Первое выступление Джо Байдена в должности президента Соединённых Штатов на 76-й Генеральной Ассамблее ООН ждали с нетерпением. Участники форума надеялись услышать веское подтверждение приверженности США международному сотрудничеству, и глава Белого дома эти надежды с лихвой оправдал.
Риторика Байдена транслирует приверженность США международному сотрудничеству
В ходе своего выступления президент отметил, что Соединённые Штаты всё в большей степени вовлекаются в международные дела и планируют и далее расширять своё участие. «Мы возглавим борьбу с величайшими вызовами нашего времени — от пандемии коронавируса до климата, мира и безопасности, человеческого достоинства и прав человека», — подчеркнул Джо Байден. Поспешив добавить при этом, что США намерены делать это не в одиночку, а вместе со своими союзниками. Говоря о завершении войны в Афганистане, 46-й президент США — первый за последние 20 лет действующий глава Белого дома, во время выступления которого страна не была вовлечена в войну — заявил, что «эпоха непрекращающихся войн закончилась», вместо неё наступает «эпоха неотступной дипломатии» (relentless diplomacy). Отныне Вашингтон планирует прибегать к военным операциям исключительно как к средству последнего выбора, и только в тех ситуациях, когда операция детально проработана, а успешное проведение миссии высоковероятно.
Многие эксперты прокомментировали это выступление в том ключе, что, мол, по сравнению со своим предшественником Дональдом Трампом, речь президента Байдена в ООН действительно можно считать началом нового этапа «непрекращающейся дипломатии». В американских СМИ нынешний хозяин Белого дома даже подвергся шквалу критики за то, что якобы поставил интересы международного сообщества выше интересов Соединённых Штатов.
Байден действительно использовал в своей речи в ООН куда более нейтральные и обтекаемые формулировки, нежели его предшественник Дональд Трамп. Китай, например, ни разу не был упомянут напрямую, хотя очевидно, что именно его имел в виду президент США, говоря о том, что ни одна страна не должна получать несправедливое преимущество в конкурентной борьбе с использованием нечестных методов, например, «путём кражи интеллектуальной собственности». Явно апеллируя к Пекину, Дж. Байден подчеркнул, что Соединённые Штаты не хотят новой холодной войны. «Мы не хотим мира, разделённого на блоки», — добавил президент, и этот момент тоже был расценен многими американцами как «сдача позиций».
В ходе своей встречи с Генсеком ООН Антониу Гуттеришем президент Байден дал понять, что намерен поддерживать тесное сотрудничество с этой организацией, основанное на «общих ценностях и принципах». Теперь уже восторженно СМИ прокомментировали тот факт, что Джо Байден поблагодарил Гуттериша за то, что тот нашел время для встречи: мол, это беспрецедентный случай, президенты США никогда не благодарят генсеков ООН за возможность проведения переговоров. А значит, Вашингтон так посылает миру чёткий сигнал о том, что им действительно делается ставка на широкую дипломатическую активность с опорой на союзников и международные институты.
Насколько риторика Байдена расходится с делом и куда именно «возвращается Америка»?
Таким образом на словах Америка действительно «возвращается». Однако на фоне событий последнего времени, начиная с вывода американских войск из Афганистана, который не был согласован с союзниками по НАТО и больше напоминал беспорядочное бегство, многие всё чаще задаются вопросом: насколько риторика новой администрации Белого дома соответствует делу? Очевидно, что столь стремительный и бесславный уход союзников из Афганистана является настоящей геополитической катастрофой с долгосрочными последствиями, способной не только «переформатировать» весь регион, но и существенно повлиять на международную безопасность в целом.
После представления Концепции верховный представитель по внешней политике и политике безопасности ЕС Жозепп Боррель счёл нужным особо подчеркнуть, что данная стратегия построена на желании сотрудничать, а не «противостоять Китаю». «Во многих областях, таких как изменения климата и биологическое разнообразие, сотрудничество с Китаем является ключевым», — добавил Боррель. Таким образом внутренний посыл обеих инициатив явно разнонаправленный.
