Накануне тридцатой годовщины независимости [Украины] «Украинская правда» решила обратиться к президентам относительно их видения прожитых государством лет. Изначально вопросов было тридцать, однако мы решили выбрать десять, которые, по мнению редакции, сейчас являются наиболее точечными и актуальными.
Вопросы УП направила всем президентам в письменном виде. Исключением стал лишь Виктор Янукович, поскольку он был лишен звания президента. По состоянию здоровья не смог ответить Леонид Кравчук, а у действующего президента Владимира Зеленского решили, что «не будут принимать участие в таком формате».
В первой части цикла на наши вопросы отвечал Леонид Кучма. На этот раз мы публикуем ответы третьего президента Украины Виктора Ющенко.
В этом интервью содержатся рассуждения третьего президента о национальной идее, его исторической миссии и первых тридцати годах восстановленной украинской государственности.
Украинская правда: Как бы вы сформулировали национальную идею Украины?
Виктор Ющенко: Коротко, если бы было возможно сформулировать национальную идею двумя-тремя словами, то для украинцев национальная идея — это свобода. Потому что свобода — это болевая точка украинской нации.
События истории, новейшей или периода в сто-триста лет назад, свидетельствуют, что вопрос свободы является тем, по которому украинцы не готовы ни к каким компромиссам.
Все годы президентства я говорил о национальной идее, в которой было много компонентов, чтобы удержать нашу страну на пути независимости, европейского выбора, национального самосознания, восстановления своих культурных корней.
Это сложная тема, о которой довольно непросто говорить с политиками, которые живут в режиме коалиция-оппозиция и измеряют свою политическую перспективу до ближайших выборов.
Но этот разговор сложно было вести и в обществе, где одна часть требует дешевой колбасы в обмен на поддержку на выборах, — другая выбирает, в какую страну поехать на заработки, а еще одна — ждет, когда Украина присоединится к России.
Я не хочу никого обидеть, но это было пятнадцать лет назад. Согласно опросам, тогда почти шестьдесят процентов граждан положительно относились к идее присоединения Украины к союзу России и Белоруссии, немного более сорока процентов — к вступлению Украины в Европейский союз.
Даже сегодня сорок процентов опрошенных социологами респондентов соглашаются с тезисом о том, что украинцы и россияне — один народ. Это сила пропаганды, которая прямо противостоит самобытности украинской нации.
Если украинцы и русские — один народ, это значит, что украинского народа не существует.
— Три вещи, которыми Украина может гордиться?
— Опять же, вопрос национальной гордости, патриотизма нельзя вложить в какие-то единичные проявления, рейтинги или списки. Это эмоции и идентификации; вы можете чувствовать их, когда видите восход солнца в Карпатах, или слышите, как украинская группа поет народные мотивы на Евровидении или болеете за сборную по футболу.
Но если выделить три главных успеха, то сегодня украинская гордость — это украинская армия. Это энергия и сила украинской нации. Через семь лет после российского вторжения, которое на определенном этапе потеряло военную перспективу для агрессора, каждый из нас в большом долгу перед украинским солдатом, офицером-добровольцем, военным медиком, волонтером.
Эти мужчины и женщины не спрашивали, что Украина может сделать для них. Они пошли защищать Родину, не имея должного обеспечения, вооружения, экипировки, часто даже не имея должной поддержки у высшего командования. Десятки и сотни людей проявили невероятный героизм, самопожертвование и мужество, приложили сверхчеловеческие усилия ради спасения собратьев, защиты мирного населения, которое, надо быть честным, не стопроцентно поддерживало воинов с украинскими флагами. Страна, все украинские граждане в неоплатном долгу перед ними, и государство должно усиливать престиж армии, социальные, материальные гарантии для каждого, честно выдавать награды и удостоверения участников боевых действий.
Второе, чем можно гордиться сегодня — это способность украинцев объединяться ради большого общего дела. Благодаря этой способности украинцы отстояли демократию, отстояли право на честные выборы. Благодаря этому умению поднялось волонтерское движение, которое удивило мир своим масштабом, организованностью, оперативностью в оказании помощи и невероятной преданностью этому делу каждого, кто участвовал в волонтерских проектах.
Посмотрите, такое движение организуется вокруг каждого большого дела — поддержки армии, помощи врачам во время пандемии, а также вокруг меньших масштабных проектов, вокруг даже отдельных людей, которые попадают в сложные обстоятельства и нуждаются в помощи.
Третья наша гордость сегодня — это молодежь. Фактически, уже два поколения родились и выросли в независимой стране. Они — совершенно другие. У них другие ценности, им уже нельзя навязать советскую ностальгию или зомбировать через телевидение, потому что они его не смотрят. Они — свободные люди, поэтому они с детства учились делать выбор, не боялись говорить свое мнение — в стране, где они росли, уже не было одной единственно-правильной мысли и одной ведущей партии. Я искренне верю в украинскую молодежь и убежден, что многие из новых поколений принесет славу своей стране — в культуре, спорте, научных изобретениях или в бизнесе. Пусть перед ними будет широкий выбор возможностей.
— Кто для вас является самым выдающимся украинцем в истории?
— Этот вопрос надо задавать не президенту Украины, а каждому украинцу. История нашего государства очень долго была объектом пропагандистских манипуляций, и мы до сих пор не можем избавиться от исторических мифов вокруг самых достойных персон украинской истории. Посмотрите на такую тему, как политика декоммунизации, сколько сопротивления или насмешек она вызывает. Но ведь, как говорит Священное Писание, по имени твоему — жизнь твоя. Мы не построим благополучную европейскую страну, где в каждом райцентре стоят увековеченные советские вожди.
