Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
США столкнулись с глубочайшими внутренними проблемами со времен Великой депрессии, заявил в интервью L’Express демограф Эберштадт. В стране не работают и даже не ищут работу 27% трудоспособных мужчин, правительство превратилось в машину по распределению пособий, а колоссальный госдолг угрожает будущему Америки.
Долги, безработные мужчины, бесправная молодежь, зависимость от социального обеспечения — известный американский демограф выделяет слабые признаки самой богатой и могущественной нации в истории. Процесс начался задолго до эпохи Трампа.
Америка — один из величайших парадоксов нашего времени. С одной стороны — беспрецедентное богатство и сверхдержава, не имеющая себе равных на мировой арене. С другой стороны — раздробленная нация, отмеченная крайней поляризацией мнений и ростом политического насилия. Чтобы лучше понять ту напряженность, которая царит в американском обществе и которая возникла не после возвращения Дональда Трампа, L’Expressвстретился с Николасом Эберштадтом, одним из ведущих демографов мира, который публикует второй том "Американской арифметики человека". Это новый сборник его работ — статистика растущих социальных беспорядков в Соединенных Штатах.
Каким образом самая богатая и могущественная нация в истории оказалась настолько охваченной сомнениями и недовольством? В преддверии 250-летия страны анализ этого исследователя из Американского института предпринимательства (AEI) дает точную и ценную картину упадка американского гражданского духа.
L’Express: В течение нескольких лет вы предупреждали о сокращении числа работающих мужчин, что является одной из основных проблем Соединенных Штатов. В 1948 году 85,8% мужчин в возрасте 20 лет и старше имели работу. К 2015 году этот показатель упал, как вы пишете, до 68,2%, в то время как доля мужчин, которые даже больше не ищут работу, удвоилась с 1948 года, с 13% до 27%. Вы описываете "призрачную армию" безработных мужчин, "погруженных в депрессию, о которой умалчивают". Как вы объясните, что это явление в значительной степени игнорируется?
Николас Эберштадт: Что меня поражает, так это то, что снижение трудоспособности у американских мужчин в расцвете сил не является внезапным явлением. Это продолжается уже два поколения в Соединенных Штатах и началось в середине 1960-х годов. Сегодня уровень занятости мужчин в возрасте от 25 до 54 лет, которые составляют основу рабочей силы, ключевую группу не только для экономики — это те, кто должен создавать семью, воспитывать детей — так же низок, как и в конце Великой Депрессии, когда в Соединенных Штатах была введена современная система статистики занятости! И это явление странным образом не замечают в Соединенных Штатах. Эти люди не выходят жечь машины. Они не протестуют. Не совершают преступлений. И поэтому система легко забывает о них. Мы также пренебрегаем ими, потому что наша статистическая система была разработана для ведения вчерашней битвы.
— И все же в Соединенных Штатах уровень безработицы близок к уровню полной занятости.
— Нам следует сосредоточиться на уровне занятости, а не на уровне безработицы, это позволило бы получить гораздо более точную картину того, сколько мужчин на самом деле занято экономически продуктивной деятельностью. Нынешняя статистическая система была разработана для измерения кризиса Великой депрессии в то время, когда у нас был необычайно высокий уровень безработицы. Это был массовый кризис. Таким образом, наша статистическая система была разработана для учета двух категорий: занятых мужчин и "официально" безработных, то есть тех, кто не имел работы, но активно искал ее. Мысль о том, что мужчина зрелого возраста в расцвете сил может не работать и в то же время не находиться в активном поиске работы, никогда не приходила в голову тем, кто создавал эту статистическую систему в 1940 году. Такая ситуация показалась бы им немыслимой. Но сегодня на каждого безработного в этой возрастной группе приходится более трех человек, которые даже не ищут работу. Если мы продолжим придерживаться нашей традиционной статистики, мы упустим из виду три четверти проблемы — безработных мужчин в Соединенных Штатах. Однако на Уолл-Стрит, когда мы говорим об уровне безработицы — будь то в Федеральной Резервной Системе или среди руководителей центральных банков — эта огромная группа людей-невидимок даже не появляется.
— Какой смысл проводить различие между безработными, но активно ищущими работу мужчинами и теми, кто прекратил поиски работы?
