Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Германия твердо стоит на ногах, несмотря на нынешние сложности, заявил в интервью FAZ вице-канцлер Роберт Хабек. Он признает, что США получают преимущество над Германией, а "уход" Берлина от России и Китая разорителен, но это все, по его мнению, необходимо.
По словам федерального министра экономики Роберта Хабека, Германия, несмотря на военный конфликт и энергетический кризис, твердо стоит на ногах. В интервью Хабек объясняет, как продвигаются дела с переходом на безуглеродную энергию, и почему 2023 год будет "трудным по-другому".
FAZ: Господин Хабек, из-за экономии энергии в вашем министерстве экономики просто холодно. Поэтому мы встречаемся не там, а в вашем теплом офисе в бундестаге?
Роберт Хабек: Мы встречаемся в бундестаге, потому что у меня здесь намечено несколько встреч. Но вы правы: в министерства довольно свежо. Мы установили предельную температуру в рабочих помещениях на уровне 19 градусов, а отопление в коридорах и на лестницах отключили вообще. Мы придерживаемся общих правил.
— Год назад в интервью нашей газете вы сказали, что облик страны изменится. Но того ужаса, что мы увидели потом, вы себе, вероятно, представить не могли.
— Я имел в виду конкретно, что новая инфраструктура изменит облик страны — появятся новые линии электропередачи, ветряки, солнечные панели на крышах, зарядные колонки для электромобилей. Хотелось, чтобы результаты нашей деятельности можно было увидеть, потрогать руками. Конечно, то, что получилось, вышло холодным, и этот результат критикуют. Но, если вы намекаете на наступление путинской армии, прекращение поставок газа и прочие последствия — да, такого результата я себе представить не мог.
— Вы способны выдерживать подобное напряжение еще три года?
— Было бы хорошо не всегда работать только в красной зоне, то есть реагировать на чрезвычайные ситуации чрезвычайными законами с чрезвычайной скоростью. Но пока мы в красной зоне. И если понадобится, то мы продолжим действовать так же последовательно и быстро. Путин должен увидеть, насколько эффективна наша система управления, наша демократия. Мы будем поддерживать стойкость Германии.
— Известно, что кризис — это шанс. Большие изменения часто происходят во время кризисов, когда всё должно происходить быстро. А не лучше ли и в спокойные времена двигаться более активно?
— Я бы не хотел поддерживать мысль о том, что при моем руководстве для улучшений необходимы кризисы. Это значило бы, что мы можем чему-то научиться только в катастрофических условиях. Это не отвечает моим представлениям о людях. Действительно, во время кризисов можно и нужно энергично двигаться вперед. Возьмите ускоренную разработку планов по строительству СПГ-терминалов: все правовые нормы мы соблюдаем, но сроки продажи акций сократились. Работа убыстрилась на всех уровнях, мои работники тут же хватаются за телефон, как только возникает проблема, и она решается. Быстрота возникает в связи с готовностью брать на себя ответственность и с желанием работать вместе.
— Темп возрастет и при замене мостов на автобанах?
— Ни у кого из известных мне людей с этим никаких проблем нет. Как министр энергетики, я вам сообщу: нам, например, нужно перевозить лопасти для ветряных "мельниц-электростанций", а для этого нужны исправные мосты на автобанах.
— Выходит, промышленность сегодня в лучшем положении, чем многие с опаской думали в начале года.
— Верно, и это свидетельствует о хорошей приспособляемости нашей промышленности. С начала года наша промышленность снизила потребление газа на 25 процентов, а производство у нас упало, но совсем не намного: на 1,4 процента. Конечно, энергоемкие отрасли затронуты кризисом в большей степени, чем другие. Но тем не менее оказалось, что эффективность всегда можно повысить. Под давлением высоких цен нам удалось найти рыночные ответы на проблемы. Пока оснований для радости мало, так как ситуация сложная. Но ясно, что наша страна твердо стоит на ногах.
— Такие люди, как шеф BASF Брудермюллер, зря били тревогу?
— Бить тревогу необходимо, чтобы указывать на проблемы. Иначе мы не найдем для них решения. Только это не должно вылиться в смакование упадка. Подчас кажется, что некоторым людям доставляет наслаждение очернять нашу страну и нашу промышленность. Тот, кто говорит, что Германия превратится в промышленную пустыню, не принимает в расчет немецкую промышленность и решительность федерального правительства.
— Экономисты еще в начале года говорили, что Германия не сможет приспособиться к прекращению российских поставок газа. Если смотреть с позиции сегодняшнего дня, то они были правы?
— Мы бы сделали большую ошибку, если бы в начале года прекратили поставки газа из России. Нам бы не удалось наполнить хранилища. Вместо этого мы использовали время, чтобы написать необходимые законы, закупить газ, полностью заполнить хранилища, ударными темпами построить СПГ-терминалы. И вот теперь мы сможем выжить без российского газа. Верно то, что динамичный рынок способен решать трудные задачи быстрее, чем иногда думают. Если бы мы всё регулировали только государственными мерами, то так быстро дела не пошли бы. Но и без участия государства такого успеха мы бы не добились.
— Фотографией года стал снимок, сделанный на вашем ужине у эмира Катара. Недавно был подписан первый договор о поставках катарского газа. Но между этими двумя событиями вы успели сказать Катару не самую приятную вещь, назвав футбольный чемпионат в этой стране дурацкой идеей. Как это сочетается?
