Цен на дизель, бензин, газ, уголь и нефть растут рекордными темпами. Все взаимосвязано и зависит как от аварий и погодных явлений, так и от геостратегическоого перетягивания каната, где главную роль играют Китай и Россия. И всё это за несколько недель до саммита по климату в Глазго.
Он хотел было пустить в ход одно выражение, но замешкался и решил объясниться.
«Я знаю, что выражение «идеальный шторм» довольно избитое, но тут оно применимо на все сто», — сказал на этой неделе обозреватель Wall Street Journal Дэн Хеннингер (Dan Henninger) в телепередаче в ответ на просьбу объяснить резкий рост цен на энергоносители за последнее время.
Толковый американский словарь Мерриама-Вебстера понятие «идеальный шторм» определяет как «критическую либо катастрофическую ситуацию в результате мощного стечения обстоятельств». Слово «катастрофический» в этом контексте едва ли уместное, но с тем, что цены на энергоносители критически важны для кошелька, согласятся потребители по всему миру.
Ведь цифры говорят сами за себя. В Великобритании и большей части Европы газовое отопление в октябре стоит впятеро дороже, чем год назад. В Швеции владельцы дизельных автомобилей платят почти 20 крон за литр (почти 165 рублей — прим. перев.), а в Китае цена на уголь в этом году выросла на 100%. В довершение всего баррель нефти марки Brent в пятницу побил семилетний рекорд.
«Ну и хорошо», — скажут сторонники «зеленой» экономики. Скептики же, наоборот, полагают, что дороговизна — как раз результат спешки.
Какого бы мнения кто ни придерживался, идеальный шторм зависит от ряда факторов, а важнейший из них — что мир открывается после пандемии и возникает гигантский спрос на энергию. А запасы нефти, угля и газа, наоборот, ниже нормы.
Но начнем с Китая, потому что отправная точка — это уголь.
Сегодняшний Китай — крупнейший потребитель угля в мире. Запасы угля и так уже были на низком уровне, когда мощные наводнения и несколько аварий повлекли за собой массовые закрытия угольных шахт — только за прошлую неделю их закрылось 27 штук. Дожди в Индонезии и запрет на импорт из Австралии (после спора о происхождении коронавируса) затруднили китайцам импорт угля из двух стран, где они как раз привыкли покупать больше всего. Как следствие, цены тоже выросли.
Заводы, которым не по карману платить за уголь, встали. Электроэнергия нормируется, и в ряде китайских городов даже запретили пользоваться лифтами ради экономии.
На помощь пришел газ. В том числе сжиженный природный — СПГ. И тут мы подходим к следующей проблеме. Из-за растущего спроса в Китае цены на газ тоже выросли.
Тут входит Россия. Добавим в уравнение и российского президента.
Россия поставляет треть всего газа в Европу, и теперь многие винят Владимира Путина, что он шантажирует ЕС и особенно Германию — от нее русские добиваются окончательного разрешения на запуск газопровода «Северный поток — 2» в Балтийском море.
Путин сказал, что Москва может поставлять больше газа, но у нее есть определенные условия. Например, как заметил в понедельник постпред России в ЕС Владимир Чижов, ЕС должен относиться относиться России как к «партнеру», а не «противнику».
Ирония заключается в том, что это как раз Европа призывала страны Азии перейти с угля на газ, поскольку он считается «промежуточным топливом» при переходе к углеродно-нейтральному будущему. Своего рода «мостиком» к зеленой экономике. Только в Китае к газовой сети ежегодно подключаются по 15 миллионов хозяйств.
Россия уже построила трубопровод из Сибири в Китай и в настоящее время планирует строительство второй нитки — «Сила Сибири — 2». По нему газ пойдет из Западной Сибири, откуда поступает и значительная часть европейского газа. Поэтому теперь эксперты предостерегают о будущем сценарии, когда Кремль сможет решать, кому достанется газ в этом месяце, Китаю или Европе.
Добавьте к этому частичную остановку на крупном голландском газовом месторождении из-за землетрясения и простой ветряков из-за необычно слабого ветра над Северным морем — и нетрудно увидеть тот самый идеальный шторм, о котором рассуждает Дэн Хеннингер.
И это мы еще до нефти не дошли!
Ведь когда цена на СПГ подскочила, спрос на нефть тоже увеличился — как вы уже догадались, опять же из-за резкого роста цен.
В январе к власти пришел Джо Байден с амбициозными планами «зеленого» перехода. Решения его предшественника Трампа по нефти были отменены, что повлекло за собой неопределенность в отрасли и, как следствие, сокращение инвестиций.
А поскольку еще весной прошлого года цена на нефть была рекордно низкой, многие американские нефтяные месторождения были законсервированы.
Из-за высоких цен на бензин Белый дом обратился к нефтедобывающим странам ОПЕК, особенно к Саудовской Аравии, и попросил их нарастить добычу, чтобы сбить цену — но особо не преуспел.
Вот и следующий кусочек геополитической головоломки. Сейчас Саудовская Аравия делает ставку на прочные связи с Китаем. Экспорт саудовской нефти в Китай за год увеличился на 53%, а генеральный директор государственной нефтяной компании Aramco Амин Насер пообещал в марте «поддерживать энергетические потребности Китая» как минимум 50 лет. Наконец, в сентябре Саудовская Аравия снизила цену экспортную нефть в Азию на 1,30 доллара за баррель — чего не сделала ни для Европы, ни для США.
Ценовые рекорды в преддверии саммита мировых лидеров по климату в Глазго в следующем месяце ставят энергетический вопрос ребром. Кого им слушать? Тех, кто в игре сверхдержав видит лишь еще один повод отказаться от ископаемого топлива раз и навсегда, — или тех, кто, наоборот, считает, что переход идет слишком стремительно? Этот вопрос можно и нужно обсуждать вслух.
