Фотографии из Кабула продолжают поражать людей по всему миру. Сначала высказывается самое стандартное мнение и делаются сравнения с бегством американцев из Вьетнама. Но через несколько дней завоевание талибами* этой немалой территории, муравейника наций у Восточного Китая, который прежде как-то утихомиривала Россия, порождает другие, более глубокие мысли и вопросы. Какое влияние будет иметь трагедия Афганистана на нынешнюю геополитическую карту? Сложились ли два враждебных блока — Запад против России с Китаем? В чем заключается стратегия Пекина и какую относительную важность в этой ситуации получает аргентинская Южная Атлантика?
Все это вопросы, которыми занимается Адольфо Кутуджян (Adolfo Koutoudjian) — географ и преподаватель геополитики в разных академических заведениях нашей страны. Годами он поддерживал мысль о стратегической важности ресурсов Аргентины. Некоторые из этих идей рассматриваются в его новой книге, опубликованной изданием Eudeba, под названием «Аргентинская геополитика» (Geopolítica argentina). Книга представляет собой сборник статей специалистов из разных областей. Задача книги — рассмотреть аргентинскую стратегическую ситуацию на фоне межстрановых отношений в современном мире. Об этой книге Адольфо Кутуджян и побеседовал с Revista Ñ.
Revista Ñ: — Чем характеризуется современная геополитическая карта? Многие отмечают углубление двух союзов: Соединенные Штаты и их друзья с одной стороны и вынужденный альянс Пекин-Москва с другой.
Адольфо Кутуджян: — На первый взгляд кажется, что всё на самом деле так: Соединенные Штаты пытаются показать, что у них есть враг — другой полюс мировой политики. Однако в ответ на это я приведу простой факт: сегодня военный бюджет Китая составляет только 20% от американского, что заставляет усомниться: такой ли уж это полюс. Кстати, вспомним, — после распада Советского Союза стало известно, что во время Карибского кризиса, то есть в момент, когда мир стоял на грани атомной войны, у России было всего 12 бомбардировщиков, а у американцев — полторы тысячи. Россия отправила на Кубу четыре подводные лодки, которые с трудом добрались до Карибских островов… То есть Москва блефовала, но блефовала удачно. Хотя это нынче, конечно, дело прошлого.
Что я хочу этим сказать? Россия не была тем гигантом, каким нам ее рисовали Соединенные Штаты в то время. И теперь, я считаю, американцы пойдут в конфронтации до конца.
— Но уже с Китаем.
— Не обязательно, есть другие важные данные. В прошлом году произошло нечто, что с геополитической точки зрения невозможно было представить: король Саудовской Аравии приехал в Кремль. В чем причина? В ценах на нефть. Россия — это страна, которая опирается на ядерную мощь и природные ресурсы, но в первую очередь — на углеводороды. И всё это происходит в ситуации преобразования энергетики и перехода к новым источникам энергии. Это слабое место и для Китая: 50% энергоресурсов он получает из-за границы, а основной источник энергии в стране — уголь, самый грязный из вариантов. К этому добавляется нехватка пресной воды. Выращивание сои требует воды, поэтому её приходится импортировать из Бразилии, Аргентины и Соединенных Штатов.
— Однако сегодня мощь измеряется не только наличием вооружения, но и наличием технологий и искусственного интеллекта, а в этих областях Китай обращает на себя восхищенное внимание.
— Совершенно верно. Кроме того, с точки зрения торговли, Китай — это гигант масштаба Великобритании образца XIX века. Вспомним о 5G, с этой технологией связан ещё один важный факт: визит советника по национальной безопасности Джейка Салливана (Jake Sullivan) в Аргентину. Перед этим он посетил Бразилию, где предупредил президента Жаира Болсонару: если страна решит сотрудничать в сфере 5G с китайцами, это будет воспринято как агрессивный шаг бразильцев против США. И в Бразилии могут измениться правила предвыборной игры. А президенту Бразилии Болсонару сейчас нелегко: опросы показывают, что он получит не больше 20% имеющих право голоса.
— К слову, какие политические круги и слои населения представляет Байден? С Трампом это казалось более понятным.
— Пока мне кажется, что в целом он представляет те слои, которые верят в изменение климата. А значит, и в фантастическое преобразование энергетики, которое эта вера предполагает. Как и Буш, Трамп был «нефтяником», сторонником дальнейшего использования американцами их огромных запасов нефти. Но сегодня сторонники преобразования энергетики предлагают планы, которые потребуют диких расходов. И это во-первых! Во-вторых, Байден представляет те компании, которые сегодня конкурируют в Азиатско-Тихоокеанском регионе. И, конечно, за Байденом стоят некоторые круги Пентагона, которые выступают за повсеместное военное присутствие американцев. Не стоит упускать из виду исторический факт: в крупные войны Соединенные Штаты вступали с демократами во главе. И если за демократами и стоит сегодня какая-то постоянная мощь, то это Пентагон.
— Перед лицом всех этих изменений многие специалисты утверждают, что международная архитектура, сложившаяся в послевоенный период, устарела.
— Дело в том, что цели НАТО изменились. В чем смысл сохранения НАТО, когда коммунизм сдает позиции? Президенты Соединенных Штатов просят у своих европейских партнеров вкладывать в оборону больше денег. Но дело не только в этом. Они принимают все страны Восточной Европы, бывшие соцстраны, в том числе очень своеобразные государства. А сейчас американцы сформировали в Индо-Тихоокеанском регионе пакт, пока не подписанный, с Индией, Японией, Австралией, Тайванем и Новой Зеландией. Это пояс давления на Китай.
