Интервью с журналистом и экспертом по восточной тематике Славомиром Поповским (Sławomir Popowski).
Tygodnik Powszechny: Начинается путч Янаева, переворот партийных консерваторов, пытавшихся остановить процесс обретения советскими республиками самостоятельности. Висело ли накануне в воздухе ощущение, что нечто грядет?
Славомир Поповский: И да, и нет. С одной стороны, в разговорах с россиянами я ничего такого не замечал. С другой — 18 августа, за день до путча, я отправил свое первое сообщение для «Жечпосполита», в котором писал об Александре Яковлеве (один из идеологов перестройки, советник Горбачева, — прим. Tygodnik Powszechny), предупреждавшем, что может произойти переворот.
— Напомню, что в 1985-1990-х годах вы были корреспондентом Польского агентства печати (PAP) в Москве, а с 1991 года — газеты «Жечпосполита».
— Сейчас мы знаем, что таких сигналов было больше. Во время своего визита в Вашингтон в июне 1991 года Борис Ельцин, который уже был президентом РСФСР, вместе с Джорджем Бушем позвонил Горбачеву и предостерег его, что возможен путч. Вскоре Буш, приехав в Москву, в очередной раз, ссылаясь на доклады ЦРУ, предупредил об этом Горбачева и посоветовал отказаться от отпуска и не покидать летом столицу.
— Горбачев не послушался и поехал в Крым, где его пленили путчисты.
— Это сделали люди, которым несколькими месяцами ранее он сам вверил власть. В конце 1990-го года несколько сотен депутатов советского парламента требовали головы Горбачева, считая, что его политика угрожает существованию СССР.
— И в этом они были отчасти правы.
— Горбачев согласился тогда отправить в отставку главу дипломатии Эдуарда Шеварднадзе, а потом поставил на ключевые посты критиков перестройки. Геннадий Янаев стал вице-президентом, а Валентин Павлов — премьер-министром СССР. Под давлением консерваторов Горбачев также поручил разработать план по силовому блокированию процесса обретения независимости советскими республиками.
— Воспользоваться им не удалось.
— Удалось, например, в январе 1991 года, когда были убиты полтора десятка защитников телевизионной башни в Вильнюсе. В тот момент Горбачев осознал, что это неверный путь, поэтому после референдума марта 1991 года, на котором граждане отвечали на вопрос, хотят ли они сохранения СССР, он начал работать над новым союзным договором.
— Он хотел переписать договор 1922 года и заново установить отношения между республиками. 20 августа девять из них, в том числе Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан, должны были создать Союз Советских Суверенных Республик. Однако днем ранее произошел переворот.
— Новый договор предлагал решение проблем, с которыми боролся Горбачев. СССР должен был превратиться в конфедерацию независимых образований. Центр бы сохранил лишь частичный контроль над внешней или оборонной политикой. Если бы Горбачев послушал Буша и не поехал в отпуск, если бы не произошел путч, возможно, документ удалось бы подписать и создать новое государство. Путчисты спешили. В конце июля ключевые игроки, Ельцин, Горбачев и казахстанский лидер Назарбаев, встретились, чтобы обсудить договор. Их разговор прослушивался, его запись попала к председателю КГБ Владимиру Крючкову, который выступал «мозгом» путча.
— Что он обнаружил в этой стенограмме?
— Решение, что все консерваторы должны покинуть ряды советского руководства. Речь шла о людях, ставших позднее путчистами: Павлове, Янаеве, главе МВД Борисе Пуго. Крючков понял, что это последний шанс заблокировать реформы и сохранить свою позицию.
— Некоторые говорят, что Горбачев поддерживал путч. Согласно этой версии, он не подключился к нему официально, ожидая развития событий, но одобрял действия, призванные предотвратить распад СССР и дать ему самому как президенту больше власти.
— Такой слух был в то время популярен, но действия путчистов не соответствовали интересам Горбачева. Они хотели, чтобы он выступал в роли статиста. Я видел возвращение в Москву Горбачева и его супруги, которая тогда перенесла инсульт. Во время своего заточения они действительно боялись, не знали, что будет дальше.
— Согласно той версии, которую я упомянул, охранники Горбачева превышали по численности сотрудников КГБ, получивших задание его задержать.
— Возможно, но что с того? Среди участников путча был Юрий Плеханов из КГБ, отвечавший за охрану президента. Группа путчистов появилась на даче Горбачева в Крыму 18 августа, за день до введения чрезвычайного положения. Встретить ее вышла охрана Горбачева, но по приказу Плеханова она отступила. У Горбачева не было связи с миром, у него отобрали телефоны, чемоданчик с ядерными кодами. Телевизор ему позволили включить только на несколько минут, чтобы он увидел, как объявляют о чрезвычайном положении. Однако Горбачев знал, что происходит: ему удалось сохранить транзисторный радиоприемник «Сони».
— Как о путче узнали вы?