— Мой визит в Катар был правильным и необходимым шагом. Мы вынуждены работать с разными поставщиками, в том числе и потому, что Германия в течение многих лет не думала об альтернативных вариантах. Нам приходится разговаривать и со сложными партнерами, что мы и делаем.
— Договор с Катаром начнет действовать в 2026 году и истечет в 2041 году. Это не слишком долго? Разве к тому времени мы не хотели стать "климатически нейтральными", то есть вообще почти не выделять вредного углекислого газа?
— Мы хотим стать климатически нейтральными к 2045 году и соответственно разработали наши законы о СПГ. Так, например, терминалы можно будет использовать для сжиженного газа только до конца 2043 года. Компании могут действовать только в этих временных рамках. Это относится и к фирме из США, которая заключила договор с Катаром на поставку нам газа.
— Олаф Шольц дал понять, что если мы к 2030 году откажемся от угля, то на какое-то время нам понадобится больше газа.
— Нам понадобится газ в переходный период для промышленности или для получения электроэнергии в безветренные дни. С другой стороны, отопление с помощью тепловых насосов и лучшая теплоизоляция зданий помогут сократить потребление газа.
— А как быть с электроэнергией, если Германия будут электрифицироваться быстрее, чем планировалось?
— Нам нужно значительно больше электроэнергии.
— Больше, чем планировалось до того, как Путин начал свою "операцию" на Украине?
— Мы потребляем сегодня приблизительно 560 тераватт-часов в год. По нашим расчетам к 2030 году этот показатель достигнет 750 тераватт-часов. Энергопотребление возрастет из-за использования тепловых насосов, автомобили перейдут на электричество, промышленность также будет использовать электроэнергию. Потребность в ней огромна.
— Не понадобятся ли нам в таком случае и хранилища?
— Да, прежде всего для водорода. Там, где будет хватать возобновляемой энергии, мы будем строить электролизеры. Затем нам понадобятся электроаккумуляторы, большинство из них мы будем видеть на улицах: это — автомашины, которые будут заряжаться электроэнергией. В определенный момент они будут вновь запускать её в сеть и получать за это деньги. Для этого нам будут нужны "умные" измерительные приборы, управляющие потреблением. Необходимый закон мы еще в этом году поставим на голосование в комитетах. Это поможет нам предвидеть изменение цен на рынке. И, наконец, нам понадобятся гидроаккумулирующие электростанции.
— После конференции по климату у вас еще осталась надежда на то, что мы сможем добиться энергетического поворота не только у нас, но и в мировом масштабе?
— Если не удастся заинтересовать в защите климата рынок, то это будет сложно. Но если настроить рынки на климатическую нейтральность, то это может получиться. Рынки — это сила множества людей. Политика не может заменить рынки, но без политики рынки могут пойти в неверном направлении.
— То есть необходимо, чтобы в мировом масштабе все, выделяющие углекислый газ, платили за это глобальную цену?
— Нужно создать правильный инвестиционный климат. Принять соответствующие правовые нормы и ввести стимулы, которые будут служить той же цели. Можно создать, например, климатический клуб, который будет работать над выработкой общих стандартов. В этом отношении и американский Закон о снижении инфляции — хороший сигнал. Он дает преимущества промышленности США и создает нам проблемы, но это ничего. Американцы направляют свою финансовую и политическую мощь на создание климатически нейтральной промышленности. Аккумуляторы, электролизеры, солнечные панели, ветряные электрогенераторы — все это сейчас там продвигается.
— Как вы намереваетесь предотвратить гонку субсидий, а также бьющий через край энтузиазм индустриальной политики?
— С помощью продуманной стратегической политики в интересах Европы. Буквально на прошлой неделе мы начали работу в рамках платформы Clean Tech Europe на уровне ЕС на основе предварительных разработок, сделанных в моем министерстве. Этим мы подаем четкий сигнал: Европа хочет стать одним из центров создания трансформационных технологий.
— Какую роль должен играть Китай?
— Китай — наш важный торговый партнер, но в то же время мы находимся в системном соревновании с его автократическим режимом. Однако односторонняя ориентация на Китай, которая практиковалась последние годы и даже десятилетия, сделала нас уязвимыми. Поэтому в интересах наших компаний, в интересах нашей экономики в целом будет преодоление этой односторонней зависимости. Понятно, что это будет мучительным процессом, но он, как и другие мучительные процессы при нашем руководстве, необходим. Мы уже интенсивно над этим работаем. Через инвестиционные гарантии мы создаем стимулы для диверсификации. Укрепляем торговые отношения с другими партнерами. Новая повестка дня, ратификация Всеобъемлющего экономического и торгового соглашения о свободной торговле между Канадой и Европейским союзом (СЕТА) на этой неделе — вехи на этом пути. Мы вновь стали дееспособными в торговой политике, это нам поможет.
— Господин Хабек, следующий год будет проще или сложнее?
— Он будет сложнее, но по-другому. В этом году доминировала энергетическая безопасность, затем прибавился ценовой вопрос. Но в следующем году на первый план выйдет политика в области промышленности и конкуренции. И дел будет много.
Вопросы задавали Патрик Бернау (Patrick Bernau) и Ральф Больман (Ralph Bollmann)
