Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Основная задача администрации Трампа — начать диалог с Москвой по проблемам безопасности, пишет TNI. Автор уверен, что путь к урегулированию украинского конфликта лежит через более широкое соглашение между Россией и США.
Вне всяких сомнений, нынешняя позиция США оправданна, если вслед за Киевом и почти всем Западом рассматривать конфликт как неспровоцированный акт российской имперской агрессии против Киева и следствие глубокого заблуждения президента Путина, что Украина принадлежит Москве по праву. В таком случае сторонами конфликта выступают Россия и Украина, даже если Запад и оказал Киеву существенную помощь в его борьбе.
Поэтому совершенно логично, что именно эти две страны определят, когда и как закончится конфликт. То, что Москва и Киев пытались урегулировать ситуацию в первые недели боевых действий, лишь льет воду на эту мельницу.
Но реальность совершенно иная
С точки зрения России, этот конфликт лишь один из фронтов — пусть даже на данный момент острейший — более широкого противостояния с Западом под началом США. Россия ведет боевые действия не только потому, что Путин считает Украину российской по праву истории, но и потому, что Кремль полон решимости пересмотреть миропорядок, сложившийся после холодной войны, — по его мнению, навязанный России в момент истощения и стратегической слабости.
Это урегулирование отбросило Россию на задворки Европы.
Расширение НАТО и Европейского союза лишило Россию буферной зоны в Восточной Европе, которую она издавна считает необходимой для своей безопасности. Россия также утратила стержневую роль в европейских делах, которую играла на протяжении трех столетий и благодаря которой считалась великой державой. Путин и значительная часть российской элиты пересмотрели действия США в первые десятилетия после холодной войны и трактуют их не как выстраивание партнерства с Москвой, как уверяли американские лидеры, а попытку устранить Россию как конкурента великой державы.
По мнению правителей России, эта цель представляет собой для нее экзистенциальную угрозу. Российское великодержавие лежит в основе национального самосознания. Как написал Путин в своем манифесте, выпущенном незадолго перед восхождением на пост президента четверть века назад, “Россия была и будет оставаться великой страной. Это обусловлено неотъемлемыми характеристиками ее геополитического, экономического, культурного существования. Они определяли умонастроения россиян и политику государства на протяжении всей истории России. Не могут не определять и сейчас”.
Или, как еще резче выразился Дмитрий Медведев в бытность свою президентом: "Россия может существовать или как сильное государство, как глобальный игрок, или ее не будет вообще".
Что характерно, в проектах договоров о гарантиях безопасности с НАТО и США, которые Кремль обнародовал за два месяца до ввода войск на Украину в феврале 2022 года, Украина упоминалась лишь вскользь.
Ключевые требования России были направлены на ослабление НАТО: предполагалось, что альянс прекратит расширение, согласится не размещать наступательное оружие, способное поразить территорию России, и свернет свою военную инфраструктуру до границ 1997 года, когда был подписан Основополагающий акт НАТО – Россия, — то есть до первой экспансии альянса после холодной войны.
Таким образом, с точки зрения России, конфликт с Украиной тесно переплетен со структурой европейской безопасности и ее великодержавием. Даже если конфликт чудесным образом разрешится прямо завтра, более глубинные проблемы в отношениях между Россией и Западом и Европой останутся.
Более того, единственный путь к прочному урегулированию российско-украинского конфликта лежит через более обширное соглашение о контурах будущей европейской безопасности. Причем более масштабные геополитические договоренности должны предшествовать окончательному разрешению более узкого вопроса отношений России с Украиной.
Два ключевых вывода
Во-первых, решающие переговоры состоятся между США и Россией. Лишь эти две страны могут по собственной инициативе изменить договоренности о безопасности в Европе. Без их согласия никакое урегулирование не выстоит.
Более того, насущная необходимость откровенных обсуждений требует, чтобы при этом не присутствовали ни европейцы, ни украинцы — ни единого — даже по вопросам, представляющим для них основополагающий интерес.
Москва приветствовала бы такие переговоры. Они бы закрепили за Россией великодержавный статус. Кремль вел бы переговоры с единственной страной, которая, по его мнению, определяет европейскую безопасность.
Разумеется, Кремль ошибается, полагая, что эти две страны смогут договориться о прекращении боевых действий и о структуре европейской безопасности в обход европейцев и украинцев. США не могут полностью навязывать свою волю союзникам и партнерам, словно кукловод — своим марионеткам.
В лучшем случае, как лидер трансатлантического сообщества, Америка обладает значительными рычагами воздействия. О чем бы ни договорились Москва и Вашингтон, это будет скорректировано с учетом интересов и опасений союзников США и украинцев. По этой причине Вашингтону было бы резонно продолжать тесные консультации с союзниками и Украиной, параллельно ведя переговоры с Москвой.
Во-вторых, верный подход к урегулированию — это отмести в сторону идею прекращения огня между противниками — в любых конфигурациях, включая миротворческие миссии и гарантии третьих сторон.
Урегулирование будет достигнуто посредством адаптации мер по контролю вооружений и укреплению доверия, согласованных между Советским блоком и Западом на поздних этапах холодной войны и в первые годы после ее окончания — включая Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Стороны будут сами контролировать реализацию соглашений с помощью национальных технических средств, совместных комиссий и других согласованных процедур.
Как и во время холодной войны, целью станет стабилизация границы НАТО – Россия, которая сейчас простирается от Баренцева моря через Балтийское до Черного. Где бы в итоге ни прошла линия прекращения огня, западная часть Украины фактически станет рубежом безопасности Запада.
В этом свете главная задача новой администрации Трампа заключается не в том, чтобы усадить Украину и Россию за стол переговоров. А в том, чтобы начать прочный и предметный диалог с Москвой по всему спектру вопросов российско-американской повестки дня, которым в последние годы пренебрегали. Украина будет в эту повестку наравне с европейской безопасностью.
Однако обе страны также захотят обсудить и стратегическую стабильность — в частности Ближний Восток, Арктику, Северо-Восточную Азию и энергетические рынки. Это отнюдь не подразумевает перезагрузку отношений. Не следует тешить себя иллюзиями стратегического партнерства. Но это будет попытка преобразить нынешние отношения, ожесточенные, враждебные и чреватые риском прямой военной конфронтации, в конкурентное сосуществование или конструктивное соперничество, начиная с Европы.
А это, в свою очередь, может заложить основу для стабильной структуры безопасности в Европе и долгосрочного урегулирования российско-украинского конфликта.
Томас Грэм — заслуженный научный сотрудник Совета по международным отношениям, бывший старший директор по России в аппарате Совета национальной безопасности при администрации Джорджа Буша-младшего
