Греческий долговой кризис заставил поблекнуть мечты о Евросоюзе как о сверхдержаве

Когда Британия вступала в структуру, которая тогда называлось Европейским экономическим сообществом, премьер-министр Эдвард Хит (Edward Heath) заявил за обедом дипломатам из Австралии, Канады и Новой Зеландии, что Европа станет сверхдержавой и оттеснит Соединенные Штаты в тень.

Посол Канады имел смелость вступить с Хитом в спор, и когда гости ушли консервативный премьер-министр сказал своему советнику: «Бедняга канадец. Он же просто не понимает, правда?»

Сейчас, спустя почти сорок лет, слова Хита звучат, по меньшей мере, наивно.

Болезненной проверкой для единства Европейского Союза стали долговой кризис в Греции и экономическая неустойчивость других его стран.

Евросоюзу потребовалось несколько недель, чтобы договориться о предоставлении Афинам многомиллиардной финансовой помощи, при этом финансовые рынки ему до сих пор успокоить не удалось. Под вопросом оказалась его способность предотвратить распространение проблем на другие страны и удержать от распада еврозону.

Вместо того, чтобы выступать в роли сверхдержавы, объединяющая 27 стран организация, в которую превратилось ЕЭС, сейчас отчаянно пытается не потерять позиции в мировых рейтингах.

Хит бы, наверное, поморщился, если бы услышал то, что ответил госсекретарь Испании по делам Европы Диего Лопес Гарридо (Diego Lopez Garrido), когда в прошлом месяце его спросили о неспособности ЕС быстро принимать решения.

«Европейский Союз - не Соединенные Штаты. Мы - это 27 государств, а не одно государство», - вот, что заявил он.

Что в Европе пошло не так?

Хит решил присоединиться к блоку, так как считал, что политическое объединение – единственный способ для Европы получить влияние в мире сверхдержав.

Основатели ЕС рассчитывали на то, что политический, экономический и валютный союз между странами будет становиться все более тесным, однако оказалось, что Евросоюз зачастую неспособен выработать единую позицию. Текущий кризис подчеркнул эту его слабость.

Германию все чаще назначают козлом отпущения за то, что она выступала против предоставления Греции срочных кредитов – ее избиратели не хотели поддерживать страну, население которой они считают расточительным и недостаточно трудолюбивым. Это запятнало образ Германии, как страны, борющейся за европейскую солидарность.

Дело, однако, в том, что нынешние европейские лидеры не столь эмоционально привязаны к политическому союзу, как их предшественники – в частности бывшие главы Германии и Франции Гельмут Коль и Франсуа Миттеран.

Эти два лидера пережили Вторую мировую войну, в которой их страны были врагами. Именно поэтому они оба так стремились не дать случиться новой войне.

«Я помню, как Коль говорил моему бывшему начальнику (бывшему британскому премьер-министру) Джону Мейджору, что они с Миттераном представляют последнее поколение, которое действительно понимает, зачем нужен Европейский Союз», - заявил посетивший Брюссель в прошлом месяце бывший советник британского премьер-министра по внешней политике сэр Стивен Уолл (Stephen Wall).

«Он сказал, что после них будет еще одно поколение, которое будет отчасти это осознавать, а потом, если мы сейчас не предпримем должных мер, мы потеряем этот импульс к объединению навеки».

Исторические перемены

Страх перед Москвой, который объединял Западную Европу во времена холодной войны, исчез с распадом Советского Союза, хотя в последнее время вновь возродились определенные опасения. Воссоединение окончательно превратило Германию в самое могущественное государство Европы.

Предоставив членство странам Центральной и Восточной Европы, Евросоюз еще сильнее усложнил процесс быстрого принятия решений и расширил пропасть между богатыми и относительно бедными.

Глобальный экономический кризис заставил лидеров больше, чем когда-либо думать о внутриполитических проблемах. Общеевропейские интересы отошли для избирателей на второй план.

Даже успех евро оказался под сомнением, когда Греция признала , что ее бюджетный дефицит вдвое больше, чем сообщалось ранее, и рынки перестали верить в ее способность избежать дефолта по долгам.

На стратегическом уровне ЕС обвиняют в отсутствии у него лидеров-новаторов и «большой идеи» - проекта, который мог бы объединить все страны блока.

Эту роль должен был сыграть предложенный Европейской комиссией план «Европа 2020», нацеленный на стимулирование экономического роста и создание рабочих мест, однако он не вызвал особого энтузиазма.

Критики считают его новой версией провалившейся инициативы по превращению Европы в «самую конкурентоспособную и динамичную экономику знаний» в мире уже к этому году.

В самом сердце союза что-то прогнило. Президент Франции Николя Саркози и канцлер Германии Ангела Меркель не смогли поладить между собой, и это отсутствие согласия означает, что двигатель Евросоюза работает, в лучшем случае, с перебоями.

Не так все мрачно?

Согласно наиболее мрачным прогнозам, упадок ЕС будет носить постоянный характер. Из объединяющей 16 государств еврозоны выпадет пара стран послабее, экономический рост еще много лет останется медленным, а безработица – высокой.

Если события будут развиваться по этому сценарию, Евросоюз начнут постепенно вытеснять на обочину. Новые мировые державы, такие как Китай и Индия, будут смотреть на него фактически как на торговый блок, значимость которого всегда будет меньше, чем у Соединенных Штатов.

Однако есть и менее мрачные прогнозы. Евросоюзу нередко удавалось обращать кризисы к своей выгоде. В прошлом именно необходимость вынуждала его проводить трудные реформы, которых в противном случае он постарался бы избежать.

По этому сценарию, еврозона будет держаться вместе, а реформы заставят страны-члены блока продемонстрировать большую фискальную дисциплину и соблюдать условия Пакта о стабильности и экономическом росте стран Евросоюза.

Страны реформируют рынок труда, покончат с «экономическим дисбалансом» между странами-членами и повысят конкурентоспособность.

Эксперты Евросоюза склонны скорее к мрачным прогнозам, но призывают пока не списывать ЕС со счетов.

«У меня нет хрустального шара. Мы сейчас находимся на развилке. У нас все еще есть и потенциал, и необходимые рычаги – осталось только начать действовать сообща. Впрочем, именно этого я и не вижу», - считает эксперт Европейского совета по международным отношениям (European Council on Foreign Relations) Ульрике Геро (Ulrike Guerot).