Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Возможную глубину падения мировой экономики сегодня пытаются просчитать многие аналитики, пишет QMonitor. Что касается Казахстана, то ситуация в России, США и Китае может вызвать самый сильный кризис в стране.
Асель Омирбек
То, что мир оказался на пороге одного из самых тяжелейших экономических кризисов, давно не новость. О масштабах надвигающегося бедствия свидетельствуют цунами, бушующие на мировых торговых рынках, и развернувшаяся ожесточенная борьба за доступ к ресурсам. Население тоже поняло, что его ждет, – по ценам на товары и услуги, которые меняются со скоростью слотов в игровом автомате, и по тому, насколько стремительно истощается содержимое кошельков.
Станет ли нефть спасением?
Впрочем, как предостерегают специалисты, это еще не кризис, а всего лишь прелюдия к нему. Настоящие же проявления общемирового коллапса дадут о себе знать предстоящей осенью. Если судить по многочисленным прогнозам, с этого времени ситуация будет только ухудшаться и достигнет "дна" в 2023 – 2024 годах. Потом еще пару лет будет длиться восстановление до докризисного уровня. Другими словами, пояса придется затянуть как никогда сильно и надолго. Но готовы ли мы к этому? Как говорится, большой и жирный вопрос.
Возможную глубину падения мировой экономики сегодня пытаются просчитать многие аналитики. Но быстро меняющаяся геополитическая обстановка не позволяет сделать хоть сколько-нибудь приближенные к реальности выводы. Апокалипсис, как они говорят, безусловно, надвигается, а вот то, к каким он приведет последствиям, покажет только время.
На фоне многочисленных негативных прогнозов не наблюдается практически ни одного позитивного. Даже эксперты Всемирного банка рисуют довольно тревожную картину, предрекая двукратное снижение темпов роста экономики в этом году по сравнению с пошлым. "Череда дестабилизирующих шоков продолжает сотрясать мировую экономику", – констатируют они, относя к таковым конфликт на Украине и вызванное этим негативное влияние на мировые рынки и цепочки поставок, которое проявляется в стремительном росте цен, повышении волатильности на рынках энергоресурсов.
Для экономики, еще не успевшей оправиться от пандемии коронавируса и ее последствий, это риски критического уровня. "В следующем году не ожидается практически никакого восстановления, – резюмируют аналитики Всемирного банка. – В 2023 году темпы роста мировой экономики останутся на низком уровне, увеличившись лишь до 3-х процентов на фоне сохраняющихся негативных факторов". Обострить последние, по их прогнозам, могут "усиление геополитической напряженности, ускорение инфляции и нехватка продовольствия".
Вполне серьезно международными экспертами рассматривается вероятность стагфляции – ситуации, при которой высокая инфляция сочетается с вялым экономическим ростом. При этом они напоминают, что для выхода из стагфляции в 70-е годы прошлого века центральные банки в целях подавления инфляции резко повысили базовые ставки, что, в свою очередь, привело к глобальной рецессии и череде финансовых кризисов. С учетом повышения базовой ставки в Казахстане такое напоминание выглядит довольно тревожным, несмотря на вполне логичные объяснения необходимости такого шага со стороны финансового регулятора. И это еще не все.
Больнее всего кризис ударит по странам Европы и Центральной Азии, считают аналитики Всемирного банка. То есть, Казахстан попадает в зону наибольшего риска, несмотря на прогнозируемый в ближайшей перспективе рост цен на энергоресурсы, продажа которых является основным источником доходов отечественного бюджета. "В странах – импортерах энергоресурсов рост цен приведет к снижению реально располагаемых доходов, повышению себестоимости продукции, ужесточению условий кредитования и ограничению пространства для маневра в макроэкономической политике", – говорится в последнем опубликованном отчете и добавляется: "Опыт предыдущих ценовых шоков на рынке нефти говорит о том, что они могут стать серьезным катализатором мер, стимулирующих сокращение спроса, переход на другие виды топлива и развитие новых источников энергоснабжения".
- —Нарисованная аналитиками картина выглядит пессимистичной. Но насколько она реалистична?
- —Казахстан ждет самый сильный экономический спад за всю его новейшую историю?
Расставить точки над i в этих вопросах мы попросили Нурбека Искакова, аналитика компании Esperio.
QMonitor: Как вы считаете, чего на самом деле следует ждать в ближайшей перспективе? Так ли страшен черт, как его малюют?
Нурбек Искаков: В сложной ситуации разумно ориентироваться на проверенные временем экономические сигналы. Одним из наиболее надежных в этом плане является так называемая инверсия. Это когда доходность по краткосрочным (двухлетним) государственным облигациям становится выше, чем по долгосрочным (десятилетним). Инверсия – явление крайне редкое, но когда она фиксируется в стране, то в ста процентах случаев наступает рецессия.