— Если посмотреть на использование времени, о котором сообщают безработные американские мужчины — с момента пробуждения до отхода ко сну — и сравнить его с тем, которое используют мужчины, которые бросили работу, то есть те, кто не работает и не ищет работу, мы обнаруживаем радикальные различия в том, как они проводят свои дни. Начнем с того, что мужчины, вышедшие из системы, уделяют очень мало времени общественной деятельности, будь то религиозная, волонтерская или благотворительная деятельность. Они редко выходят из дома и даже меньше двигаются, чем раньше. Бросившие учебу или работу мужчины сообщают об очень высоком потреблении обезболивающих препаратов. Около половины утверждают, что принимают их каждый день. Не обязательно наркотики или опиоиды, но ежедневная форма обезболивающего. И хотя у них очень много свободного времени, они не помогают другим членам своей семьи и мало занимаются домашним хозяйством. Они проводят много времени перед экранами: 2000 часов в год — это почти эквивалент работы на полную ставку! Это еще более справедливо для группы лиц, вышедших на пенсию в возрасте от 55 до 64 лет, чье экранное время достигает рекордных 2400 часов в год. Все это сильно отличается от безработных, но активно ищущих работу мужчин, которые ведут образ жизни, гораздо более близкий к образу жизни работающих людей. Итак, у вас есть это представление о миллионах мужчин, сидящих на диванах, смотрящих на экраны, принимающих лекарства. Играя в World of Warcraft, вы не развиваете свои навыки и не возвращаетесь на рынок труда.
— Ваш анализ противоречит тому образу, который мы создаем об американцах, известных как трудолюбивый народ…
— Не поймите меня неправильно. Соединенные Штаты — страна с двумя обличиями. С одной стороны, у нас очень большое количество людей, которые очень много работают. Если рассматривать только количество отработанных часов, значительная часть населения США работает намного больше, чем в Европе. Но, с другой стороны, мы видим не менее значительную долю мужчин, которые вообще не работают и, более того, даже не ищут работу… Когда Джон Мейнард Кейнс почти столетие назад написал "Экономические возможности для наших внуков", замечательное эссе об экономических перспективах наших внуков — то есть, в некотором смысле, нас сегодня, — он пошел против течения. В 1930 году, в разгар Великой Депрессии, он сказал: "На самом деле мир через 100 лет будет намного богаче, чем сейчас". Он предсказывал, что большой проблемой будет занятость, или, точнее, то, как заполнить те несколько часов работы, которые будут у людей, из-за автоматизации, механизации и огромного количества свободного времени, которое последует за этим. Что было бы для него невообразимым, так это то, что в такой стране, как Соединенные Штаты, которая была бы в авангарде этой экономической трансформации, огромная часть населения работала бы столько же, сколько и в гораздо более бедных обществах, в то время как другая часть вообще не работала бы. Эти крайности действительно поразительны.
— Вы сожалеете о том, что федеральное правительство США превратилось в машину по распределению социальных пособий. С учетом расходов на здравоохранение (Medicare, Medicaid) и другие программы (пенсии, жилье) социальные выплаты увеличились в десять раз в период с 1964 по 2013 год.
— Наше государство всеобщего благосостояния имеет явные сбои в работе. Если мы посмотрим, например, на пособия по инвалидности для мужчин трудоспособного возраста, существует несколько программ, но они не взаимодействуют друг с другом, плохо координируются, и никто в Соединенных Штатах не может точно сказать, ни сколько мужчин за пределами рынка труда получают пособия по инвалидности, ни сколько программ задействовано. Получатели этих пособий не ведут роскошный образ жизни, и некоторые из этих программ довольно ограничены, но их достаточно, чтобы стать альтернативой работе. Это не очень счастливая жизнь для тех людей, которые живут на скромных пособиях и пенсиях, пока не подадут заявление на государственную пенсию по значительно сниженной ставке, поскольку не внесли достаточных взносов. Не говоря уже о том, что до недавнего времени, после нескольких месяцев участия в программе по инвалидности, мужчины могли подать заявку на государственное медицинское страхование через Medicaid, нашу систему здравоохранения для лиц с низкими доходами. Это означало, что можно было пойти к врачу-специалисту, который согласился прописать очень сильные обезболивающие, и заплатить всего три доллара из своего кармана. Затем их можно было потреблять или перепродавать. Одним из непреднамеренных побочных эффектов системы социального обеспечения, связанной с инвалидностью, для безработных мужчин было непреднамеренное стимулирование этого ужасного опиоидного кризиса, который мы здесь пережили. К счастью, с тех пор были внесены некоторые коррективы, и люди осознали эту драматическую ситуацию.
