Пало Альто — Прошедшие 18 июня в Иране президентские выборы были самым большим фарсом в истории исламского режима — даже в большей степени, чем выборы 2009 года, которые часто называют «избирательным переворотом». Это были не столько выборы, сколько хроника предсказанной смерти — гибели того немногого, что осталось от республиканских конституционных принципов. Но, помимо того, что выборы были самыми фарсовыми, они могут стать самыми значимыми для Исламской Республики.
Победителю этих выборов, Сайиду Эбрагим Раиси, предъявлены достоверные обвинения в совершении преступлений против человечности после его роли в убийстве около 4 тысяч диссидентов тридцать лет назад. Amnesty International уже призвала к расследованию этих преступлений. На вопрос об этих обвинениях новый избранный президент ответил так, что заставил бы покраснеть даже Джорджа Оруэлла — он настаивал на том, что этими убийствами защищал права человека и заслуживает высокой оценки.
Никогда еще для того, чтобы служить фоном для своего любимого кандидата, не была выбрана такая разношерстная компания. Режим приложил все свои силы, чтобы обеспечить высокую явку для Раиси, который до выборов занимал должность главного судьи Ирана. Верховный лидер Аятолла Али Хаменеи объявил голосование религиозной обязанностью, а незаполнение бюллетеней грехом, тогда как его духовные союзники осудили сторонников бойкота как еретиков. Но даже согласно официальным результатам, 51% избирателей, имеющих право голоса, не проголосовали, а из тех, кто голосовал, более четырех миллионов бросили в урны незаполненные бюллетени. Уже появились утверждения, что объявленные цифры были сфальсифицированы, и мощное движение бойкотирования выборов уже объявило результат виртуального референдума против статус-кво.
Несмотря на конституционально-республиканские элементы, реальная власть всегда находилась в руках Верховного лидера. После Исламской революции 1979 года практически все выборы — за исключением первых двух лет — были в той или иной степени спланированы. Исламская Республика всегда была ближе к традиционному исламскому государству, чем к современной республике. Но после избрания Раиси Иран будет сложно назвать даже конкурентным авторитарным режимом, где фракции борются на управляемых выборах за разделение власти.
Целью этих выборов было не только президентство, но и избрание следующего верховного лидера. Хаменеи 82 года, и он уже давно борется с раком простаты. Некоторые считают, что план состоит в том, чтобы назначить сына Хаменеи, Моджтабу, следующим верховным лидером, сделав этот пост наследственным (и приблизить Иран к халифату). В этом сценарии Раиси должен стать покладистым президентом, который обеспечит восхождение Моджтабы. Другие сходятся во мнении, что сам Раиси является назначенным преемником Хаменеи.
Несмотря на эту неопределенность, две вещи кажутся очевидными. Во-первых, оба кандидата не сулят ничего хорошего как Ирану, так и региону. Моджтаба — «темный персонаж», который в течение многих лет был фактическим начальником штаба своего отца и, что более важно, имеет тесные связи с жестокими разведывательными силами Корпуса стражей исламской революции. Кровавый послужной список Раиси в судебной системе говорит сам за себя. Во-вторых, КСИР — политический, экономический, культурный, военный и разведывательный джаггернаут — будет диктовать свою волю при выборе преемника Хаменеи.
В более широком смысле также очевидно, что режим, ослабленный структурными проблемами — включая засуху, covid-19, коллапс финансовой системы, решительное женское движение, требующее положить конец гендерному апартеиду, и растущее недовольство среди молодежи — демонстрирует свою силу как дома, так и за рубежом. Его ответом на эти вызовы стали непрекращающаяся жестокость по отношению к своим гражданам, похищение лиц с двойным гражданством для использования их в качестве рычага воздействия, быстрое увеличение обогащения урана и новые атаки на американские войска в Ираке со стороны доверенных лиц режима.
Раиси вступит в должность, когда и если продолжающиеся переговоры с США возродят некоторую версию Иранской ядерной сделки 2015 года, официально известную как Совместный всеобъемлющий план действий. Возобновление СВПД положило бы конец некоторым санкциям, возобновленных бывшим Президентом США Дональдом Трампом, после его выхода из сделки в 2018 году. Хотя политика «максимального давления» администрации Трампа нанесла ущерб рядовым иранцам, она также ослабила режим. Если права человека не являются ключевой частью любого нового соглашения с Ираном, то выгоды от отмены санкций укрепят самые жесткие элементы режима. Для США переговоры с мошенническим режимом являются благоразумной политикой, но нормализация таких режимов идет вразрез с долгосрочными интересами Америки.
Дебаты по Ирану в США часто превращались в ложное бинарное разделение между сторонниками «смены режима» и «примиренцами». При ведении переговоров администрация президента Джо Байдена должна избегать обоих этих лагерей. Но в то время, как Иран справедливо критикует США за односторонний отказ от обязывающего соглашения, США должны потребовать, чтобы Хаменеи взял на себя прямую ответственность за переговоры с США. По словам министра иностранных дел Мохаммада Джавада Зарифа и уходящего Президента Хасана Рухани, Хаменеи принимал участие в каждом этапе переговоров по СВПД, но оставался в тени и даже позволил своим приспешникам атаковать сделку задолго до того, как Трамп от нее отказался.
США не могут и не должны брать на себя ответственность за смену иранского режима. Только народ Ирана может и должен принять такое решение. Но любые переговоры США с Исламской Республикой должны признать, что долгосрочные интересы Америки и иранского народа могут быть достигнуты только с помощью современной демократии, а не Исламского халифата. Серьезные структурные проблемы страны могут быть решены только на основе национального согласия, с участием всех слоев иранского общества, особенно женщин, а также иранской диаспоры.
Избрание Раиси указывает на то, что Хаменеи и его союзники движутся в прямо противоположном направлении, что почти наверняка гарантирует внутренние беспорядки в ближайшие месяцы и годы. Осмотрительная и эффективная стратегия США в отношении Ирана должна поставить эту реальность в центр своих расчетов.
Аббас Милани — директор Программы изучения Ирана в Стэнфордском университете и научный сотрудник Института Гувера.
