить вторую сторону поверить, что вы это действительно сделаете. Как известно, Барак Обама назвал использование химического оружия в Сирии красной линией для Башара Асада, однако, когда тот перешёл её, Обама отказался от использования силы. Это поспособствовало вмешательству России с целью спасти режим Асада от коллапса.
Во время встречи в Женеве Байден должен не просто сказать Путину прекратить российские хакерские атаки, а провести четкую грань между конкуренцией в киберпространстве и преступными атаками с целью вымогательства, вроде атак на JBS и Colonial Pipeline, которые, по словам Байдена, ответственные страны терпеть не должны. Жесткие слова имеют значение только тогда, когда вторая сторона понимает их значение, а поскольку русские знают, что Соединенные Штаты не откажутся от собственных возможностей кибершпионажа и введения кибервойны, нужно сосредоточиться непосредственно на киберпреступлениях, ведь обе стороны могут тут принять жесткие меры.
Следующий шаг — убедиться в том, что Путин знает, — Байден будет действовать, если проведенные им красные линии будут нарушены. США официально заявили, что в качестве ответа на криминальные кибератаки рассматриваются «все возможности», и сам Байден обещал наказания. Эти жесткие слова особенно эффективны в качестве реальных угроз будущих действий. Вот почему принятое в апреле постановление Байдена о введении санкций против ближайших союзников Путина и суверенного российского долга показали, что в будущем Соединенные Штаты могут сделать больше (однако Байден озаботился подчеркнуть, что не хочет «запускать порочный круг эскалации и конфликта»).
Жесткий сигнал — это только начало. Байден должен быть готов выдержать сложные переговоры в Женеве и, возможно, в дальнейшем. В 90-ые годы и в начале 2000-ых представители США часто стремились к «хорошим» встречам со своими российскими коллегами, но они так ничего и не добились по вызывающим больше всего разногласий вопросам: соблюдение прав человека в России, коррупция, отношения с соседними государствами, ранее входившими в Советский Союз, такими как Украина и Грузия. В противоположность этому во времена холодной войны переговоры США и СССР часто начинались с ограниченной повестки, чаще всего с темы атомного вооружения. Однако выдержав долгие и сложные переговоры, лидеры наконец были готовы обратиться и к другим сложным темам, таким как Ближний Восток и даже права человека.
Рассмотрев первоочередные вопросы контроля над ядерными вооружениями и киберпреступлений, Байден должен быть готов к необходимым, но изнурительным переговорам относительно российской агрессии на Украине, поддержки режима Лукашенко в Белоруссии и попыток задушить гражданское общество в России, в том числе антикоррупционное движение Навального. Байден должен быть достаточно жестким, чтобы выдержать не только тактику давления Путина, но также и политический натиск сторонников жесткого отношения к России в Вашингтоне, которые будут говорить, что даже разговаривать с Путиным — ошибочная уступка.
И, наконец, Байдену нужно продолжать свои действия в адрес России долгое время. А это значит признать, что по некоторым вопросам он просто не сможет получить выгодный для интересов США исход, какими бы жесткими ни были его высказывания и как бы упорно он ни действовал бы в отношении самых сложных проблем. В этом случае главное — поддерживать постоянное давление в течение долгого времени. Хорошим примером тут может послужить отказ США признать советскую аннексию балтийских государств во время холодной войны, а также реакция США на аннексию Крыма Россией в 2014 году. В феврале Баден ясно дал понять, что не признает этот незаконный захват, простым, но мощным заявлением: «Крым — это Украина».
Продолжение действий также означает повышение стойкости США. Понимая, что некоторое провокационное и дестабилизирующее поведение России не прекратится, жесткость — это, в первую очередь, стать менее уязвимым для него. Кремль получил огромную многократную отдачу от вмешательства в выборы, преследуя цель усилить хаос и распри в Соединенных Штатах. Россия также воспользовалась пробелами в торговле, миграции и демократических ценностях между Соединенными Штатами и некоторыми из их союзников. Путин продолжит свою игру, если Байден не сможет возглавить американцев, в том числе собственную партию, в чрезвычайно сложной работе по восстановлению двухпартийного сотрудничества в Вашингтоне, налаживанию международных альянсов и возвращению цивилизованности в общественной жизни.
Байден поразил слушателей в Великобритании своими жестким словами и готовностью бросить вызов Путину. Однако жесткость Байдена будет полной, если он сможет внести ясность, надежность и настойчивость в сложнейшую задачу управления американо-российскими отношениями. Та же жесткость потребуется Байдену и дома, чтобы помочь американцам «восстановиться и стать лучше, чем раньше». Если он справится, то более чем заслужит эти аплодисменты военнослужащих.
Мэтью Рожански — директор института Кеннана в Центре имени Вудро Вильсона, исполнительный секретарь американской стороны Дартмутского диалога, основанной в 1960 году двусторонней инициативы США и России по разрешению конфликтов.