— Вас беспокоит колоссальная сумма долга США — 38 триллионов долларов. Читая вас, мы почти чувствуем себя настоящей бомбой замедленного действия…
— С начала XXI века государственный долг Соединенных Штатов резко возрос. Сейчас мы привыкли к ситуации, когда дефицит бюджета составляет 5%, 6%, а иногда и более 6% валового внутреннего продукта, что означает сильную зависимость от государственных заимствований. Таким образом, государственный долг продолжает расти намного быстрее, чем экономика, и мы достигли точки, когда чистый государственный долг значительно превышает 100% годового ВВП. Переломить эту тенденцию будет очень сложно, поскольку мы финансируем наши социальные программы исходя из предположения, что большая часть этих денег будет заимствована. То есть это будут будущие налоги для сегодняшних детей или для тех, кто еще не родился. Это гротескный подход к государственным финансам. Брать взаймы на случай чрезвычайной ситуации в стране — да. Брать кредиты на инфраструктурные проекты — да. Но брать кредиты для финансирования текущего потребления и социальных выплат пожилым людям — нет!
Можно было жить в соответствии с этой иллюзией в течение целого поколения, но это не может длиться вечно. Именно международные кредитные рынки решат, когда музыка прекратится. Именно они будут определять, когда этот подход перестанет быть жизнеспособным. И я боюсь, что история бюджетных реформ в странах ОЭСР показывает, что они, как правило, происходят после кризиса, а не до него. Наблюдается мало профилактических реформ… Я хотел бы увидеть такой вариант в моей собственной стране, но в настоящее время нет политической основы для проведения бюджетной реформы. Даже Республиканская партия, которая ранее поддерживала такого рода реформы, практически отказалась от этой позиции.
— По вашему мнению, без глубоких реформ Соединенные Штаты рискуют столкнуться с "японизацией" своей экономики. Что вы имеете в виду?
— В современной Японии есть много замечательных вещей. Существует исключительное общественное здравоохранение. По-прежнему существует чрезвычайно инновационная научная и исследовательская база. И качество жизни там остается хорошим во многих отношениях. Но экономика находится в состоянии стагнации уже целое поколение. И огромный государственный долг является частью уравнения той стагнации, которую японское общество переживает сейчас. Японию обогнала ее бывшая колония Южная Корея. Кто бы мог подумать такое 30 лет назад?
Соединенные Штаты по-прежнему обладают значительными демографическими преимуществами по сравнению с другими державами. Но страна структурно не готова к решению проблем, связанных со старением населения.
Соединенные Штаты, вероятно, менее подготовлены к борьбе с демографическим спадом и повсеместным старением населения, чем они были поколение назад. Отчасти это связано с ситуацией с бюджетом, о которой мы уже говорили. И отчасти к этому постоянному бегству из рабочего мира. Стареющее общество с сокращающейся численностью населения вполне может быть богатым, динамичным и все более процветающим, но оно должно быть готово разумно использовать свои людские ресурсы. Оно должно быть в авангарде адаптации и накопления знаний. Оно должно использовать эффективные инвестиционные и инновационные модели. В Соединенных Штатах по-прежнему самый инновационный предпринимательский сектор в мире. В нем очень силен предпринимательский дух, и это остается значительным преимуществом. Но в стареющем обществе, таком как Соединенные Штаты, вызывают беспокойство несколько показателей: ситуация с государственным долгом, замедление и стагнация уровня образования, тенденция к недовольству работой как у мужчин, так и у пожилых людей, наши показатели в области здравоохранения и так далее. И у нас есть миграционная ситуация, которая качается, как маятник, потому что наш Конгресс не может выполнить свою конституционную роль, достигнув консенсуса и компромиссов по законам. Результат: один президент проводит очень либеральную миграционную политику, а следующая администрация движется в обратном направлении. Так что все нестабильно. Соединенные Штаты, несмотря ни на что, являются огромным магнитом для талантливых людей. И мы, кажется, достаточно хороши в ассимиляции иностранцев, превращая их в лояльных и продуктивных новичков. Это часть нашего секретного рецепта. Но если мы откажемся принимать иностранные таланты, это только ускорит патологический процесс.
— Как вы оцениваете первый год второго срока Дональда Трампа?
— Во-первых, я отмечаю, что администрация Трампа решила проблему кризиса на южной границе. Это был совершенно ненужный кризис для Соединенных Штатов. Если бы какой-то злой гений руководил страной с целью вызвать повсеместную враждебность к иммиграции, я не уверен, что он мог бы справиться с этой задачей лучше, чем администрация Байдена. Затем, администрация Трампа пытается поощрять больше инноваций в бизнесе и продвигать энергетическую независимость. Я думаю, что она проделала довольно хорошую работу в этом отношении. Она также боролась с тем, что можно было бы назвать "проснувшимся вирусом" в университетах, и с проблемами, связанными со свободой слова, культурными проблемами, которые волнуют многих американцев. На всех этих фронтах у нее есть результаты, на которые можно опереться.
