Нью-Хейвен — Вот такие жесткие слова из заголовка этой статьи придется проглотить убежденным евроскептикам. Как и многие, я долго время критически оценивал Экономический и валютный союз ЕС (сокращенно EMU), считая эту валютную зону дисфункциональной. Несмотря на наличие сильного политического стремления к европейской унификации как антидоту столетию войн и ужасающего кровопролития, конструкции EMU всегда не хватало критически важной третьей опоры — бюджетного союза.
Теперь это уже не так. Достигнутое 21 июля историческое соглашение о фонде восстановления экономики ЕС в размере 750 миллиардов евро (868 миллиардов долларов), который получил название «Следующее поколение ЕС», радикально изменило ситуацию, причем с серьезными, долгосрочными последствиями как для переоцененного доллара, так и для недооцененного евро.
В отличие от США, которые явно упускают возможности, открывающиеся благодаря эпическому кризису covid-19, Европа оказалась на высоте — и уже не в первый раз. В июле 2012 года, в разгар казавшегося фатальным кризиса суверенных долгов тогдашний председатель ЕЦБ Марио Драги поклялся сделать «все, чего бы это ни стоило», чтобы защитить столкнувшую с трудностями евровалюту. Это обещание укрепило авторитет Европейского центрального банка как непоколебимого стража единой валюты, но оно никак не помогало решить более крупную задачу: частичный отказ от национального суверенитета ради общеевропейского механизма бюджетных трансфертов.
Соглашение 21 июля выполняет именно эту задачу. У треножной конструкции EMU, наконец-то, появились все три опоры: единая валюта, единый центральный банк, убедительная приверженность единой бюджетной политике.
Конечно, это соглашение далеко от идеального. Прежде всего, оно требует единогласного одобрения 27 странами ЕС, а этого всегда нервный момент в сегодняшней напряженной и поляризированной политической обстановке. Кроме того, острые разногласия вызвала структура нового фонда ЕС, который в итоге будет состоять из единовременных грантов для помощи в борьбе с последствиями Covid (390 млрд евро) и из долгосрочных кредитов (360 млрд евро). Дьявол, конечно, может прятаться в деталях, тем не менее, итог очевиден: план фонда «Следующее поколение ЕС» позволит привлечь критически важную поддержку благодаря крупным выпускам общеевропейских суверенных облигаций. Наконец-то, Европа начнет выпускать новый безрисковый актив в мире, где до сих пор был известен лишь один такой актив — казначейские облигации США.
Бюджетный прорыв Европы вбивает важный клин между переоцененным долларом США и недооцененным евро. Последние торги на валютных рынках, похоже, демонстрируют понимание этого факта. Однако предстоит пройти еще длинный путь. Несмотря на резкий подъем в июне и начале июля широкий индекс евро в реальном выражении до сих пор на 14 процентов ниже рекордно высокого уровня, достигнутого в октябре 2009 года, а доллар, несмотря на ослабление в последние недели, до сих пор на 29 процентов выше своего наименьшего уровня, зафиксированного в июле 2011 года. Мой прогноз снижения широкого индекса доллара на 35 процентов основан на убеждении, что это лишь начало давно назревшего выравнивания соотношений между двумя крупнейшими валютами мира.
Я хорошо отдаю себе отчет, что прогноз валютных курсов обычно является самым трудным из всех макроэкономических прогнозов. Бывший председатель ФРС США Алан Гринспен сравнивал его с подбрасыванием монетки. Но все же иногда стоит сделать попытку.
Я придерживаюсь «медвежьей» точки зрения, что переоцененный доллар созрел для резкого спада, и, как показывает анализ, для этого есть две причины: быстрое ухудшение макроэкономических дисбалансов в США и правительство страны, которое отказывается от любого подобия глобального лидерства. Прорыв, совершенный 21 июля в Европе (и его значение для евро), только усиливает мою уверенность.
Что касается макроэкономических дисбалансов, то резкий спад размеров внутренних сбережений в США (именно этот фактор лежал в основе моей изначальной гипотезы), похоже, уже идет полным ходом. Пандемия сначала привела к всплеску уровня личных сбережений, но сейчас эта тенденция пошла на спад: уровень личных сбережений упал с 32% в апреле до 23 процента в мае. Между тем, дефицит федерального бюджета демонстрирует взрывной рост: в одном только июне он увеличился на 863 миллиарда долларов, что почти равняется дефициту за весь 2019 год — 984 миллиарда долларов. Конгресс США в течение нескольких дней может принять еще один закон о предоставлении антипандемической помощи в размере нескольких триллионов долларов. Это приведет к сильному негативному давлению на и так уже скромные размеры внутренних сбережений в стране: уровень чистых национальных сбережений в первом квартале 2020 года, прошедшим под знаком пандемии, составил всего лишь 1,5 процента национального дохода. Тем самым, счет текущих операций находится на пути к фиксации рекордного дефицита.
С этой точки зрения особенно убедительным оказывается сравнение с Европой. По прогнозам Международного валютного фонда, в 2020 году дефицит счета текущих операций США достигнет 2,6 процента ВВП, а у Европы по итогам года ожидается профицит этого счета в размере 2,7 процента ВВП. Как видим, разница достигает 5,3 процентных пункта. А поскольку США вошли в кризис covid с намного более тонкой подушкой сбережений, и они намного агрессивней действуют на бюджетном фронте, дифференциалы размера чистых сбережений и счета текущих операций будут и дальше меняться в пользу Европы, создавая существенное понижающее давление на доллар.
То же самое можно сказать и по поводу ситуации с глобальным лидерством, особенно сейчас, когда Америка продвигает деглобализацию, разрыв экономических связей и торговый протекционизм. На меня произвели глубокое впечатления последние усилия Европы по решению проблемы изменения климата, причем не только согласование плана «Следующее поколение ЕС» с требованиями Парижского климатического соглашения, но и факт выделения почти трети общего бюджетного пакета на создание «зеленой» инфраструктуры и другие подобные инициативы. К сожалению, президент США Дональд Трамп движется в прямо противоположном направлении и продолжает отменять экологическое регулирование, введенное администрацией президента Барака Обамы (не говоря уже о выходе США из Парижского соглашения в начале 2017 года).
Не менее поражает и разница в борьбе с сovid. По состоянию на 21 июля, за предыдущие семь дней количество новых случаев заражения в США выросло до рекордно высокого уровня — 67 тысяч в день. Шокирует то, что это на 208% выше показателя середины июня. А в 27 странах ЕС количество новых подтвержденных случаев остается более или менее стабильным с середины мая — чуть более 5 тысяч в день. Учитывая, что численность населения ЕС на 35 процента больше, чем в США, кошмарная неспособность Америки сдержать распространение коронавируса оказывается еще более наглядной в пересчете на душу населения. Кроме того, расширение системы тестирования на коронавирус в США в реальности замедлилось, причем ровно в тот момент, когда число случаев заражения стало быстро расти, лишая смысла и без того пустые оправдания администрации Трампа, будто увеличение количества тестов приводит к росту статистики инфицированных. Учитывая, что Европа намного активней проводит политику охраны общественного здоровья и контролирует соблюдение необходимых правил, какую из двух валют вы бы предпочли?
Американская исключительность давно была вишенкой на торте для тефлонового доллара США. Но эти дни остались позади. Будучи самой нелюбимой крупной валютой в мире, евро — вполне возможно — движется к собственной, европейской исключительности. В результате, понижающее давление на доллар будет лишь усиливаться.