В Казахстане инверсии нет, но так как наша экономика открыта и интегрирована в мировую, то само по себе отсутствие кризисных сигналов внутри страны не гарантирует, что она избежит кризисов в будущем. Поэтому, вооружившись таким индикатором, как инверсия, можно пройтись по состоянию ключевых для экономики Казахстана стран, чтобы оценить имеющиеся риски.
Начнем с России. С осени 2021 года долговой рынок северного соседа находится в состоянии инверсии. Собственно, первый удар – санкционный – уже произошел, но так как инверсия сохраняется, то стоит ожидать еще одного удара. По всей видимости, уже макроэкономического.
В Китае инверсии нет, но обольщаться этим не стоит. Причина проста – в предыдущие годы, когда в мировой экономике происходили кризисы, в китайской тоже фиксировались кризисные сигналы на государственном долговом рынке.
Впрочем, главная угроза все же исходит от США. Дело в том, что американский долговой рынок находится в одной из самых глубоких инверсий за всю историю. О чем это говорит? По всей видимости, масштаб кризиса, который надвигается на США, а значит, и на всю мировую экономику, может даже превзойти масштабы кризиса 2008 года. В Соединенных Штатах уже зафиксирована техническая рецессия, и очень вероятно, что осенью и зимой она трансформируется в полноценный кризис.
Собственно, инверсии только в США было бы уже достаточно для того, чтобы вероятность кризиса уже этой осенью и в мировой экономике, и в экономике Казахстана можно было бы оценить в сто процентов. Добавим сюда инверсию в России и получим, возможно, самый сильный экономический спад в Казахстане за всю его новейшую историю.
– Чем это может обернуться?
– Прогнозы на сей счет можно делать, исходя из прошлых схожих кризисов. Для Казахстана это комбинация из 2008 – 2009 и 2015 – 2016 годов. Темпы роста ВВП страны в годовом выражении в эти периоды снижались на 6-8 процентных пунктов. То есть, если в качестве базы взять 4 процента роста в 2022-м, то на пике спад казахстанской экономики может достигать 2-4 процентов.
– Как это скажется на ценах на продовольствие и базовые услуги, стоимости жизни в целом?
– Инфляция в Казахстане в кризисный период будет тесно связана с динамикой обменного курса тенге. Весенний инфляционный всплеск в нынешнем году мы уже увидели. Если кризису быть, то можно будет ожидать еще одного, но уже осенне-зимнего роста цен сразу после падения тенге к минимумам этого года – 510 – 520 тенге за доллар к январю 2023 года. Общая годовая инфляция в этом случае поднимется до 19 – 20 процентов, а продовольственная превысит 25 – 26 процентов.
– Какие отрасли окажутся под ударом?
– Во время глобального кризиса не бывает отраслей, не затронутых его негативным влиянием. Однако будут те, кто упадет сильнее, и те, кто пострадает в меньшей степени. К первой группе можно отнести циклические отрасли — это металлургия, добывающая промышленность, автопром, строительство, туризм и так далее. А ко второй – производство продуктов питания и товаров повседневного спроса, их ритейл, аптеки, сектор оказания медицинских услуг.
– Как будет складываться ситуация с привлечением прямых иностранных инвестиций? Способен ли будет казахстанский бизнес самостоятельно финансировать открытие новых производств, создавать рабочие места и формировать бюджетную базу?
– Естественно, в период кризиса инвесторы думают о защите капитала, поэтому стараются размещать его в наиболее надежных инструментах. Этот процесс почти всегда сопряжен с оттоком капитала с развивающихся рынков. То есть, в случае кризиса его отток из Казахстана резко вырастет, а восполнить это отечественный бизнес, конечно, не сможет. Так что в течение нескольких лет после кризиса может ощущаться дефицит инвестиций.
– Одно из самых распространенных последствий экономических кризисов в разных странах мира – рост безработицы. Ожидает ли такой сценарий Казахстан?
– Рынок труда Казахстана проходит кризисы очень ровно, без серьезных всплесков уровня безработицы. Это говорит о наличии встроенных механизмов поддержания занятости, а также о высокой доле тех, кто трудится в государственном или квазигосударственном секторах. Собственно, тут ничего не изменилось – в случае кризиса уровень безработицы в Казахстане может вырасти с 4,9 до 5,5 процента.
– Как будет складываться ситуация в плане формирования бюджета? Снова одна надежда на Национальный фонд?
– Дефицит республиканского бюджета в текущем году равен 3,3 процента от ВВП (2978 миллиардов тенге). Это существенная величина: больше в Казахстане было только в пандемийном 2020 году – 4 процента от ВВП и в далеком 1998-м – 4,2 процента от ВВП. Если использовать эти величины в качестве ориентиров, то дополнительный антикризисный пакет помощи может быть равен 0,7 – 0,9 процента от ВВП (или около 800 миллиардов тенге). Средств Национального фонда (52,5 миллиарда долларов) для этого достаточно.
