Действия России постоянно воспринимаются как агрессивные и реваншистские. Это неверное толкование основано на недостаточном понимании российской истории, культуры, ее внешней политики и политики безопасности, пишет Йенс Стилхофф Сёренсен (Jens Stilhoff Sörensen), доцент и преподаватель кафедры исследований мира и развития Гётеборгского университета.
В дебатах в газете «Свенска Дагбладет», последовавших после заявления посла Свена Хирдмана (Sven Hirdman), можно найти типичные признаки недостаточного понимания как российской истории и внешней политики, так и геополитических реалий. Аргументы представителей Молодежного союза Партии умеренных (Moderata ungdomsförbundet), а также Ларса Хольмквиста (Lars Holmqvist) следуют схеме антироссийской пропаганды, заданной Великобританией и США, которой добросовестно придерживаются большинство СМИ.
Поводом стала предполагаемая химическая атака на Сергея и Юлию Скрипалей. Примечательно, что не было представлено никаких доказательств, и никто, в том числе СМИ, этим вопросом тоже не задается, несмотря на множество неясностей. Мы очень хорошо знаем после 2003 года, когда произошло вторжение в Ирак и прозвучала ложь о химическом оружии Саддама, что британская разведка отлично умеет фабриковать пропаганду, чтобы добиться каких-то политических целей. В настоящий момент не было представлено никаких доказательств, а российское посольство в Лондоне задало 27 простых вопросов, которые должны представляться совершенно естественными всем журналистам.
Вместо этого мы видим хорошо срежиссированную пропагандистскую кампанию, в ходе которой не задают вопросов и совсем не оставляют места для критики.
Давайте посмотрим, как толкуют российскую внешнюю политику. Ее постоянно рассматривают как агрессивную и реваншистскую. Я утверждаю, что это неправильное отношение основывается на недостаточном понимании российской истории, культуры, внешней политики России и ее политики безопасности. Россия — не реваншистская страна, она сосредоточивает свои усилия на сохранении статуса-кво и защите собственной независимости и сферы интересов. Классический ответ Запада на это гласит, что сфер интересов вообще быть не должно и что они — дело прошлого. Но проведите мысленный эксперимент, представив, что Россия размещает ядерное оружие на Кубе или в Западной Мексике, и подумайте, какова была бы реакция на это. Российская политика безопасности основывается на историческом опыте, ведь страна подвергалась вторжениям и атакам со стороны окружающего мира, не в последнюю очередь Запада.
На центральные области вокруг Новгорода нападали шведы в 1240 году и Тевтонский орден в 1242 году. В Гродно, который сейчас находится на территории современной Белоруссии, шведы вторглись в 1706 году. Карл XII бился под Полтавой в 1709 году. В 1812 году Наполеон пошел на Москву, а Гитлер сделал то же самое в 1941. Представители Запада, недостаточно знающие историю, могут это отрицать, но все эти события наложили отпечаток на отношение России к безопасности. Еще одно явление, повлиявшее на ход мыслей русских, — это представление о том, что их все время не понимают и не слушают. Обе эти особенности занимают сегодня центральное положение.
В областях за пределами бывшего советского пространства российская внешняя политика концентрируется на стабильности и сохранении нынешнего положения дел. Это контрастирует с политикой США и их союзников, которая часто направлена на смену режимов и вторжение в другие страны (Югославия, Афганистан, Ирак, Ливия). До 2015 года Россия не вмешивалась в политические выборы за пределами советского пространства. В отличие от американской политики и политики ЕС, российская политика до самого недавнего времени не имела идеологической составляющей, а лишь подчеркивала независимость и отстаивала геополитические интересы страны. Такую политику называют реалистичной.
После подписания Лиссабонского договора были озвучены идеологическая и нормативная составляющая внешней политики стран ЕС, делающие упор на права человека, либеральную демократию и так далее. Россия сейчас представила свой ответ, обозначив, какие ценности и нормы намерена защищать: стабильность, независимость, европейскую цивилизацию и культуру. Кроме того, она обозначила себя как мощную православную державу.
