Киев, Украина — Говорить по-русски Роман Набожняк перестал вовсе не от борьбы с русскоязычными сепаратистами на востоке Украины. А когда в отпуске его оплошно приняли за русского.
Набожняк — один из тысяч украинских добровольцев, сражавшихся с повстанцами в промосковском Донбассе, — сепаратисты восстали против центрального правительства в Киеве в 2014 году, утверждая, что их лишили права говорить по-русски. При поддержке российского оружия и добровольцев они силой установили две «народные республики», где всякий говорящий по-украински может угодить в лагеря, которые правозащитники и выжившие сравнили с концентрационными.
С другой стороны, сам Набожняк и его товарищи по оружию были неоднородны в языковом отношении. Некоторые добровольцы приехали с западных украиноязычных регионов. Но были люди из Киева или, как сам Набожняк, из центрального города Черкассы, где значительная часть населения до сих пор говорит по-русски с выговором, напоминающим протяжный техасский. В советское время (до 1999 года) на основной территории Украины господствовал русский язык, а украинский считался сельским диалектом.
Хотя украинский и русский очень близки, социально-политический разрыв между их носителями на Украине широк как никогда из-за разницы в предрассудках и ценностях, стоящими за каждым из языков.
«Я говорил по-русски каждый день, даже во время войны», — говорит Набожняк, чья 14-месячная служба закончилась в 2016 году.
Но когда он, отслужив в армии, отдыхал в Индии, сотрудники отеля услышали, как он говорит по-русски. «Они начали обращаться со мной как с русским, а это для меня неприемлемо», — говорит Набожняк. Вернувшись из поездки, он заговорил только на украинском или английском, как и сотрудники его кафе в центре Киева Veterano Brownie, — пусть даже ценой упущенных клиентов или ругательных отзывов.
С тех пор политический раскол между Украиной и Россией, которая поддерживает сепаратистов Донбасса, превратился в пропасть. И по мере того, как этот разрыв рос, языки стали символами раскола не только между обеими странами, но и внутри украинского общества.
Хотя Украина — родина для носителей как украинского, так и русского (это близкородственные языки на основе практически идентичных кириллических алфавитов), приоритет одного над другим раскалывает общество и становится инструментом политической борьбы. А с вступлением в силу новых законов, которые продвигают украинский, а русский, наоборот, отводят в категорию второстепенных, выбор языка на Украине лишь усиливает предубеждения насчет лояльности — или, наоборот, враждебности.
Родные языки
Украина, страна размером с Францию с населением 41 миллион человек, сшитая из осколков Российской, Австро-Венгерской и Османской империй, далека от двуязычия. Национальные меньшинства Украины говорят на идише, греческом, венгерском, двух тюркских языках и романи (цыганском). Но спустя почти 30 лет после обретения независимости господствующим стал украинский: его называют родным две трети населения. При этом лишь 53% говорят на нем дома, а 29% предпочитают русский, гласит опрос, проведенный по заказу неправительственной организации «Пространство свободы» в ноябре прошлого года.
Но с января неоднозначный «закон о языке» сделал украинский язык обязательным для всех госслужащих, переключив разговор во многих магазинах, государственных учреждениях и больницах с русского на двуязычный. Закон подписал в 2019 году бывший президент Петр Порошенко вслед за запретом на прокремлевские телеканалы и книги российского издания.
Казалось, что нынешний президент Владимир Зеленский его изменит. В ходе своей предвыборной кампании 2019 года он часто и помногу говорил по-русски и обещал пересмотреть закон. Он тоже вырос в русскоязычной семье на юго-востоке Украины и одно время даже возглавлял комедийную труппу, которая смешивала в своих скетчах русский и украинский и всячески высмеивала насильственную украинизацию.
Но государственный прессинг в пользу украинцев и против русских продолжался и при Зеленском. В марте он заявил, что украинский «полностью защищен».
