- Прошло больше 13 лет со времени короткой войны между Россией и Грузией, а многие грузины, вынужденные тогда бежать, все еще надеются вернуться в свои дома в Южной Осетии — сепаратистском регионе, который по-прежнему поддерживает Россия
- Более 300 тысяч грузин сейчас беженцы в собственной стране
- Наш корреспондент поехал в Церовани, который из лагеря для беженцев превратился в настоящий маленький город
Девятилетняя Мариам Амаиранишвили пробирается между курами, кроликами и кошками под виноградными лозами, обрамляющими ее жилище — простой серый бетонный дом с жестяной крышей, ровно такой же, как и все остальные дома в городе беженцев Церовани.
Да, сейчас дома уже оделись в зелень и обзавелись новыми оградами. Сегодня и не видно, что когда-то это был холодный лагерь для беженцев, раскинувшийся на высушенном солнцем поле.
Возле домов семейство организовало простой магазинчик подержанной одежды. Около него сидит 74-летняя бабушка Нателла.
«Мы покупаем одежду на рынке в Тбилиси, но сейчас до этого додумались уже очень многие, поэтому у нас тут теперь жесткая конкуренция», — говорит Нателла, которая когда-то была учительницей математики в родном Ахалгори, где у семьи два дома и сельскохозяйственные угодья.
По прямой расстояние отсюда до Ахалгори всего пара десятков километров, но хотя Нателла и говорит, что туда можно поехать, на самом деле это практически невозможно.
Со времен войны сепаратистскую республику Южная Осетия охраняют с помощью российских военных и высокой ограды, построенной вдоль линии, которую официальной границей так и не признали. Кроме России, сепаратистов признали лишь четыре страны в мире. Пенсия у Нателлы, бывшей учительницы, маленькая:
«Пенсия у меня 270 лари, и этого не хватает», — рассказывает она и радуется, что у нее есть работающие сыновья, которые в состоянии ей помогать.
270 лари — это чуть больше шести тысяч рублей.
Мариам объявляет, что разговаривать она не хочет, а предпочитает поиграть, и уезжает от нас на самокате.
«Я не хочу разговаривать, только играть», — говорит она по-английски, когда бабушка призывает ее поговорить с нами на английском.
Но вскоре она возвращается и показывает своих котов Томми и Линду.
«Вот Томми, а вот это Линда», — говорит она.
Из-за коронавируса она давно учится онлайн, и бабушка говорит, что учебе это очень вредит. Все в семье уже переболели covid-19, и никто не привит. Из почти четырех миллионов граждан Грузии привились лишь 1,8 миллиона — и большинство вакцинированных живут в столице.
В центре Церовани есть несколько магазинов и школа, на дороге множество машин. Нене вышла за покупками вместе с невесткой и одним из внуков. «О, Швеция!» — говорит она и рассказывает о своей дочери.
«Она училась в Швеции и Норвегии, по году в каждой стране, по специальной программе учебного обмена», — рассказывает она с гордостью.
Ее дочь в жизни преуспела. А вот Нене и ее мужу приходится нелегко.
«Мой муж работал в министерстве внутренних дел в Цхинвали в Южной Осетии, так что нам пришлось бежать», — рассказывает она. С 2009 года он без работы.
«У нас в стране только правительство богатое, все остальные бедные, так что я бы с удовольствием переехала за границу, если бы у меня была такая возможность», — продолжает Нене. Она смеется над тем пособием, которое они получают как безработные.
«45 лари мы получаем», — говорит она и констатирует, что ее муж не может найти работу по политическим причинам, так как он был из оппозиции.
45 лари — это около 1000 рублей в месяц. Они выживают благодаря сыну. Тот строитель и продолжает жить дома. Взрослая дочь нашла хорошую работу, но в Тбилиси, и она туда переехала.
Напротив магазинов расположилась школа, где охранником работает 71-летний Нико Окрабишвили. Ему пришлось бежать из дома дважды: первый раз во время гражданской войны в начале 90-х из столицы Южной Осетии, а затем из своей деревни в 2008 году.
Он за обе войны возлагает вину на Россию. В советские времена и до 2008 у него были хорошие отношения с соседями-осетинами. Никого тогда не волновало, что у них за национальность, но Россия разожгла вражду, считает Нико.
«За всем плохим стоит Россия, если бы она не вмешивалась, мы бы могли жить в мире, — утверждает Нико. — Если бы не Россия, мы бы снова жили мирно», — говорит он.
Но у Нико больше нет дома, куда бы он мог возвратиться.
«Оба моих дома сожжены. В 2008 году 28 деревень сожгли или разрушили», — говорит он.
В пределах международно-признанных границ Грузии сейчас есть два сепаратистских региона — Южная Осетия и Абхазия. Раньше там жили более 300 тысяч грузин, которые до сих пор остаются беженцами в собственной стране.