— В свою очередь в книге вы отмечаете, что Китай больше внимания уделяет военно-морской сфере.
— Сегодня Китай по сути пытается восстановить свободу действий во всем Индийском и Тихоокеанском регионах, поскольку у китайцев это их самое уязвимое место. Любое враждебное вмешательство здесь будет означать остановку экономики Китая. Но оглянемся назад: почему Соединенные Штаты все-таки выгоняют Советы из Западного полушария, кроме Кубы, после Карибского кризиса? Потому что Россия тогда продемонстрировала большой наземный потенциал, но не военно-морской. И сейчас мы видим результат: огромный атомный и военный потенциал России сегодня не распространяется на западное полушарие. Сегодня мощь русских заржавела в доках их беломорских портов. А во всем мире мы наблюдаем триумф американской военно-морской доктрины. А потом пришли 90-ые, а вместе с ними и самое поразительное явление эпохи: китайская реформа. Китайцы учли ошибку Советов и главное внимание уделили экономике.
— Вы также называете нехватку пресной воды слабостью Китая. А что, наши водные ресурсы дают нам стратегическое преимущество в этом отношении?
— Проблема в том, что, с точки зрения водных ресурсов, существует две Аргентины. Побережье, за исключением того, что сейчас происходит с Параной, это у нас зона цивилизации, где есть и экономический рост, и снабжение. А между ними, особенно в западной части — почти пустыня. Мы упускаем из вида, что среднее количество осадков в стране близко количеству осадков на западе США. Это очень мало, а значит, мы не являемся таким объектом всемирного интереса, как Бразилия. В Бразилии не только самая полноводная река в мире, носящая название Амазонка. На юге страны также находится водоносный горизонт Гуарани, который заходит и на нашу территорию. Однако кроме того, восемь или девять лет назад под Амазонкой обнаружили огромный и чрезвычайно богатый водоносный горизонт, объем которого, по-видимому, не уступает количеству воды на поверхности. С другой стороны, сейчас изменение климата ведет к тому, что Патагония становится всё более влажной. А это очень важно, потому что всеобщие надежды на легкое преобразование морской войны в пресную не оправдались. Сегодня сделать соленую воду пригодной для питья обходится в десять раз дороже, чем очистить и сделать пригодной для употребления даже самую грязную пресную воду.
— В этом отношении в центре внимания находится политика Аргентины в отношении Антарктиды.
— Там работают четыре аргентинских исследовательских судна, об этом мы никогда не говорим, но это исключительно позитивный факт. Но англичане делают то же самое. Окружающая среда — часть мировой геополитической игры, и англичане демонстрируют это, формируя в Южной Атлантике то, что я называют «океанской державой». У них уже шесть или семь баз или военно-морских объектов в Южной Атлантике, в том числе в районе Мальвинских (для них Фолклендских) островов плюс ряд баз со стороны Африки. И это не случайность. Антарктическое побережье они назвали «побережьем королевы Елизаветы II», а названия никогда случайными не бывают. Между тем, аргентинский флаг, наш торговый символ, в море почти не виден. Другими словами, мы в тех местах просто не плаваем. Только сейчас начинается мониторинг и контроль над полутора миллионами квадратных километров Аргентинского моря. Что мы говорим в книге, так это то, что мы играем на руку англичанам. И они очень разумно решили, что Маунт-Плезант (Mount Pleasant), воздушная база на Фолклендских островах, будет не только военной базой, но и логистическим центром для помощи экспедициям в Антарктиду.
— Может ли наступательная стратегия США вернуться?
— Сейчас некорректно говорить о холодной войне, сейчас идет война тотального присутствия. То есть экспансии той или иной страны в тот или иной регион, причем не только в военной сфере. Если речь идет о присутствии, то это может быть присутствие торговое, научное, рыболовное…
— Как на нынешнем этапе должна действовать Аргентина? Может ли укрепление отношений с Китаем быть стратегическим ответом?
— Мы уже пытались. Это пытался сделать президент Альфонсин (Alfonsín) в 80-е, когда заключал пакты еще и с Советским Союзом, Болгарией, Румынией и другими странами. Это можно сделать, но это рискованно. Каким должен быть ответ на вопрос об идеальной для нас геополитической безопасности? Равновесие. У нас должны быть условия для переговоров с и с Москвой, и с Монголией, и тем более с Соединенными Штатами. Они не против, что мы ведем дела с китайцами, потому что они делают то же самое. И когда Аргентина перестала продавать китайцам сою, эту сою продали китайцам США. Что американцев беспокоит, так это то, что они называют «стратегическим», например, космические антенны или спутники. И действительно, визит Салливана в Аргентину кое-что доказывает. Аргентина остается частью G20, и вот почему: у неё есть ресурсы и спутники, она получила пять Нобелевских премий, является одной из 44 атомных стран мира, в 1983 году обогатила уран, опередив Иран. А в 1947 мы заняли для своих исследований кусочек Антарктиды, соревнуясь в этом деле с англичанами и американцами.
Досье эксперта:
Адольфо Кутуджян, родился в 1946 году в Буэнос-Айресе, бакалавр географии.
Изучал географию в университете Буэнос-Айреса, преподает геополитику на различных направлениях обучения, приглашенный лектор кафедры географии Университета Буэнос-Айреса. Выступал консультантом FonPlata для проекта «Морской путь Парагвай — Парана». Был также консультантом Банка развития, сформированного Аргентиной, Боливией, Бразилией, Парагваем и Уругваем, а также Института Интеграции стран Латинской Америки и Карибского бассейна, который находится под руководством Межамериканского банка развития.
* Талибан — террористическая организация, запрещенная в России.