Как следует толковать российские агрессивные действия в отношении Грузии, Крыма, Украины и возможное вмешательство в американские выборы? Я считаю, что они должны толковаться как ответная реакция и как способ обозначить свою позицию. Путин со времен косовского конфликта в 1999 году четко высказывался на предмет того, что у России есть интересы в сфере безопасности, и она будет защищать их любой ценой. Нападение НАТО на Югославию в 1999 году и последовавшее признание Косово шло вразрез с правами человека и Хельсинской декларацией (1975). Россия неоднократно предостерегала, что будет отвечать подобным же образом, и шесть месяцев спустя после признания Косово так и поступила в Грузии. Затем на 20-м саммите НАТО в Бухаресте Украине предложили стать членом организации, тем самым перейдя черту. Немыслимо было позволить НАТО так расшириться, чтобы у нее появилась военно-морская база возле российского Черноморского флота в крымском Севастополе. Кроме того, в Крыму большинство населения было русским, да и на Украине жило более 8 миллионов русских. В такой ситуации со стороны НАТО, США и ЕС было бы разумнее выступать за «финское решение» для Украины. Россия не мешала экономическому сотрудничеству или усилению связей Украины с ЕС, но членство в НАТО — это уже слишком. С точки зрения России действовать было необходимо.
В последние три года Путин просто повысил голос. Два десятилетия США и Запад игнорировали Россию и отказывались обращаться с ней как с важным игроком в сфере европейской и общемировой безопасности. Постепенно все активнее используя язык силы, Путин хочет показать, что Россию нужно воспринимать всерьез. Вмешательство в американские выборы (хотя официально Россия этого не признает) также следует толковать в этом ключе. Это было в первую очередь сигналом для Хиллари Клинтон, что пора начать прислушиваться к Москве: сидящие в Кремле полагали, что она победит на выборах. Это было приглашение к диалогу. Показывая, что у нее есть ресурсы на то, чтобы создавать проблемы, Россия говорит «вы должны прекратить игнорировать меня и начать вести диалог». Например, по вопросу Сирии.
Последствия нынешней эскалации могут быть серьезными. Сейчас нарастает антагонизм на общественном уровне, чему способствуют и СМИ, ведущие пропагандистские кампании противоположной направленности, а это всегда было труднее исправить, чем напряженность на уровне правительств.
Непосредственное следствие — это то, что Россию подталкивают в сторону Китая, и сотрудничество между ними уже стало более интенсивным. Это влияет на ситуацию в области безопасности в Восточной Азии, где Китай получает больший доступ к российским системам вооружений. Другое следствие заключается в том, что теперь может стать сложнее найти решения по ряду международных вопросов, в связи с которыми было бы лучше сотрудничать, в особенности на Ближнем Востоке, но также и на Украине, где прийти к какому-то решению без России невозможно. Здесь следует упомянуть, что Россия, в отличие от США, поддерживает отношения со всеми сторонами, за исключением ИГИЛ (террористическая организация запрещена в России — прим. ред.), и имеет существенное влияние.
Россия — не сверхдержава ни в военном, ни в экономическом отношении, но у нее есть множество действенных средств сдерживания, к которым можно прибегнуть в случае конфликта, поэтому интересы ее безопасности следует уважать. В долгосрочной перспективе мы заинтересованы в том, чтобы Россия ориентировалась на Европу. Лучше всего строить отношения с Россией получается у Финляндии, и здесь у нее можно многому научиться. Финляндия обеспечила себе хорошую оборону, но подчеркивает важность взаимного уважения и хороших отношений.
Йенс Стилхофф Сёренсен (Jens Stilhoff Sörensen) — доцент и преподаватель кафедры исследований мира и развития/международных отношений Гётеборгского университета, старший научный сотрудник Института политики безопасности и развития в Стокгольме.
