Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Анализ данных ООН за 30 лет показал, что России и Китаю удалось заручиться гораздо большей поддержкой мирового сообщества, чем США, пишет The Diplomat. Точка зрения американцев возобладала лишь в 14% случаев, в остальных же большинство государств придерживалось позиции Москвы и Пекина.
Дмитрий Нуруллаев (Dmitriy Nurullayev)
Ни для кого не секрет, что Китай и Россия — пожалуй, самые ярые критики мирового порядка под началом США и последовательно бросают ему вызов на мировой арене. Но как эти ревизионистские державы показали себя против главного защитника статуса-кво, Америки, на суде мирового общественного мнения? Вполне неплохо, если судить по данным ООН за последние три десятилетия.
Анализ распределения голосов в Генеральной Ассамблее ООН, опубликованный в этом году нами с Михаэлой Папой из Университета Тафтса, показал, что в глобальном масштабе другие государства значительно чаще согласны с китайско-российскими политическими позициями, чем с теми, что отстаивают США. С 1991 по 2020 год в более чем 1 500 случаях, когда мнение Вашингтона расходилось с Китаем и Россией, точка зрения США возобладала лишь в 14% случаев, тогда как в остальных 86% случаев большинство государств придерживалось как раз китайско-российской позиции. Контраст становится еще резче, если ограничить анализ государствами-членами ООН, принадлежащими к группам “мягкого противовеса” — неформальным альянсом БРИКС, Шанхайской организацией сотрудничества и блока “Семидесяти семи”, коалиции развивающихся экономик в системе ООН.
Здесь следует сделать оговорку: складывается ощущение, что Вашингтон придает значение лишь сравнительно небольшому количеству резолюций ООН, по которым он не согласен с Китаем и Россией, тогда как Пекин и Москва активно определяют повестку дня ООН. Из 1 513 уникальных резолюций Генеральной Ассамблеи в исходном наборе данных лишь 211 были определены Госдепартаментом как важные для национальных интересов США. Если ограничить анализ сугубо этими резолюциями, то согласие с США будет выше — 36% среди всех государств.
Тем временем Китай выступил автором или соавтором наибольшего числа резолюций в период с 2000 по 2020 год (27% от общего числа, для сравнения: для России этот показатель составил 15%, а для США — 14%) и немало преуспел с их принятием — причем в некоторых случаях даже без сопротивления. Москва тоже успешно заручалась поддержкой других государств в принципиальных для себя вопросах — например, по части законодательства в киберпространстве.
Эти количественные результаты показывают, что вызовы Вашингтону со стороны Пекина и Москвы не ограничиваются геополитическими демонстрациями, а включают еще и тихие дипломатические маневры, чтобы завоевать сердца и умы международного сообщества. В своих попытках повлиять на политические позиции других государств Китай и Россия опираются на все же институты “мягкого противовеса” — БРИКС, ШОС и группу “Семидесяти семи”. Среди членов этих групп согласие с США колеблется от 7 до 14%, тогда как согласие с китайско-российской позицией со временем лишь растет.
Сохраняя неформальные рамки этих организаций и смещая акценты на международное развитие вместо продвижения демократии или заключения военных союзов, Пекин и Москва завоевали симпатии — или как минимум политическое одобрение — значительной части международного сообщества, особенно Глобального Юга. (Когда США и Россия выступили с соперничающими резолюциями по регламентированию интернета в 2018 и 2020 годах, сторонники Москвы неизменно считались технологически менее продвинутыми, чем сторонники Вашингтона.) Эти тенденции подтверждаются более ранние исследованиями по окончании холодной войны, в которых США называются “одинокой сверхдержавой” и подчеркивается расхождения между интересами бедных стран и крупнейшей экономикой мира.
Особенно показателен в этом плане стремительный рост альянса БРИКС, поскольку он олицетворяет смену мировых симпатий. Недавнее заявление на саммите блока в Йоханнесбурге о вступлении Аргентины, Египта, Эфиопии, Ирана, Саудовской Аравии и ОАЭ не оставляет сомнений ни в его глобальной привлекательности, ни в вызове мировому порядку под началом США. Основные члены блока – Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР — пытаются преодолеть внутренние разногласия, будь то территориальные споры Китая с Индией или с Россией. Кроме того, они также ратуют и за новую денежно-кредитную структуру на смену основанной на долларе Бреттон-Вудской системе, пусть даже эти усилия и встретили обширный скепсис.
В широком смысле Пекин и Москва создали прочную внешнеполитическую коалицию. Хотя потенциал для будущих раздоров между ними сохраняется (особенно с усилением влияния Пекина на Москву), глубина коалиции проявилась в полной мере после начала российской спецоперации на Украине. Несмотря на вопиющее нарушение территориальной целостности и повышенный риск ядерной эскалации, реакция Китая показательно сдержанна: от открытого осуждения Кремля Пекин последовательно воздерживается. Столь же взвешенного и выжидательного подхода придерживаются Нью-Дели, Бразилиа и Претория. Хотя БРИКС как альянс носит неформальный характер, его влияние на политические предпочтения его членов реально и ощутимо.
Дмитрий Нуруллаев — доцент кафедры государственного управления Колледжа прикладных наук и технологий Университета Аризоны, приглашенный научный сотрудник Центра Дэвиса