— Около шести утра меня разбудил телефонный звонок от одного знакомого корреспондента. «Вершится история, а ты спишь? Включай телевизор», — сказал он. Я включил, а там показывали «Лебединое озеро». Всем было ясно, что в стране что-то произошло.
— Почему путчисты не стали задерживать Ельцина? Он был президентом РСФСР, влиятельным политиком.
— Они рассчитывали, что из-за своего серьезного конфликта с Горбачевым Ельцин решит сохранить нейтралитет или пойти на договоренности. Его арест мог спровоцировать протесты. Кроме того, в рядах путчистов не было единодушия, они спорили, кого следует арестовать. Премьер Павлов хотел задержать полторы тысячи лидеров демократического оппозиционного движения, но остальные придерживались более умеренной позиции. Они собирались использовать пражско-хрущевскую модель: бескровно сменить лидера, как было сделано в 1964 году с Хрущевым, а одновременно показать силу, как в 1968 году в Чехословакии.
— Как Ельцин отреагировал на введение чрезвычайного положения?
— Новости застали его под Москвой. Посовещавшись со своим окружением, он решил не вести переговоров с путчистами и открыто против них выступить. Территорию вокруг его резиденции окружили силы КГБ и спецназа, но приказа задержать Ельцина они не получили. Он спокойно добрался до Белого дома — здания парламента.
— Путчисты не понимали, какую опасность он может для них представлять?
— Прекрасно понимали. Уже в появившемся на следующий день докладе КГБ говорилось, что путчисты действовали в отношении Ельцина неверно. Они упустили момент, когда следовало предпринять более решительные шаги.
— Путч обычно изображают как столкновение либерально настроенного Горбачева с партийными консерваторами. Однако представляется, что это была, скорее, борьба между СССР и Россией, то есть между концепциями унитарного и конфедеративного государства. Возможно, путч был направлен в первую очередь против Ельцина, а не Горбачева?
— В этом тезисе что-то есть. В первую очередь путчисты все же хотели подчинить себе пользовавшегося поддержкой Запада Горбачева. Ельцин, в свою очередь, продемонстрировал великолепное политическое чутье и сумел заметно укрепить свою позицию. Он призвал освободить Горбачева и осудил путч, объявив тем самым войну путчистам. За его спиной впервые с 1917 года развевался российский триколор.
— Что происходило на улицах?
— Я ходил по Москве и наблюдал. Жизнь многих людей текла, как обычно. У гастронома «Спутник» на Кутузовском проспекте стояла такая же длинная очередь, как и всегда. С другой стороны, началась генеральная забастовка. Я помню, как на Калининском мосту в центре города к ней присоединился водитель троллейбуса: он остановил машину и пошел домой. В Москву стянули несколько тысяч военных, несколько сотен бронетранспортеров и танков. Их можно было увидеть всюду.
— Военные не знали, что делать: они не получили приказов, путчисты не могли решить, что делать.
— Более того, говорят, что им забыли выдать пайки. Военные стояли у своих танков, к ним подходили москвичи: одни угрожали, другие приносили еду, воду, алкоголь и спрашивали: «Вы в нас стрелять будете? Москва — это не Баку, Тбилиси или Вильнюс!».
— Военным оставалось только ждать.
— Не всем хотелось это делать. Экипажи нескольких танков перешли на сторону Ельцина и объявили, что будут защищать Белый дом. Люди начали массово стекаться к зданию парламента и возводить баррикады. Сначала те выглядели смешно: какие-то доски, урны. Самым важным оказался второй день путча. Ельцин созвал митинг, я был там вместе с по меньшей мере сотней тысяч человек. Он выступал с балкона Белого дома, охранники закрывали его щитами. Около полудня уже стало известно, что путчисты сменили тактику и выбрали вильнюсский вариант, то есть штурм здания Верховного совета. Также появилась информация, что он должен начаться в ночь со второго на третий день путча.
— Как Ельцин об этом узнал?
— За план штурма отвечал Павел Грачев, который позднее стал министром обороны России. Он повел себя лояльно в отношении Ельцина и рассказал ему о деталях, в том числе о времени, на которое намечена атака. Несколько тысяч россиян остались у здания парламента на ночь, они держались за руки, создавая живой щит. Александр Руцкой, который был тогда российским вице-президентом, занялся организацией обороны.
— Двумя годами позднее Руцкой взбунтовался против Ельцина и во время конституционного кризиса в том же самом здании защищался от штурма армии, которая осталась верной Ельцину. Тот приказал стрелять по Белому дому, его имидж демократа пошатнулся.
— Это так, но в 1991 году Руцкой верно стоял плечом к плечу с Ельциным и даже разработал для него план эвакуации.
— Куда?
— В посольство США. Оно находится в нескольких сотнях метров от Белого дома. Ночью все ждали штурма, начальник охраны Ельцина Александр Коржаков убедил его прилечь где-то в уголке. Когда прозвучали первые выстрелы, российский президент проснулся, его хотели вывезти посольство.
— Но не вывезли.