На мой взгляд, проблемы, которые мы наблюдаем, связаны с сохранением бюджетного хаоса. Что касается таможенных пошлин, они все еще подлежат обсуждению. Когда я изучал экономику, меня учили всем недостаткам, которые они представляли. Но я должен сказать, что до сих пор мы не наблюдали каких-либо международных последствий или повышения цен внутри страны, которые я мог бы ожидать. Отчасти это показывает, что мы еще не до конца понимаем, как работает новая, устойчивая и чрезвычайно сложная глобальная макроэкономика. Отчасти это может быть связано с тем, что очень устойчивая экономика может отсрочить определенные последствия.
— Из-за глубоких разногласий, царящих в Америке, некоторые наблюдатели заходят так далеко, что предсказывают в конечном итоге гражданскую войну. Кажется ли вам этот сценарий правдоподобным?
— Мы американцы, поэтому, безусловно, с самого начала в этом есть доля безумия [смеется]. И время от времени мы действительно теряем голову. Мы сделали это в 1968 году. Вы тоже неплохо справлялись с этим в 1968 году, но мы действительно сошли с ума в том году. Мы повторили это в 2020 году во время штурма Капитолия. Несмотря на то, что доверие к институтам и гражданскому обществу резко упало, некоторые заявления моих соотечественников о возможной гражданской войне в Соединенных Штатах кажутся мне чрезмерными. Я не наблюдаю этого в стране. Но в чем я присоединяюсь к ним, так это в том, что проблемы, с которыми сегодня сталкиваются Соединенные Штаты, по большей части вызваны нашими собственными действиями. И еще более иронично то, что этот момент неудовлетворенности и нестабильности совпадает с эпохой, когда Соединенные Штаты стали самым процветающим обществом в истории и самым могущественным государством, которое когда-либо знал мир. Боюсь, это очень по-американски.
— Что касается снижения рождаемости, то, по вашему мнению, основная проблема связана не столько с экономическими факторами, сколько с культурным аспектом, связанным с сильным чувством национальной преемственности. Тем не менее, некоторые специалисты считают, что это может быть связано с жилищным кризисом…
— Конечно, если вы спросите молодых американцев об их проблемах, они поднимут вопрос о доступе к жилью. Тем не менее, я по-прежнему поражен тем фактом, что лучшим показателем рождаемости во всем мире — и в каждой стране с течением времени — является количество детей, которое женщины хотят иметь. Таким образом, поскольку жилищный вопрос влияет на желаемый размер семьи, он становится определяющим фактором для будущих изменений в показателях рождаемости.
С другой стороны, в XXI веке доля американцев, оптимистично настроенных в отношении своего экономического будущего, гордящихся своей страной, готовых поддерживать или защищать ее, сократилась. И каждая из этих нематериальных ценностей, по-видимому, обладает прогностической силой или, по крайней мере, корреляцией с более высокими уровнями рождаемости. И это касается не только Соединенных Штатов. Если американцы станут более оптимистично смотреть в будущее, они, вероятно, также будут более оптимистично относиться к жилищному вопросу. Но положение молодежи в Соединенных Штатах вызывает большое беспокойство. Это самое богатое поколение в истории, и они боятся своей тени. Я думаю, отчасти это связано с тем, что они изолированы, постоянно погружены в свои смартфоны. В проблемах фертильности часто винят таблетки, но смартфон также может быть одной из причин...
14
США - это страна эмигрантов. В буквальном смысле, набежали рисковые, умеющие вертеться ловкачи, построившие то, что им было нужно. А вот с их потомством, выросшим в очень мягком, расхолаживающем климате, начинаются проблемы... и чем дальше, тем сугубее. И Западная Европа США больше не поможет, там свои проблемы с человеческими ресурсами, в немалой степени благодаря многовековой утечке мозгов в те же США. Эмигранты же с других краёв света оторвут Штаты от Запада лишь ещё сильнее. В общем, Америку ждёт метаморфоза, в результате которой она станет тем, чем должна была быть изначально - обычной латиноамериканской страной (или несколькими, что вероятнее).
14
Пока мир баксики хавает усё нормуль у амеров будет.
Обсудить
