Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Захват резервов Центрального банка России повлечет за собой экономические, финансовые и геополитические последствия, пишет FP. Если Запад создаст подобный прецедент, то вряд ли ему удастся убедить другие страны не поступать аналогичным образом в отношении уже его самого.
Агата Демарэ (Agathe Demarais)
Идея пустить российские деньги на восстановление Украины по-своему заманчива, но чревата серьезными последствиями.
Представьте себе, что вы капитан линкора Британского Королевского флота времен Первой мировой войны. После ожесточенного сражения в Северном море вы обезвредили, но не потопили немецкое судно. Прежде чем вернуться в порт, вы проделаете то же самое, что и другие капитаны до вас: захватите побежденный вражеский корабль от имени своего правительства. Этот шаг — вполне законная практика, закрепленная в призовом праве, принятом еще в XVIII веке. Этот момент может показаться неясным, но право это до сих пор в силе: в 2016 году Израиль применил его, захватив судно “Зайтуна-Оливия”, пытавшееся под голландским флагом прорвать израильскую морскую блокаду сектора Газа. Довод сводился к тому, что современный Израиль — преемник Британской Палестины, поэтому к нему применим британский закон о военно-морских призах от 1864 года. Это доказывает, что конфискация имущества противника в военное время имеет давнюю традицию. Великобритания даже возмещала капитанам-победителям часть стоимости захваченных кораблей, прекратив эту практику лишь в 1948 году.
После ввода российских войск на Украину эксперты задались вопросом, следует ли западным правительствам конфисковать резервы Центрального банка России, хранящиеся на Западе. Эти активы стоимостью около 300 миллиардов долларов уже заморожены (“иммобилизованы”, как говорят юристы). Поэтому споры кипят о том, чтобы их конфисковать (подобно иностранным кораблям) и передать их Украине — будь то для финансирования военных усилий или на восстановление. Как и многие споры вокруг России, дискуссия остро поляризована: оба ее лагеря стоят, казалось бы, на непримиримых позициях. С одной стороны, ратующие за конфискацию государственных активов приводят в пример веские моральные основания. С другой стороны, у многих юристов есть серьезные сомнения в законности подобных действий. Но зациклившись на строго нравственных или, наоборот, юридических доводах, мы выпускаем из виду общую картину: захват резервов российского центрального банка повлечет за собой экономические, финансовые и геополитические последствия, которые необходимо принимать во внимание, чтобы прийти к взвешенному решению в этой сложной дискуссии.
1. Надо определиться с терминологией: арест резервов центрального банка России — это не санкции. Санкции — это сугубо временная политика, которая причиняет экономический ущерб, чтобы вынудить субъект изменить свое поведение. Санкции — это одновременно и кнут, и пряник, так как в случае успеха они будут отменены. Санкции против Москвы призваны ослабить военные возможности России — например, путем ограничения национальных доходов от экспорта углеводородов. Таким образом, арест российских активов этим критериям никак не удовлетворяет. Это будет постоянный карательный шаг, который к тому же не повлияет на бюджет Москвы напрямую. Резервы центральных банков служат для поддержки валют, а не для покрытия бюджетного дефицита.
2. Конфискация активов Москвы не будет иметь большого финансового значения для Кремля. Авуары центрального банка России уже заморожены, и покуда бушуют боевые действия, шансов восстановить к ним доступ у Кремля практически нет. Если российские резервы не будут переведены на Украину в ходе конфликта, существует высокая вероятность, что они войдут в репарации, которые Москве в итоге придется выплатить в рамках мирного соглашения с Киевом. Это объясняет, почему некоторые политики — в первую очередь бывший министр финансов США Ларри Саммерс и бывший глава Всемирной торговой организации Роберт Зеллик — выступают за передачу активов прямо сейчас, но в качестве депозита под будущие репарации.
3. Захват российских активов едва ли будет способствовать глобальным шагам в сторону дедолларизации. Ключевой аргумент противников захвата российских резервов заключается в том, что такой шаг ускорит попытки развивающихся экономик отойти от западных валют (в таком случае, как правило, говорят о дедолларизации). Но этот аргумент убедителен лишь отчасти: дедолларизация — это долгосрочная и системная тенденция, предшествовавшая санкциям против России. Данные как Европейского центрального банка, так и Федеральной резервной системы США свидетельствуют о том, что всемирные усилия по дедолларизации не ускорились существенным образом после ввода российских войск на Украину. Причем это касается как валюты внешнеторговых операций (доллар и евро по-прежнему господствуют), так и иностранных покупок ценных бумаг США (которые в целом стабильны).
