Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Немецкий генерал, ответственный за снабжение бундесвера оружием, не скрывает: Россия — его главный вероятный противник. Но со времен холодной войны фронт сместился на восток: теперь бундесвер есть и в Литве. При этом ФРГ говорит об "агрессии России", а у нас кое-кто еще верит в "особую симпатию" к нам Берлина.
Самый главный человек в сухопутных войсках Германии объясняет, насколько слабо оснащен бундесвер, почему инспекторы часто удивляются результатам закупочных проектов и почему Россия в будущем может стать еще более сильным противником.
Как инспектор сухопутных войск, генерал-лейтенант Альфонс Маис (Alfons Mais) был удивлен той легкомысленной готовностью, с которой Россия включилась в военные действия. В то же время он предостерегает от недооценки российских вооруженных сил. "Благодаря превосходству в артиллерии российская армия километр за километром продвигается вперед. Это борьба на изматывание, битва на истощение. Вопрос времени: как долго Украина сможет её вынести", — сказал он в интервью газете Handelsblatt.
Вскоре после 24 февраля Маис привлек к себе внимание тем, что в социальной сети для деловых контактов LinkedIn написал, будто бундесвер "довольно плохо оснащен". Тем не менее в интервью газете Handelsblatt шеф сухопутных войск заявил, что бундесвер может выполнить все поставленные перед ним задачи, если у него будет достаточно времени на подготовку, для обновления материально-технической базы и переподготовки личного состава. Тем не менее сейчас готовности нет: "Если все должно произойти быстро, то у нас будут проблемы. А этого мы во время смены эпох позволить себе не можем", — считает Альфонс Маис.
В том, что касается оснащения бундесвера, Маис считает, что самые грубые недостатки в немецких сухопутных войсках могут быть устранены в течение пяти — восьми лет. "Политики предоставили для этого деньги и приняли соответствующий закон об ускоренном переоснащении бундесвера, — сказал он. — Поэтому я в целом оптимистично настроен и надеюсь, что в скором времени наше положение улучшится".
Но, по его словам, до того, как новое вооружение поступит в войска, пройдет еще много времени. Даже несмотря на то, что для переоснащения бундесвера был создан специальный фонд в размере 100 миллиардов, остается вопрос, сколько времени парламент будет одобрять конкретные проекты и сколько времени промышленности надо будет потратить до начала поставок. "Германия — не единственный клиент, во всей Европе сейчас идет перевооружение армий", — отмечает генерал Маис.
Генерал критикует систему закупок в бундесвере и недостаточное привлечение военных к якобы конкурсному процессу: "Проблема в том, что инспектор стоит у самого начала трубопровода и спустя семь, десять или пятнадцать лет удивляется тому, что выходит в конце трубы".
Инспектор сухопутных войск выступает за то, чтобы закупки вооружения были в большей степени привязаны к уже существующим системам вооружения, чем к новым разработкам. А именно привязка к новым разработкам имеет место, например, сейчас с тяжелыми транспортными вертолетами. "Но мы должны следить и за тем, чтобы не закупать залежавшийся товар только потому, что его в данный момент его легко получить", — предостерегает Маис.
Handelsblatt: Господин генерал Маис, в начале украинской кампании вы привлекли всеобщее внимание высказыванием, будто бундесвер плохо вооружен. Что изменилось с тех пор?
Альфонс Маис: Мое высказывание относилось к тому, что бундесвер более не в состоянии немедленно выполнить то, к чему мы были способны ранее. Мы справимся со всеми задачами, если у нас будет достаточно времени на подготовку. Тогда мы проведем реорганизацию материально-технической базы и переподготовку личного состава. Но если нам прикажут все сделать быстро, то у нас возникнут проблемы. А этого во время смены эпох мы себе позволить не можем.
— Но теперь боеспособность бундесвера хотя бы не будет зависеть от денег. [Германия при красно-зеленом, якобы пацифистки левом правительстве выделила на бундесвер дополнительно 100 миллиардов евро, что означает ускоренную ремилитаризацию — прим. ИноСМИ.]
— Политики предоставили деньги и приняли соответствующий закон об ускоренном переоснащении бундесвера. Поэтому в целом я настроен оптимистично и надеюсь, что в скором времени наше положение улучшится. Но пока новое вооружение поступит в войска, пройдет много времени. На ситуацию влияет и тот факт, что часть нашего вооружения и оборудования мы передали Украине. Что его там ждет, никто не знает.
— Это как-то отражается на обороноспобности отдельных земель ФРГ и федерации в целом?
— Всё, что мы отдаем, в какой-то степени наносит нам ущерб. Но с этим ущербом можно мириться, потому что мы знаем, ради чего мы все это отдаем. Украину необходимо поддержать в ее борьбе. В том, что касается гаубиц, у нас был некоторый излишек, потому тут у нас было пространство для маневра с передачей части гаубиц для борьбы против российской армии. А вот в пусковых ракетных установках "Марс" ситуация более острая, потому что там пространства для маневра нет. И кроме того, нужно еще посмотреть, сколько установок из общего количества боеспособны.