«Те, кто поднимает вопросы этнической принадлежности, языка и церкви, эти люди просто ищут сиюминутного ажиотажа», — сказал Зеленский.
Правительственные чиновники как правило придерживаются той же позиции, что и президент. Лишь один высокопоставленный чиновник публично говорил по-русски — министр внутренних дел Арсен Аваков, — но он ушел в отставку 15 июля после нескольких месяцев напряженности с Зеленским.
Впрочем, некоторые чиновники и законодатели попытались смягчить языковой закон. Пятьдесят один депутат (как от пары пророссийских партий, так и от правящей партии Зеленского «Слуга народа») пожаловались на отдельные положения закона о языках, запрещающие использовать русский и другие «языки меньшинств» в школах, но Верховный суд Украины в прошлом месяце их жалобы отклонил.
С 16 июля все телешоу и фильмы на иностранном языке на украинском телевидении дублируются либо сопровождаются субтитрами на украинском — даже советская классика десятилетней давности, которую многие украинцы знают наизусть.
Министр культуры Александр Ткаченко заявил, что пытался отложить эту меру, аргументируя дороговизной для телеканалов и новостных агентств — особенно при дубляже длинных телесериалов. «Я говорю о мягкой украинизации», — заявил Ткаченко на пресс-конференции 8 июля. Но Верховная Рада его попытку отклонила. Чиновники уже оштрафовали несколько телеканалов за передачи на русском.
В ближайшие месяцы десятки тысяч государственных служащих, включая специалистов здравоохранения, сотрудников правоохранительных органов и судей, школьных учителей и профессоров университетов пройдут ряд письменных и устных тестов в «подтверждение» своих знаний украинского. Уже поступали сообщения о взятках в размере до 2 000 долларов за сертификат о знании языка.
Языковые предрассудки
«Русский полностью вытеснен из официальной сферы и заклеймен, а русскоязычные СМИ сталкиваются с трудностями и выдавлены на задворки, — говорит социолог Бременского университета в Германии Николай Митрохин, который ежегодно дает десятки интервью по всей Украине. Но господствующим языком общения повсюду остается разговорный русский, за исключением восьми западных регионов Украины».
Другие аналитики видят в законе уловку ради дискредитации мультикультурализма, который пропагандирует Европейский союз, и создания «гетто» для русскоязычных украинцев. «Закон о языке — это шаг к новой сегрегации и скрытому политическому апартеиду», — считает киевский аналитик Алексей Кущ.
Некоторые украинцы уже чувствуют себя не у дел. «Мы ненавидим Путина так же яростно, как и украиноязычные, и одно то, что наш родной язык — русский, еще не делает нас московскими шпионами», — говорит повар Валентина из южного города Одессы. Она попросила не называть ее фамилии, потому что боится стать изгоем за «пророссийские» высказывания.
«Если тебе не нравится язык, на котором говорят люди, или книги, что они читают, ты — захватчик», — сказал продавец из юго-восточного Мариуполя Василий Пилипчук в 2019 году.
Но языковые предрассудки насчет русского и украинского носят обоюдный характер. В отколовшихся регионах востока пророссийские сепаратисты запретили украинский: за украинскую речь можно оказаться в одном из десятков импровизированных концлагерей, где тысячи людей содержатся без суда и следствия и подвергаются пыткам и даже казням, говорит профессор Игорь Козловский.
С 2015 по 2017 год профессор-религиовед провел в таких лагерях почти 700 дней за организацию проукраинских митингов в Донецке. Он вспоминает разговор с офицером российской разведки, который его пытал и читал ему лекции о «русском мире» и русской «цивилизации», чьей частью Украина якобы всегда была — и будет впредь.
«Офицер сказал мне: „Никаких наций не существует. Есть цивилизации, и вот русский мир — это цивилизация, и для всякого, кто в него входит, не существует ни татар, ни украинцев — всё это не имеет значения"», — заключил доктор Козловский.
