Atlantico: Через неделю после встречи Джо Байдена и Владимира Путина Франция и Германия призывают к аналогичному саммиту с Европейским союзом. Что могло вызвать такое намерение? Напряженность с Прагой? С Белоруссией? Желание не отставать от Байдена? Напряженность в Черном море?
Микаэль Ламбер: Желание возобновить диалог между ЕС и Россией перекликается с встречей президентов США и России в Женеве. Это столь же необходимо, так как позволит наладить обмен мнениями Франции и Германии с Россией. А вот страны Восточной Европы — Чехия, Польша, страны Балтии, Эстония — наоборот монополизируют и отравляют диалог между ЕС и Россией с момента начала Крымского кризиса (2014).
Этот саммит пришелся на время, когда ЕС должен срочно найти ответы на новые вызовы, в частности ответы на рост напряженности в отношениях между ЕС и Белоруссией, потому что они могут привести к серьезным геополитическим изменениям, в том числе к дипломатическому признанию Абхазии президентом Лукашенко.
Этот саммит мог бы привести к возобновлению сотрудничества, ослабленного после высылки российских дипломатов из Чехии и стран Балтии за шпионаж в 2021 году. Для Франции необходимо также двигаться дальше по вопросу Нагорного Карабаха и будущего Минской группы ОБСЕ. А Германия нацелена на расширение экономического сотрудничества с Россией по проекту «Северный поток — 2», что требует лучшего взаимопонимания с Кремлем.
— Чего можно было ждать от такой встречи? Могли бы быть гарантированы европейские интересы?
— Такая встреча, безусловно, символична, но она позволила бы сформировать более плюралистическое видение Европы и показать Кремлю, что в ЕС есть две мировые державы: Германия, экономическая держава, и Франция, ядерная держава с самой большой заморской территорией в мире, которые понимают дипломатическую позицию России.
Речь также идет о том, чтобы показывать, что ЕС остается великой державой в контексте ситуации после Брексита, и что он продолжает поддерживать Великобританию, несмотря на недавние разногласия. В связи с этим на саммите Россия-ЕС мог бы быть рассмотрен инцидент между российскими и британскими военно-морскими силами в Черном море.
— Если встреча может принести результаты для разных стран-членов, то Франция и Германия, которые ее инициировали, определенно имеют скрытые мотивы. Какие их личные побуждения разговаривать с Путиным?
— Для Берлина крайне важно ослабить напряженность в отношениях с Москвой, чтобы оправдать проект «Северный поток — 2». После закрытия АЭС Германия должна импортировать энергию, и трудно убедить немецких граждан покупать больше российского газа в то время, когда двусторонние отношения ухудшаются.
Франция смогла бы возобновить обсуждение таких вопросов, как антитеррористическое сотрудничество и борьбу с глобальным потеплением, а также затормозить сближение России и Китая. Москве должна быть предоставлена возможность работать с другими странами, помимо Китая, а осуждение политики Кремля ведет к расширению сотрудничества с Пекином в ущерб Брюсселю, что не в интересах ни США, ни Евросоюза, ни Франции.
Проще говоря, Евросоюз должен ориентироваться на две великие державы, Францию и Германию, а не на такие маленькие страны, как Чехия или страны Балтии, которые все еще используют региональный подход в решении международных вопросов.