А то, как Австралия с подачи США обошлась со своим многолетним партнером Францией, неожиданно поставив последнюю перед фактом потери 56 миллионов евро от несостоявшейся сделки на поставку субмарин, вызвало не только бурю негодования в Евросоюзе, но и растерянность и непонимание — чего же в принципе теперь можно ждать от заокеанского союзника? Отвечая на вопросы журналистов во время своего визита в Нью-Йорк, глава Европейского совета Шарль Мишель подчеркнул, что перестал понимать логику поступков со стороны Австралии, Великобритании и Соединённых Штатов. «Новая администрация США транслировала историческое послание — „Америка вернулась", и теперь у нас есть вопросы. Что конкретно значит „Америка вернулась"? Америка в Америке или где-то ещё? Мы теперь не знаем», — подчеркнул высокопоставленный европейский чиновник.
Собственно, это, как говорится, очень хороший вопрос и им сейчас задаются многие, включая европейских союзников Соединённых Штатов. Что именно подразумевает Вашингтон под «возвращением Америки», особенно в ситуации, когда риторика 46-го президента США периодически сильно расходится с делом?
Представляется, что речь прежде всего идёт о классической ошибке коммуникации — разном наборе дефиниций. Стороны явно вкладывают разный смысл и по разному определяют для себя «партнёрство» и «сотрудничество».
Гегемон — ещё не лидер?
Соединённые Штаты, делительное время пребывавшие в статусе единственного мирового гегемона, допускают на внешнеполитической арене присущую всем геополитическим гигантам ошибку — неумение (и нежелание!) идти на компромисс. Даже если он для них выгоден. Для Вашингтона любое сотрудничество и партнёрство априори возможно лишь в фарватере США. Известный политолог и дипломат Кишор Махбубани, которого журнал Foreign Policy называет «корифеем в области международных отношений», в своём материале для этого издания упомянул, что самая большая сила американского общества заключается в национальном менталитете «всё можно сделать». Когда американцы ставят перед собой амбициозную цель, они прилагают максимум усилий и как правило добиваются ее. Однако это «чудо» работает только на американской земле, — пишет Махбубани, — за рубежом такой подход приводит к катастрофам. Поскольку там эта модель не жизнеспособна, а государство, обладающее менталитетом гегемона, не стремиться к компромиссным решениям, оно просто пытается навязать «своё». В этом смысле «огромная мощь Соединённых Штатов является их величайшим достижением, и в то же время величайшей слабостью», — считает политолог.
Действительно, если, например, сравнить французский подход к европейскому лидерству и американский к глобальному, то в первом случае можно вспомнить скорее Наполеона, который говаривал, что «лидер — это продавец надежды». Собственно, именно на этом и стоит до сих пор французская дипломатия и претензии Парижа на лидерство в Евросоюзе. На идее достижения стратегической автономии Европы. И вспомним высказывание 33-го президента США Гэрри Трумена: «Лидер — это человек, который может заставить других делать то, что им не нравится, и при этом делать вид, что им нравится это делать». Как говорится, почувствуйте разницу.
На нынешнем этапе Соединённые Штаты переживают вынужденную трансформацию своей внешнеполитической роли — от мировой гегемонии к лидерству, и им ещё только предстоит научиться оперировать в рамках этого нового для себя подхода. Это потребует не только изменения менталитета политического класса в целом, но и трансформации предоставлений общества о месте страны в мировой системе координат. И если речь идёт о реанимации трансатлантического партнёрства, то Европе при выстраивании собственной стратегии необходимо учитывать эту милую особенность своего заокеанского партнёра. Поскольку AUKUS и первые достигнутые на его базе соглашения — явно не последний сюрприз из-за моря для европейских союзников. Как верно заметил в своё время Сомерсет Моэм, «в нашем несовершенном мире, увы, гораздо легче избавиться от хороших привычек, чем от дурных».