Посмотрите на памятники, которые стоят в центре Киева. О какой истории страны они рассказывают? Если на бульваре Шевченко внизу — пустой постамент после Ленина, который там стоял, только вдумайтесь, до 2013 года. А в конце бульвара Шевченко — Щорс на коне. А возле Арсенальной стоит пушка, на месте памятника классическим предателям — Искре и Кочубею.
С советских времен эта пушка стояла в честь рабочих завода «Арсенал», которые с оружием в руках побежали утверждать коммунистическую власть в Киеве. А сейчас на этом же памятнике написали, что эта пушка — в честь украинских военных, которые тех же восставших рабочих завода «Арсенал» подавляли сто лет назад. Это абсурд! Разве так делается политика национальной памяти?
В украинской истории много выдающихся имен — от основателей старокиевского государства, Ярослава Мудрого и вплоть до плеяды диссидентов-шестидесятников, которые в советские времена прошли через пытки, заключения, маргинализацию и так далее только из-за того, что поддерживали украинский дух. Сотни фигур нужно реабилитировать — гетманов, руководителей УНР, ЗУНР, Директории, Карпатской Руси, всех, кто на протяжении сотен лет стремился построить независимое украинское государство.
— Что о вас напишут в учебниках истории Украины через сто лет?
— Честно говоря, я никогда не задумывался о том, как мое президентство будет выглядеть в учебниках истории. Думаю, что каждый из президентов независимой Украины попадет в учебники по истории, символизируя определенную эпоху становления государства, идеологию, команду и цель пребывания у власти. Чем больше значимого ты делал во время [президентской] каденции, не мелкого, однодневного, тем больше уверенности, что место на тех страницах найдется.
В 2005 — 2010 годах мы сделали много вечных проектов: восстановили гетманскую столицу Батурин, создали «Мистецький арсенал» в Киеве, установили мемориал жертвам голодомора. Когда мы только обсуждали их идею, собирали под каждый отдельный проект средства, команду единомышленников и меценатов, была одна критика. Постоянно говорили, что это не те приоритеты, но я думал, что история воспримет те приоритеты, которые были для меня самые главные.
И это произошло в очень короткой перспективе — когда к нам пришла российская оккупация, она закрепилась там, где об украинской культуре и истории мало кто хотел слышать. Я думаю, что есть и более материальные вещи для утверждения государственной независимости, такие как введение национальной валюты, которое я осуществил, будучи председателем Национального банка Украины, тоже не сотрется из памяти через сто лет.
— Кто и что является самым большим врагом Украины?
— Украина — мирное государство, и мы не ищем врагов. Но надо учить уроки истории и быть осведомленным о реальных вызовах нашей безопасности. Посмотрите, что по теме безопасности в обществе десятки лет существует раскол. В 2009 году лишь четырнадцать процентов украинцев положительно относились к идее вступления в НАТО, и это был высокий результат по сравнению с предыдущими годами.
У нас десятки лет в общественном мнении существовало абсолютно перевернутое понимание безопасности и опасностей для нашего государства. Если посмотреть на события, которые произошли в последние семь лет, то война пришла к нам от страны, с которой многие из нас имели иллюзию вечной дружбы.
— С кем у вас были самые трудные международные переговоры?
— Я думаю, наиболее трудным был саммит НАТО в Бухаресте. 2008 год. У нас были все наиболее оптимистичные прогнозы, поддержка американских партнеров и мы понимали, что перед нами реальный шанс получить положительный ответ на заявление Украины о Плане действий относительно членства.
Однако, когда началась дискуссия по украинскому вопросу, я увидел, что среди европейских партнеров нет единства в поддержке Украины. И очень кулуарно, очень дипломатичным способом после нескольких часов дискуссий Украине отказали, и это было унизительное решение, по которому, я надеюсь, сейчас многие в Европе сильно пожалели. Но никогда не нужно недооценивать Россию. То, что произошло сейчас с «Северным потоком — 2», говорит о том, что у России выстроена эффективная система дипломатии, которая представляет для нас опасность.
— Что стало причиной аннексии Крыма и войны в Донбассе?
— Причина аннексии Крыма и войны в Донбассе находится в Кремле. Я не думаю, что это было решением одного дня, каким-то ответом на те процессы, которые начались на Украине. Очевидно, что такие вещи требуют подготовки и [выработки] плана. И этот план реализовывался не только в России, ее силовых органах или армии. Этот план воплощался не один год и на Украине.
Эта причина политическая, историческая, идеологическая. Надо быть дальновидным в политике, и понимать, что такие планы начинаются с распространением идей о едином народе, с сериалов, массового кино, российской попсы.
Это все инструменты, которые должны изнутри открывать ворота вторжения на территорию страны. И это россиянам успешно удалось. В определенных областях, имеющих большое геополитическое значение для России, где они очень хорошо засеяли пренебрежение ко всему украинскому.
— Байден назвал Путина убийцей. Вы бы назвали Путина убийцей?
— Я думаю, риторика моих разговоров с Путиным и с Медведевым всем хорошо известна. Мне не надо сейчас соглашаться с чьим-то мнением или менять свое. Обидно, что тогда, когда я это говорил, очень мало граждан поддерживали это, и очень мало европейских политиков понимали, почему я считаю руководство России опасным.
— Власть часто сравнивают с тяжелым наркотиком. Так ли это, и как вы возвращались к нормальной жизни?
— Думаю, вопрос зависимости от власти — это не особенность власти как власти, а особенность человека и его понимание своего назначения в жизни. При мне проходили честные выборы, люди могли влиять на то, кто будет представлять их в парламенте, кто будет следующим главой государства. Это демократия, она не предполагает, что можно вечно находиться у власти. На это дается временный мандат от народа, и это время надо не упустить. У меня нет никакой ностальгии по властным кабинетам.