— То есть в поставках из уже имеющихся фондов достигнут предел?
— Мы всегда должны взвешивать, что можем отдать. Конечно, мы хотим помочь Украине. Но мы взяли на себя и прямую ответственность в отношении защиты наших партнеров по НАТО, в особенности Литвы. И нам необходимо иметь достаточно материально-технических средств, чтобы выполнять наши обязательства по защите страны и альянса, например, в рамках текущей операции по защите восточного фланга НАТО в составе сил быстрого реагирования. Не забывайте, что Германия участвует еще и в Объединённой оперативной группе повышенной готовности НАТО.
— Сколько времени понадобится, чтобы устранить основные недостатки в вооружении сухопутных войск бундесвера?
— Министр обороны нашей страны, дама по имени Кристина Ламбрехт уже получила от парламента средства для обмундирования и личного снаряжения солдат, так что уже до конца года мы получим первые партии. Есть и программы для военной промышленности, где ведется интенсивная работа. Но в целом мы говорим о процессе, который займет от пяти до восьми дет.
— Когда пройдут эти пять или восемь лет, то какие вооруженные силы у нас будут в Германии?
— В том, что касается сухопутных войск, то, как я надеюсь, у нас будут полностью оснащенные вооруженные силы, и поэтому нам уже не придется постоянно двигать материально-технические средства туда-сюда для обеспечения процесса обучения и тренингов. Но мы должны следить за тем, чтобы не покупать залежавшийся товар только потому, что это легко сделать. Мы обязаны думать и о перспективном развитии сухопутных войск. В специальном Фонде предусмотрены 20 миллиардов евро для цифровизации, причем из них двенадцать миллиардов — для проектов, связанных с сухопутными войсками.
— Вы как-то сказали, что на одни только сухопутные войска можно было бы истратить все 100 миллиардов евро, выделенные правительством ФРГ на ремилитаризацию Германии. А ведь есть еще флот, военно-воздушные силы и т.д. Вам что, недостаточно средств из специального Фонда?
— Сначала нужно сказать, что сухопутные войска никогда не ведут боевых действий в одиночку. Им всегда нужна всесторонняя поддержка. Поэтому логично, что имеющиеся средства распределены по всему спектру вооруженных сил. Опыт боев на Украине показал, что нам нужно действовать на глубину, как говорят военные. В боях [с российской армией] придется действовать с помощью артиллерии и с применением тактических дронов. Соответствующий проект "Будущая система непрямого огня" уже давно запущен, но не включен в особый Фонд. То же самое относится к современному боевому вертолету. Тут еще не решено, подключится ли Германия к модернизации старого доброго "Тигра" вместе с Францией и Испанией, или другое решение окажется более рациональным. Вторая важная область, которая не включена в Фонд, — это так называемое содействие и препятствие движению.
— Что имеется в виду?
— Сюда относятся, например, различные заграждения и переправочно-мостовое имущество. В этой области мы еще не отвечаем требованиям будущего. Но нельзя забывать: помимо особого Фонда, есть еще и совершенно обычный, всегда доступный нам оборонный бюджет. Я надеюсь, что и оттуда мы получим средства, а значит, сможем закрыть ту или иную позицию. Я во всяком случае работаю над этим.
— Вы начали службу еще во времена холодной войны. Чем различается ваша работа тогда и сейчас?
— Во время холодной войны мы уже через 48 часов были на своих позициях, потому что все подготовительные работы производились в нашей родной стране Германии, ее мы и готовились оборонять. Сейчас же мы должны думать о ситуации в 1000 километрах от нас, а то и дальше. Наши войска и союзники теперь есть в Литве, например, а чтобы туда попасть к ним на выручку, нужно время. Поэтому нам нужно быть способными двинуться в район боевых действий немедленно. Это возможно лишь при полном оснащении воинских частей и идеальной координации действий подразделений, которые без промедления могут выступить вместе.
— В чем тут проблема?
— Главная трудность состоит в том, что сухопутные войска бундесвера — в отличие от времен холодной войны — распределены среди множества организационных структур. Противовоздушной обороной ведают ВВС, логистикой — службы тылового обеспечения, связью и электронной разведкой — командование кибер- и информационного пространства, санитарами — медицинская служба. Это в принципе не проблема, но такое положение дел усложняет взаимодействие воинских соединений, необходимое для немедленного начала военных действий. Для устранения этой проблемы есть различные варианты решения, над которыми сейчас ведется работа.
— Вы все-таки хотите закупить новые БМП "Пума"?
— Из запланированной второй партии нам понадобятся не все: возможно, чуть больше ста штук. Деньги, которые мы при этом сэкономим, я бы предложил вложить в колесные средства передвижения. Я хочу пересадить сухопутные войска на колеса — по максимуму.
