Михаилу Стребижу 60 лет, и последние семь из них он провел на войне. Был артиллеристом в батальоне «Донбасс» и 54-й бригаде. Прошел Иловайск. Полгода назад Михаил, позывной «Гайдук», вернулся к мирной жизни. Сейчас привыкает к недисциплинированности гражданских, осваивает новую сферу деятельности и мечтает о возвращении в родной Донецк. Однако есть и то, что мешает бывшему военному — и тысячам таких, как он — строить планы на мирную жизнь.
Ежедневно Гайдук надевает на шею два жетона — нацгвардейский и армейский. На мизинец левой руки — перстень с изображением атакующего сокола. Это символ батальона «Донбасс». На предплечьях две татуировки — «Артиллерия — бог войны» и «Мы пробиваем путь». Второе он трактует как обращение к пехоте. Мол, «проход сделаем, вы только идите вперед!» Гайдук уверяет: он тоже готов в любой момент вернуться на фронт, чтобы помочь стране отвоевать оккупированные территории.
«Мыслями все равно на войне»
До 2014-го Михаил жил в Донецке. Много работал, пробовал себя в различных видах деятельности. Некоторое время работал на совместном с немцами предприятии, которое внедряло инновационные технологии. У него были обычные человеческие мечты — куда-то уехать, что-то купить. Теперь он называет их приземленными.
Все изменила война.
Сначала во время Майдана, позже во время аннексии Крыма Михаила не покидали мысли: надо что-то делать; жить, как раньше, он больше не может.
«Когда захватили Крым, стало понятно: надо идти защищать страну. В военкоматах, СБУ, милиции, куда я обращался, говорили: „Нет-нет-нет, ничего не надо, сидите дома". Почти все они потом остались там, с сепарами», — говорит мужчина.
Вскоре он увидел в интернете объявление о формировании батальона «Донбасс». 16 апреля Стребиж приехал в Днепр и записался в его ряды, чтобы стать «черным человечком».
«Я прослужил 7 лет — с 2014-го по 2021-й. А с 4 февраля я уже в гражданской жизни. Ушел „по предельному возрасту" — исполнилось 60. Ну и моральный дух тоже повлиял. У нас прекратились боевые действия как таковые. Может, сверху виднее. Может, так надо. Но в 2014-м ниоткуда появились ребята в штатском — воевали в джинсах — и навалили: регулярным российским войскам, морпехам, кадыровцам. У нас не было боевого опыта, но мы умудрились сильно им наподдать», — говорит Гайдук.
Возвращение с фронта не было простым. Самыми тяжелыми оказались первые три месяца — он тосковал по армейской жизни, не мог найти новых целей.
Даже сейчас, когда Гайдук уже привык к новой жизни, он начинает день с интернета и им же завершает — смотрит, где были обстрелы, или где кого-то убили, ранили. Часто созванивается с боевыми побратимами, которые до сих пор служат.
«Мыслями все равно на войне», — признается Гайдук.
«Как в армии, только не стреляешь»
Сейчас Михаил Стребиж — директор коммунального предприятия «ДнепрЭкоВтор», которое занимается переработкой и утилизацией мусора.
Когда он увольнялся из ВСУ, эта должность как раз оказалась вакантной. Боевые побратимы, которые ушли на гражданку раньше, рассказали ему о такой возможности.
Свою задачу здесь он видит просто: делать так, чтобы люди работали, а техника была на ходу.
«То же, что и в армии, разве что не стреляют», — сравнивает Стребиж.
Пришлось налаживать дисциплину. В армии она по умолчанию, не так, как в гражданской жизни.
«Но и здесь мы нормально все сделали: не под линеечку, но машины стоят в ряд. А был же беспорядок — невозможно было понять, кто где стоит», — рассказывает Михаил.
Для начала он уволил тех, кто приходил на работу нетрезвым. Мол, производство — это производство, здесь такого допускать нельзя.
«Стало больше порядка. Определились, когда у нас планерки, как дают задания, как сообщают о выполнении задач. Мне нравится армейский принцип: сделал — должен доложить, не сделал — доложить дважды. Так больше понимания, что продвигается, а что — буксует», — говорит Стребиж.
Но опыт последних семи лет сказывается не только в следовании определенным принципам. Война постоянно напоминает о себе даже в абсолютно мирном городе.
Полигон расположен в Птичьей балке, через нее в течение столетий мигрировали птицы. Над мусором кружатся сотни чаек, выискивающих пищу. Чтобы их отпугивать, здесь есть пропановая пушка.
