В общественном сознании России происходит ползучая нормализация войны и насилия. Если смотреть на какое-то явление с достаточного расстояния, начинаешь видеть рисунок и происходящие в нем изменения. Изменения в матрице, если хотите. Микроизменения, происходящие в реальной жизни, а не в декларируемых с высоких трибун словах.

Если отслеживать повседневную информацию в течение пары десятков лет, можно заметить, что в течение последнего десятилетия в глаза все больше начали бросаться такого сорта словосочетания, которых в эстонском языке в принципе нет и которые оказывают странное влияние. Военно-патриотическое воспитание, военно-православные детские лагеря, военно-прикладные спортивные состязания, военно-исторические школьные курсы и так далее. Тут важно подчеркнуть, что эти слова и действия не столько спущены сверху вниз, но возникают во многом именно на так называемом уровне широких масс.

Это можно было бы объяснить какой-то особой милитаризованной общественной и духовной ментальностью россиян, но я попробую объяснить это явление по-другому. В повседневной жизни русские не мыслят как-то иначе, чем мы. Да, конечно, есть определенные различия в восприятии: обладатели русской души привыкли думать о себе в больших, имперских масштабах, но сейчас это второстепенно

Представьте себя жителем средней российской провинции, который пытается с семьей выжить, не нарушая законов и не противореча своей совести. Естественно, каждый осматривается, чтобы понять, где и какие ресурсы имеются. Ну, как пещерный человек принюхивается к воздуху, чтобы понять, где пахнет добычей и с какой стороны к ней лучше всего подобраться. В процессе такого принюхивания довольно быстро можно понять, что проще всего получить поддержку своей деятельности, когда в ней есть как минимум один, а лучше — два компонента. Во-первых, военно-патриотический, а, во-вторых, православный.

Например, занимаешься ты работой с молодежью и как руководитель ищешь поддержку для своего детского лагеря. Или хочешь найти финансирование для какого-то образовательного или литературного проекта в НКО, в котором работаешь. Если присмотреться, какие проекты получают денежные вливания из разных бюджетов, в том числе финансирование от президента, очень быстро станет понятно, откуда дует ветер.

Таким правилам подчиняются не только те, кто работает на уровне деревенских обществ, но и всевозможные организации, находящиеся в подчинении министерств и на официальном уровне. Поэтому сверху вниз все больше спускается таких инициатив, в которых заметен сильный советско-патриотический дух. Так, например, есть ставшее практически обязательным выполнение воссозданных норм ГТО, если ты хочешь занимать определенное место в резерве кадров.

В воссоздании системы обозначения советских времен нет ничего особо странного. В сложные времена идеализация прошлого является неизбежно возникающим феноменом. В российском обществе усиление перекраивания мира ощущают не так, как в других странах, поскольку местный телеэфир преподносит это агрессивно и беспощадно. Важно понимать, что это не особый случай какой-то «загадочной русской души». Принюхивание и улавливание сигналов — это искусство выживания, к которому все привыкли с начала времен, я не просто так упомянул пещерного человека. Просто в каждом обществе и стране это проявляется в разной форме, в России, в числе прочего, — в виде устранения оппозиционеров и других нарушителей душевного покоя.

Следить за изменением российской матрицы для нас несколько сподручнее и важнее, поэтому-то мы и говорим об этом больше, чем хотелось бы. Поскольку среди всего прочего в милитаризации российского общества мы все еще и непосредственно ощущаем дыхание войны.