— Какие в этом преимущества?
— Колесные бронемашины не такие тяжелые, как гусеничные, и поэтому могут быстро ехать туда, где нужны. В том числе, в Литву или куда-нибудь еще на северо-восточном фланге НАТО. А вот "Пумы" или "Леопарды" мы можем доставить в далеко расположенные места боевых действий только судами, по железной дороге или грузовиками с прицепами. Кроме того, воинские части, передвигающиеся на колесном транспорте, могут использоваться как при обороне страны, так и для нападений в составе альянсов во время всяких международных кризисов.
— Финляндия и Швеция собираются вступить в НАТО. От этого бундесверу станет легче или наоборот труднее?
— Я приветствую решение двух этих стран, в том числе и потому, что мы уже долгое время тесно сотрудничаем с их вооруженными силами. Они очень дееспособны и поэтому усилят альянс. Но с операционной точки зрения, их вступление в НАТО — огромный вызов, так как наземная граница альянса с Россией увеличится на 1350 километров. К охране этой границы от возможных нападений мы должны готовиться.
— Россия по всем признакам побеждает на Украине. Луганская область — уже под российским контролем. Значит ли это, что мы имеем дело с превосходством России, проявившимся на поле боя?
— Мы наблюдаем это уже несколько недель. После того как Россия в первой фазе столкнулась с неудачами и не смогла взять Киев, в конце марта она перегруппировала силы, сконцентрировала их на ограниченном пространстве и стала наступать в новом направлении. Благодаря превосходству в артиллерии российская армия продвигается вперед километр за километром. Это война на истощение и изматывание сил, и вопрос в том, как долго Украина сможет это выдерживать. Я говорю не о материально-технической части, а о личном составе.
— Какие уроки вы смогли извлечь из событий на Украине?
— Еще рано извлекать окончательные уроки. Но мы внимательно следим за происходящим. При этом все концентрируют внимание на том, что русские делают неправильно. Но нам лучше обратить внимание на то, что украинцы делают действительно хорошо.
— То есть пока никаких новых знаний не получено?
— Ну, почему? Стало ясно, что аналитики ошиблись в том, в каком направлении будет развиваться методика ведения войны. Мы не видим кибервойны. Не видим и ограниченной, высокотехнологичной, "чистой" от потерь мирного населения войны. На земле Украине бушует жестокий конфликт двух армий, в том числе и с беспощадными ударами по мирному населению. Я не думал, что мы в Европе переживем такую войну еще раз.
— Удивляет ли вас что-нибудь в действиях России?
— Меня удивляет готовность, с которой Россия ввязалась в вооруженную борьбу. Но тут был и элемент легкомыслия: у армии была неверная тактика, потому что стратегические ожидания были ложными.
— Что вы имеете в виду?
— Если в руководстве верят, что русских там примут как освободителей, то это представление по всем уровням опускается вниз и в конце находит свое выражение в том, что о логистике просто не подумали. Или в том, что плана Б на случай трудностей не было вообще! Российские военные недостаточно обучены на тактическом уровне и не в состоянии реагировать гибко. Поэтому первая фаза — наступление на Киев — кончилась провалом. Но я предостерегаю от недооценки России как противника. Если армия не терпит полное поражение, она использует свои неудачи для учебы. А в условиях реальных боевых действий учеба идет быстро.
— То есть, Россия в будущем — сильный потенциальный противник?
— Российские вооруженные силы, конечно, многому научатся на войне. Армия России станет боеспособнее. Кроме того, Россия располагает практически неисчерпаемыми ресурсами. В автократической системе уровень потерь среди солдат не играет, судя по всему, никакой роли. Средства массовой информации придерживаются одной линии, поддержка у населения, вероятно, все еще высокая. У нас такое было бы невозможным.
— Но в отношении материально-технического обеспечения на фронте Россия, как кажется, достигла предела. Говорят, что в зоне боевых действий появляются даже танки 60-х годов.
— Россия использует то, что прочно, а также имеется в огромных количествах. Солдаты обучены управлять этой техникой. Современного танка "Армата" мы во всяком случае на фронте не видели.
— Нужно ли нам в Германии ответить на "Армату", то есть создать новый танк?
— У нас есть "Леопард — 2", мощное оружие с большим количеством версий, самая технологичная из которых — А7V. Сейчас мы думаем о том, как нам и дальше унифицировать наш танковый "флот" и заменить устаревшие танки "Леопард — 2 А5" или же модернизировать их. Однако все размышления по поводу дальнейшего развития нашего танкового парка тесно связаны с германо-французским танковым проектом MGCS. Если дело пойдет быстро, то нам не придется ничего менять. Если же разработка нового поколения танков затянется, то тогда мы должны будем придумывать что-то новое.
Мартин Мёрфи (Martin Murphy), Франк Шпехт (Frank Specht)