4. Передача российских резервов потребует сотрудничества со стороны Euroclear.Замороженные резервы России в основном состоят из европейских государственных облигаций и хранятся в электронном виде. Три четверти этих активов принадлежат Euroclear, бельгийской клиринговой компании, выступающей в качестве доверенного депозитария глобальных ценных бумаг. Euroclear и три другие западные фирмы — Clearstream в Люксембурге, DTCC в США и Jasdec в Японии — господствуют на мировом рынке услуг, образуя инфраструктурный костяк мирового финансового рынка. Поэтому на практике перевод российских резервов Украине потребует сотрудничества со стороны Euroclear.
5. “Военное” использование западных финансовых каналов, таких как Euroclear, способствует финансовой раздробленности. В 2012 году США и Европейский союз отключили Иран от Swift, бельгийской платежной системы, соединяющей банки по всему миру. Это стало поворотным моментом для государств-изгоев и толчком к разработке альтернативных финансовых механизмов, неподвластным санкциям. Если конфисковать российские резервы через Euroclear, то развивающиеся экономики могут счесть это сигналом ненадежности западных депозитариев ценных бумаг (равно как и SWIFT). Незападные альтернативы Euroclear, такие как Депозитарно-клиринговая корпорация Китая, могут стать еще привлекательнее для стран за пределами “Семерки”, что лишь усугубит финансовую фрагментацию.
6. Финансовая фрагментация подрывает долгосрочную эффективность санкций.Риск дальнейшего подрыва доверия к западным финансовым институтам объясняет, почему США не хотят захватывать российские резервы в одностороннем порядке: Вашингтон предпочел бы рассеять потенциальный ответный удар по союзникам и единомышленникам. Общий вывод заключается в том, что финансовая фрагментация чревата огромными последствиями. Со временем появление альтернативных финансовых механизмов грозит перечеркнуть эффективность западных санкций. Кроме того, это затруднит западным службам безопасности возможность отслеживать финансовые операции групп, причастных, например, к терроризму или распространению ядерного оружия.
7. Получение российских резервов грозит стать для Киева палкой о двух концах. 300 миллиардов долларов (сумма, примерно вдвое превышающая нынешний ВВП Украины) явно упрочат финансы Киева. Однако следует учитывать два других, долгосрочных фактора. Во-первых, это прольет воду на мельницу тех американских политиков, что выступают за сворачивание финансовой поддержки Украины: они в любой момент скажут, что Киев только что получил огромную кучу денег. Во-вторых, получив, а тем более потратив эти резервы, Киев лишится разменной монеты на мирных переговорах.
8. Захват российских резервов может усугубить недовольство Западом на мировой арене.За его пределами и так бытует мнение, что конфликт на Украине должен прекратиться как можно скорее — пусть даже Киеву для этого придется уступить часть своей территории. Эта точка зрения отчасти объясняется тем, что Россия успешно дезинформирует незападные государства — особенно в Африке. Но она отражает и крепнущее недовольство Западом. За дискуссиями о российских резервах внимательно следит весь мир.И это недовольство грозит усугубиться, поскольку политики во многих с развивающихся странах высказывают серьезные сомнения насчет целесообразности конфискации.
9. Захват российских активов может усилить ощущение двойных стандартов.Острые споры, возникшие вокруг законности этого шага, показывают, что с точки зрения международного права он далеко не однозначен. Чем бы они ни увенчались, они подпитывают расхожее мнение, что западным государствам ничего не стоит пренебречь “порядком на основе правил” в тех случаях, когда это им выгодно. Например, принять специальный закон для захвата российских резервов, как уже сделала Канада. По мнению критиков, это упрочивает окружающий мир во мнении, что на Украине Запад лицемерит и демонстрирует двойные стандарты, реагируя на конфликт у собственного порога гораздо сильнее, чем на войны в отдаленных странах.
10. Наконец, конфискация резервов Москвы может создать прецедент, которым могут воспользоваться Пекин или другие страны. С моральной точки зрения, западные страны правильно поступили, что поддержали Киев, — не говоря уже о том, что победа России станет катастрофой для тех, кто поддерживает либеральные ценности Запада. Однако нет никаких оснований полагать, что в будущем Китай, Индия или другие развивающиеся экономики не сочтут себя правыми в конфликте с Западом (например, вокруг Тайваня). И если западные демократии сами создадут прецедент, захватив российские активы, то как им после этого убедить кого-либо в том, что Китай или Индия не вправе конфисковывать западные?
* * *
Были бы споры вокруг российских резервов столь же жаркими, будь сумма на кону поскромнее? По-видимому, именно огромное количество средств делает захват столь заманчивым. Однако конфискация валютных резервов российского центрального банка повлечет за собой огромные и непредвиденные последствия — экономические, финансовые и геополитические. Быть может, нравственные аргументы в пользу конфискации все же перевешивают. Однако признание этих последствий — лишь первый шаг на пути к сбалансированному решению в этой непростой дискуссии.
Агата Демарэ — обозреватель журнала Foreign Policy и старший научный сотрудник по геоэкономике Европейского совета по международным отношениям
