Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Мир с территориальными уступками России – лучший для Украины вариант окончания конфликта, считает автор статьи для The Hill. Этого мнения придерживается, по его сведениям, большинство политических и деловых лидеров в Европе и на Ближнем Востоке.
Мик Малвейни (Mick Mulvaney)
В 1977 году Рональд Рейган заявил, что у него есть четкое представление о том, чем закончится холодная война.
“Мы побеждаем, — отрезал он, — а они проигрывают”.
Столь кристальная ясность, без малейшей тени сомнения, как нельзя лучше соответствовала моменту. Рейган сформулировал борьбу не только двух сверхдержав, но и двух разных, даже взаимоисключающих мировоззрений.
Пора спросить себя, каким будет (или, по крайней мере, должен быть) ответ на сегодняшний вопрос: чем закончится конфликт на Украине?
Почти две последних недели я провел в разговорах с политическими и деловыми лидерами по всей Европе и Ближнему Востоку. Стоило лишь поднять украинский вопрос, как ответы оказывались на удивление последовательными — причем практически без исключений, независимо от национальности или политических убеждений говорящего.
И подавляющее большинство высказывалось отнюдь не в том ключе, что “Украина побеждает, Россия проигрывает”. Наоборот, ответы оказались куда менее однозначными: конфликт закончится тем, что Украина навсегда уступит России некоторую часть своей территории — возможно, Донецк, Донбасс и южное побережье Черного моря до Крыма. Некоторые даже допускали, что России действительно удастся захватить всю страну целиком.
Но ни один из моих собеседников даже не предположил, что Украина сможет полностью и навсегда изгнать русских со своей территории. Столь же однозначные и категорические ответы в рейгановском духе я слышал только от самых ярых украинских патриотов и политиков.
И если это так — если самым вероятным исходом на Украине по общему признанию представляется раздел страны в той иной форме, вплоть до полной победы России — то почему же сейчас мы не ведем реальных дискуссий о прекращении конфликта?
Когда Россия только ввела войска более двух лет назад, Западу пришлось держать шаткое равновесие. Слишком мягкая реакция означала бы умиротворение, а слишком жесткая — привела бы к эскалации. И оба этих исхода сопряжены с огромными затратами. Но Америке и ее союзникам удалось пройти по этой тонкой черте не без успеха. Сочетание военной поддержки (без прямого вмешательства) и экономических санкций стало четким посылом. За содеянное придется заплатить реальную цену — и притом огромную.
Хотя относительно конкретных моментов еще кипят серьезные споры (например, были ли санкции достаточно суровы?), Кремль наш посыл уже усвоил — предельно ясно. Вне всяких сомнений за событиями внимательно следил и Пекин, прикидывая цену собственной военной экспансии — особенно экономическую.
Можно утверждать, что своими действиями Запад снял с повестки дня вопрос умиротворения — и не только в Европе.
Но риск эскалации по-прежнему совершенно реален. И это влечет за собой потенциальные издержки — ничуть не менее серьезные, чем умиротворение.
Сейчас Франция раздумывает над отправкой французских войск на фронт — под видом “советников”. А США недавно открыто одобрили удары западными вооружениями по ряду ограниченных целей внутри России. Не обязательно уметь прикидывать на много ходов вперед на шахматной доске, чтобы понять, что подобные действия усугубляют риск, что конфликт выплеснется за нынешние рамки.
В то же время трудно утверждать, что эти шаги Франции и США повысят вероятность полной победы Украины. Хотя западная военная техника и материально-техническая поддержка и расширят возможности Украины, стране наверняка не хватит живой силы, чтобы изгнать российские войска. Иными словами: Запад может и должен помочь Украине защититься, но изгнать русских сможет лишь полноценное военное вмешательство.
Недавние действия Франции, США и других стран, по-видимому, лишь окончательно закрепят результат, на который многие и так втайне рассчитывают (пусть и не признаются в этом во всеуслышание): ситуация стремится к тупику.
И если именно этот исход для Украины предвидит так много людей в стольких столицах по всему миру и со столь разными политическими убеждениями, то отчего же мы затягиваем конфликт? Где же призывы к прекращению огня или мирным переговорам? Кто всерьез обсуждает эту тему с Владимиром Зеленским или Владимиром Путиным?
Развернувшаяся битва за Харьков едва ли приведет к изгнанию российских войск. Скорее всего, она лишь усугубит патовую ситуацию. А это таит в себе ненулевой риск эскалации и дальнейших человеческих страданий.
Я слышал от некоторых экспертов мнение, что мирные переговоры обычно начинаются лишь когда обе стороны убедятся окончательно, что дипломатия обеспечит лучший исход, чем дальнейшие военные действия. Похоже, что это верная трактовка истории. Полагаю, что недавние действия Франции и США призваны изменить расчеты русских о том, где пролегает путь к наибольшей выгоде. Однако для разговора нужны двое, и остается спросить себя, пытаемся ли мы убедить в том же украинцев.
Я не в восторге оттого, что российские войска находятся на Украине, и я не приветствую перспективу того, что они там останутся. Но вполне возможно, что жребий был брошен еще когда Запад прозевал вторжение в Крым в 2014 году (автор почему-то не хочет вспомнить о референдуме, по итогам которого полуостров присоединился к России, и о госперевороте в Киеве, организованном США до этого. – Прим. ИноСМИ).
Складывается ощущение, что сегодня выбор на Украине стоит так: мир с территориальными уступками России, полный крах Киева, вечная война или эскалация. Из этих вариантов наименее худшим по-прежнему представляется первый.
Мик Малвейни — бывший конгрессмен от Южной Каролины, автор NewsNation. Занимал должности директора Адмнистративно-бюджетного управления и исполняющего обязанности директора Бюро финансовой защиты потребителей и возглавлял аппарат Белого дома при президенте Дональде Трампе
