Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Неминуемого краха российской экономики, о котором все время говорили сторонники санкций, не свершилось, сообщает UnHerd. Рубль стабилен, цена на нефть высока, а принятые ограничительные меры не дали ожидаемого результата. Без малого два года западные "рублеборцы" потратили впустую.
Когда мы на Западе уж было подумали, что новых санкций, направленных на коллапс российской экономики, больше не понадобится, их пришлось вводить вновь. Кремль объявил, что затруднит иностранным компаниям вывод денег из России ради стабильности собственной национальной валюты. Но более вероятным представляется другой сценарий: российское правительство решило поиграть с компаниями, чьи активы оказались заперты внутри страны.
Читайте ИноСМИ в нашем канале в Telegram
Читайте ИноСМИ в нашем канале в Telegram
После начала конфликта с Украиной, когда на Россию посыпались экономические рестрикции, президент Джо Байден, как известно, заявил, что он “порубит рубль в щепки”. Ничего подобного не произошло. После кратковременного падения валюта восстановилась, цены на энергоносители резко выросли, а экспорт значительно расширился. Любой, кто когда-либо занимался прогнозированием динамики курса рубля, знает, что его движение обуславливается мировыми ценами на нефть.
Впоследствии большинство сторонников санкций переключились на что-то другое, например, на идею ограничения цен на нефть — реализованную, но безуспешно. Затем, в августе, рубль начал снижаться по отношению к доллару. Любители санкций снова оказались в седле, и раз за разом рассказывали нам о неминуемом крахе российской экономики.
Однако реальность состояла в том, что рубль в очередной раз привели в движение мировые цены на энергоносители: на фоне некоторого снижения стоимости нефти российская валюта просто возвращалась к привычному состоянию. Бал правило самовнушение, и газеты с готовностью подхватили очередную санкционную манию.
Справедливости ради надо сказать, что в самой России настроение было сродни панике: законодатели выступали со смелыми речами, давя на центральный банк с целью повышения процентной ставки и защиты рубля, который, по их мнению, оказался под угрозой. Эту манию породил мрачный опыт обвала рубля и гиперинфляции, которые произошли после дефолта и финансового кризиса 1998 года.
Центробанк России отреагировал, осознав, что политические последствия индифферентности будут куда хуже последствий чересчур суровых мер. Но необходимости в этом не было. Цена на нефть вскоре стабилизировалась, а затем и укрепилась — русские и саудовцы заявили о намерении ограничить добычу, чтобы поднять цену до 100 долларов за баррель.
Итак, к чему российскому правительству, имея за плечами почти три месяца стабильного курса рубля, вводить частичный контроль за движением капитала? Вполне вероятно, оно уже давно осознало, что игроки на понижение были неправы, но в политическом плане данный вопрос актуальности не теряет. Исходя из этого, Москва использует последние тлеющие угольки одержимости идеей обвала рубля, чтобы наказать западные компании и затруднить им репатриацию прибыли.
Тем временем в выходные газета Irish Times опубликовала статью, которая прошла в основном незамеченной. В ней приводятся слова одного высокопоставленного чиновника, уверенного в “неисполнимости” санкций, использованных для предотвращения поступления российских наличных в ирландские фонды. Поскольку Ирландия придерживается общеевропейских финансовых правил, можно предположить, что российские наличные деньги шли через европейскую финансовую систему с момента введения санкций.
Слухи об этом ходят на финансовых рынках в течение некоторого времени, и трудности с предотвращением притока капитала людьми, способными скрывать финансовые следы, принимаются во внимание в числе прочего. Наличные деньги, как правило, находят выход — прямо как российская нефть на мировых рынках.
Возможно, у сторонников санкций и игроков на понижение еще будет шанс взять бразды правления в свои руки на фоне введения Россией частичного контроля за движением капитала. Но спустя без малого два года, за которые почти все пошло наперекосяк, скорее всего, это будет последняя возможность.