— Ельцин проявил чутье и решил остаться в Белом доме. Бегство означало политическое поражение. Существовал также план создания российского правительства в изгнании, но его тоже не воплотили в жизнь.
— Куда планировалось эвакуировать правительство?
— В бункер в Свердловске, современном Екатеринбурге. Ельцин родился в этом городе и занимал там пост первого секретаря обкома КПСС (в 1918 году в Екатеринбурге убили Николая II с семьей, Ельцин, уже будучи президентом России, дал разрешение на эксгумацию их останков, — прим. Tygodnik Powszechny).
— Известно ли, сколько россиян приняло сторону путчистов? Историю пишут победители, но наверняка были и такие люди, которые в те дни поддерживали переворот.
— Да, у путчистов были сторонники. Но важнейшие силы, то есть демократы, интеллигенция, руководство Москвы и Ленинграда, поддержали Ельцина.
— Почему путч провалился? В рядах путчистов были премьер, министр обороны, глава КГБ, их поддержали, в частности, Китай и Франция. Казалось, все козыри находились в их руках.
— Тогда в Москве мы задавали друг другу этот вопрос и шутили, что если бы путчисты воспользовались опытом Ярузельского, они бы ввели чрезвычайное положение более умело. Они совершили много ошибок: не использовали фактор неожиданности, не предприняли решительных шагов в самом начале. Между ними не было согласия, а их действия были запоздалыми. Кроме того, оказалось, что советская власть уже не простирается дальше границ столицы. Республики просто проигнорировали чрезвычайное положение. События тех дней разворачивались только в Москве и Ленинграде.
— Путчистам недоставало лидера, Янаев тогда не трезвел.
— Он стал лицом путча, поскольку был вторым после Горбачева человеком в государстве, но не выступал лидером переворота. Он узнал о подготовке к нему за день до его начала и неохотно, но все же присоединился к заговорщикам. Я присутствовал на пресс-конференции, на которой путчисты объясняли, что они решили взять власть в свои руки в связи с якобы ухудшившимся состоянием здоровья Горбачева. Я помню, как у Янаева тряслись руки, телекамеры показали их крупным планом, этот образ стал символом.
— Ночью с 20 на 21 августа начался штурм Белого дома. Что происходило дальше?
— Появились первые жертвы, но часть подразделений отказалась принимать участие в операции. Через некоторое время министр обороны Дмитрий Язов приказал остановить штурм, а на следующее утро — вывести войска из Москвы. Он боялся, что жертв окажется слишком много, а армию объявят козлом отпущения. Здание не захватили, его даже непосредственно не атаковали. В тот момент уже было ясно, что путч провалился. Когда я оказался утром у Белого дома, там царила атмосфера ликования. Шли только споры, кому лететь в Крым освобождать Горбачева.
— Путч предопределил судьбу Советского Союза?
— Не сам путч, а то, что происходило непосредственно после него. В Москве началась революция, которую некоторые советники Горбачева назвали «контрпутчем». Я это помню. Люди стекались на Лубянку к зданию КГБ. Его охраняли снайперы, но толпа собиралась идти на штурм. Возник риск, что повторится румынский сценарий. Московское руководство обратилось к протестующим, предупредив, что может начаться кровопролитие, и предложило снести памятник Феликсу Дзержинскому. Так и было сделано. На следующий день толпа окружила здание ЦК компартии, атмосфера сгущалась. Представители городских властей вошли туда и сообщили партийному руководству, что ему следует сдать ключи и покинуть помещение, поскольку Горбачев приостановил деятельность КПСС на территории России (он сделал это под давлением Ельцина). Ключи отдавал главный финансист партии Николай Кручина, который вскоре покончил жизнь самоубийством. Представьте себе эту сцену: сотрудники ЦК проходят через ряды разъяренных граждан по коридору позора под градом оскорблений. «Контрпутч» продолжался три дня. Ельцин понимал значение улицы, играл на ее настроениях. Горбачев же после освобождения совершил свою главную ошибку.
— Вернувшись в Москву, он не поехал к собравшимся у Белого дома людям, а заперся в своей квартире.
— Когда он возвращался из Крыма, он был героем. У него был шанс перехватить контроль над ситуацией, выйти к толпе, вновь стать лидером. Вместо этого он стал никем. Более того, на следующий день он начал в старом советском стиле заполнять освободившиеся посты (путчистов арестовали, глава МВД Пуго свел счеты с жизнью). Ельцин не согласился с частью кадровых решений Горбачева и даже потребовал убрать его назначенцев, хотя о них уже официально объявил ТАСС. Горбачев наконец встретился в депутатами российского Верховного Совета. Я помню эту жалкую сцену, самое слабое выступление Горбачева за всю его политическую карьеру и ту беспомощность, с которой он взирал, как Ельцин демонстративно подписывает указ о прекращении деятельности КПСС на территории РСФСР. Горбачев не понимал, что больше не существует того государства, президентом которого он официально остается. Как написал позже историк Сергей Плохий, «Россия восстала против собственной империи».