Звук ее выстрела напоминал Гайдуку миномет. Продолжал инстинктивно вздрагивать, анализируя, откуда был выстрел, — хотя и знал, откуда.
Предприятие работает так: из общей массы мусора выбирается то, что можно отдать на переработку. Остальное закрывается метровым слоем из глины и камней. После этого проводится рекультивация участка земли, куда сваливался мусор — он засаживается травой. Есть мечты о строительстве мусороперерабатывающего завода, однако пока такая схема работы — лучшее, что можно сделать, уверяет Стребиж.
«Читаю о том, как переработка мусора налажена в мире. Да, отстаем. Но разорваться страна не может — и армию содержать, и все остальное. Думаю, войну надо „закрыть". И тогда уже начнем развиваться», — считает Гайдук.
«Нельзя оставлять войну детям»
Днепр Михаилу нравится. Говорит, что город напоминает Донецк — такой же креативный, такой же индустриальный. Но когда оккупированные территории освободят, он обязательно вернется в Донецк.
Несмотря на то, что первичный период адаптации прошел, особых планов Михаил пока не строит.
«Просто работаю, живу. Держу себя в форме, потому что если начнутся активные боевые действия, я должен быть там, а без здоровья нечего делать. Я всегда собран — в машине лежит спальник, броник. В любой момент, если что-то произойдет, поеду к своим — в бригаду, в батальон, в „Правый сектор" (Запрещенная в РФ экстремистская организация прим. ред.), просто на линию. Пригожусь», — убежден Гайдук.
Он считает, что нельзя откладывать войну надолго, нельзя оставлять ее детям и внукам. Оккупированные в течение долгого времени территории рискуют обернуться травмой: и личной для Михаила, и коллективной для страны.
Пока же Михаил делает все, что может, на своем месте. Помогает армии — покупает маскировочную сетку, консультирует и собирается поездить по Украине.
«Жена убедила, что надо быть мягче»
Прошлая жизнь Михаила Стребижа сгинула. Близкие родственники не поддерживают его взглядов, хотя живут на подконтрольной территории. Поэтому поддерживать связь с ними не удается.
Осталась двоюродная сестра из Харькова и боевые побратимы. Зато появился любимый человек.
«Алина на войне с 2014 года, — говорит Михаил. — служила в „Днепре-1". Прошла курсы медиков, снайперов. Она артиллеристка. Была негласная команда „выдавить" ее из батальона. Поставлена задача была мне. Замысел был такой, что у нас очень тяжелая служба, и она не справится и сама уйдет».
Но замысел не удался. После короткого курса обучения Алина во время обстрела пошла на наблюдательный пункт, и по рации постоянно давала информацию — откуда и из чего стреляют.
«А условия там были ужасные! — вспоминает Гайдук. — Но она справилась, и я понял: у нее есть стержень».
Михаил ждет, когда у нее закончится контракт с ВСУ. И тогда уже семья должна решить, что делать дальше.
«Благодаря Алине я пересмотрел некоторые свои взгляды. Например, я был ревностным стражем дисциплины, считал, что она — превыше всего. Был щедр на наказания — мог выговор „влупить", мог лишить денежного довольствия. Но она меня убедила: стоит быть мягче», — говорит Стребиж.
В свои 60 Михаил часто рассуждает о возрасте и о том, чему посвящать свободное время, которое у него вдруг появилось.
«Половина жизни прошла, и все определилось, — говорит Стребиж. — Жизнь мне Бог оставил тогда, когда большая часть не выжила. Друзья, которые были настоящими — остались. Остальные отсеялись. С женой мы венчаны… Думаю, мы еще накатаемся [освобождая оккупированные территории]. Ничего не закончилось. Будет война — встретимся там».
В интервью и беседах Михаил Стребиж раз за разом возвращается к нескольким темам — проводит аналогии между армейской и гражданской жизнью, рассуждает о будущем, подчеркивает необходимость возвращения территорий и свое желание вернуться в Донецк.
Но сильнее всего в его словах — желание вернуться к мирной жизни, той, что наступает после победы.
«Чтобы восстанавливаться, нужны деньги, силы, люди, время. Времени у нас катастрофически мало», — убежден Гайдук.
И в этом «катастрофически мало» — не обреченность, а понимание того, как надо распределить имеющиеся ресурсы для развития, которому непременно должна предшествовать победа.
