Остин — Масштабы предложенного президентом США Джо Байденом «Американского плана спасения» (ARP) — $1 триллион расходов в этом году, ещё $900 миллиардов после этого и плюс обещанная инфраструктурно-энергетическая программа стоимостью $3 триллиона — напугали многих макроэкономистов. Оправданы ли их страхи?

Экономистов, специализирующихся на банках и рынках облигаций, которые раньше уже кричали «волки-волки», можно проигнорировать. Год назад многие из них предупреждали, что закон «Об антикоронавирусной помощи, поддержке и экономической безопасности» (CARES) стоимостью $2,2 триллиона вызовет гиперинфляцию из-за резкого увеличения предложения денег. Но этого не произошло.

Более заметными среди критиков являются неокейнсианцы, подобные Лоуренсу Саммерсу из Гарвардского университета и его многочисленным сторонникам. Саммерс предлагает иной анализ. Именно его дядя, Пол Самуэльсон, обосновал вместе с будущим Нобелевским лауреатом Робертом Солоу кривую Филлипса в 1960 году. В первое десятилетие своего существования эта простая модель помогала делать наиболее успешные эмпирические прогнозы в экономической истории и с тех пор превратилась в базовое экономическое правило.

Опираясь на статистические данные послевоенной Америки и Британии с конца XIX века, кривая Филлипса постулирует обратную связь между инфляцией и безработицей: когда одно снижается, другое растёт. В этом, похоже, и есть причина сегодняшнего беспокойства Саммерса. Разнообразные пакеты федеральной помощи действительно колоссальны — на один только план APR приходится примерно 6% ВВП. А в целом масштабы федеральных расходов даже больше, достигая, согласно оценкам, 13% ВВП. Для сравнения: традиционно оцениваемый разрыв между потенциальным и фактическим ВВП (то есть объёмы простаивающих мощностей в экономике) достигает лишь четверти этой цифры — или даже ещё меньше.

Кроме того, официальный уровень безработицы, равный сейчас 6,2%, не так уж страшно далёк от уровня 4%, который традиционно оценивается как «полная занятость». Те, кто получают государственную финансовую помощь, сконцентрированы на дне пирамиды распределения доходов, и поэтому — в теории — они должны больше тратить и меньше откладывать из грядущих денежных пособий, особенно учитывая, что у многих домохозяйств уже появились определённые сбережения после выплат в рамках закона CARES. Если следовать старомодной логике кривой Филлипса, новые «стимулы» смогут снизить безработицу до уровня полной занятости и повысить уровень инфляции с 0,6% в 2020 году до как минимум 2-3%.

Однако после 1969 года с кривой Филлипса возникли проблемы. В течение дальнейших примерно 25 лет она считалась, согласно господствовавшей экономической доктрине, не кривой, склоняющейся вниз, а вертикальной линией — по крайней мере, «в долгосрочной перспективе». В результате был сделан вывод, что любая попытка снизить безработицу ниже «естественного уровня» или «не ускоряющего инфляцию уровня безработицы» (сокращённо NAIRU) приведёт к гиперинфляции. Я почти не сомневаюсь, что Саммерс испытывает намного больше доверия к американскому капитализму, чем следует из такого мнения, тем не менее он всегда был очень близок именно к этой боязливой научной школе.

С другой стороны, реальность просто стёрла кривую Филлипса. С начала 1980-х годов — и несомненно с середины 1990-х годов — невозможно обнаружить никакой инфляции, при этом снижение безработицы не приводило к её росту. Связь оказалась ни вертикальной, ни склоняющейся по кривой вниз; она оказалась плоской, то есть отсутствующей — и, возможно, всегда такой и была. Я указывал на это в 1997 году в статье под названием «Пришло время избавиться от NAIRU». Спустя двадцать один год известный неокейнсианец Оливье Бланшар задался, по сути, тем же самым вопросом в том же самом журнале: «Должны ли мы отвергнуть гипотезу естественного уровня?».

Что произошло? Ответ можно чуть ли не полностью суммировать одним словом: Китай. С начала 1980-х годов доллар США начал укрепляться, уничтожив промышленную базу и профсоюзы американского Среднего Запада. Последовавший затем крах мировых цен на сырьё — а вместе с ними и Советского Союза — создал условия для превращения Китая в ведущего мирового поставщика промышленных потребительских товаров.

Одновременно исчезли силы, толкавшие вверх потребительские цены в США после 1970 года, в их числе девальвации доллара, резкие повышения цен на нефть, индексация выплат промышленным рабочим (которая приводила к росту цен). Поскольку полная занятость никогда не была виновником роста инфляции, достижение полной занятости в конце 1990-х годов и накануне пандемии сovid-19 не привело к возврату инфляции. Кроме того, колебания цен на нефть перестали отражаться на зарплатах и других ценах, потому что американские рабочие места сейчас в основном сосредоточены в сфере услуг, где цена труда — это та цена, которую вы платите.

Но не воспользуется ли сейчас Китай повышением спроса в США, чтобы поднять цены? Нет, потому что китайские компании боятся уступить свою долю рынка другим странам, и потому что в китайской экономике ценится не максимальная прибыль, а социальная стабильность, постепенный рост производства и сокращение издержек с помощью обучения и новых технологий. Эти компании не будут отпугивать клиентов, повышая цены ради извлечения выгоды из небольшого увеличения спроса. Могут быть задержки в выполнении заказов и поставок, можно будет увидеть небольшое повышение цен из-за роста стоимости морских перевозок и увеличения зарплат в Китае. Однако единственная реальная инфляционная угроза исходит от тех, кто раздувает пожар войны с Китаем. Война всегда приводит к инфляции; а война с нашим крупнейшим поставщиком товаров станет инфляционным кошмаром.

Если исключить этот риск, американские домохозяйства никак не пострадают от дефицита смартфонов, посудомоечных машин и кроссовок. Им не хватает уверенности и надёжности. И поэтому значительная часть байденовских денег не достанется Китаю вообще. Они пойдут на сбережения для покрытия будущих платежей — арендных, ипотечных, коммунальных и долговых.

Да, какая-то часть этих средств будет потрачена на услуги, которых не хватало в последний год, что до некоторой степени оживит рынок труда в этих отраслях. Часть будет использована для ремонта или обновления жилья — эти расходы откладывались, потому что люди опасались дополнительных затрат на сантехников, электриков или маляров. А часть пойдёт на постройку новых домов, что уже и происходит.

Что касается остального, то значительная часть средств пойдёт на покупку акций, облигаций и недвижимости — особенно земли, домов в пригородах и дач в деревне, которые стали особо цениться во время пандемии. Именно в этих секторах цены будут расти, ещё больше обогащая тех, кто уже владеет подобными активами. Разрыв в уровне богатства, и так уже колоссальный, станет ещё больше. Поскольку акции и облигации, а также существующие дома и земли не являются вновь произведёнными потребительскими товарами, повышение цен на эти активы никак не будет фигурировать в индексах, которыми измеряется инфляция. Нам надо будет следить за этими ценами в индексе S&P 500 и на платформе недвижимости Zillow, где повышение цен совершенно логично считается чем-то хорошим.

Есть два более широких вывода. Во-первых, традиционная неокейнсианская макроэкономика 1960-х годов не может служить полезным руководством для понимания американской экономики, которая сейчас полностью переплетена со всем остальным миром и фундаментально изменилась из-за подъёма Китая. Во-вторых, проблемы неравенства и прекариата в Америке не являются в реальности проблемами какого-либо материального дефицита. Они стали результатом неустойчивого, неправильного распределения богатства и власти.

Джеймс К. Гэлбрейт — профессор государственного управления и заведующий кафедрой государственных и деловых отношений в Школе общественных дел Линдона Б. Джонсона Техасского университета в Остине. В 1993-97 годах он занимал должность главного технического советника по макроэкономическим реформам в Государственной плановой комиссии Китая. Автор книг «Неравенство: что нужно знать каждому» и «Добро пожаловать в Отравленную чашу: разрушение Греции и будущее Европы».