Назарбаев уже окончательно понял, что союз с Кремлем в любой форме, при которой Казахстан не утрачивает самостоятельности, никакой безопасности не гарантирует.
На днях в сети разыгралась очередная «русомирская» истерика: 20 июня в городе Есиле Акмолинской области Казахстана снесли памятник Ленину. «Это не первый случай в этом году демонтажа памятников деятелям советской эпохи, так как в стране идет массовое переименование населенных пунктов, улиц, проспектов, площадей по указу президента Назарбаева о ликвидации идеологически устаревших названий, — привычно взвыл сайт «Русская весна». — Ультраправые идеи начинают захватывать Казахстан и без майдана».
Случай действительно не первый, даже и не самый значимый. Каменный истукан просто бросался в глаза, а другие, более важные шаги казахских властей зачастую оказывались не столь зрелищны, как фото верхней половины Ленина, прощально машущей рукой своей задней части. Тем не менее все эти эпизоды, как заметные, так и не очень, хорошо укладываются в общую картину политики, проводимой Назарбаевым уже не первый год.
Курс на идейное и культурное отдаление Казахстана от России стартовал почти сразу же после объявления независимости, когда столица была спешно перенесена из насквозь русифицированной Алма-Аты в Астану, бывший Целиноград. Этот перенос, на первый взгляд, несвоевременный и дорогостоящий, стал упреждающим ответом на российские территориальные претензии, которые не замедлили прозвучать. Правда, исходили они не от Кремля, а от одержимых патриотическим зудом граждан. Официальная Москва не рискнула разыграть в Казахстане «план Лукьянова», поскольку Назарбаев, в силу удачной географической позиции, мог доставить ей массу неприятностей, резко развернувшись к Китаю и перекрыв связи с бывшими азиатскими республиками СССР. Но логика, согласно которой Северный Казахстан должен был войти в состав России, была ровно той же, что и в остальных подобных случаях, и опиралась на два положения:
— по-настоящему права русских могут быть защищены только в пределах России;
— территории, захваченные Россией уже достаточно давно — 200, 150, 100 или даже 50 лет назад, и заселенные потомками тех, кто истребил автохтонное население, воспринимаются россиянами как «исконно российские».
Как следствие, русские сепаратисты не получили государственной поддержки, что обрекло их на неизбежное поражение. Последним по времени случаем, когда казахские власти заявляли о заговоре с целью отторжения части территории страны в пользу России, стал арест в конце ноября 1999 г. в Усть-Каменогорске группы из 22 человек, 12 из которых были российскими гражданами. Их обвинили в подготовке вооруженного восстания русского населения. Официальная Москва полностью открестилась от этой истории и не стала выручать «своих».
Чтобы дополнительно подстраховаться от вспышек пророссийского сепаратизма, в 1994-1997 гг. в Казахстане было изменено территориальное деление, с тем чтобы европейское население не имело решающего численного превосходства ни в одной из новых территориальных единиц.
Но события на Украине разбудили у Назарбаева старые опасения. Стало очевидным, что ни членство Казахстана в СНГ, ОДБК, ШОС и ЕАЭС, ни подчеркнуто пропутинская политика Астаны еще не дают ему гарантий безопасности. Более того, стало очевидным и то, что рано или поздно, столкнувшись с внутренними проблемами, нарастающими год от года, Россия попытается канализировать накопившееся социальное напряжение в «борьбу за права русскоязычных» также и на казахстанском направлении. И Назарбаев начал выстраивать дополнительную систему обороны. Так, если до 2014 г. ст.170 УК Казахстана предусматривала ответственность только за призывы к насилию, то в новом УК появилась ст.180, в которой предусмотрено наказание уже за «пропаганду или публичные призывы» к нарушению «неприкосновенности и неотчуждаемости» территории страны.
Именно после 2014 г. курс Астаны на максимальное отдаление Казахстана от России в плане языковом, культурном и историческом обрел нынешнюю непреклонность и последовательность. Важнейшей из долговременных программ, обеспечивающих развитие страны «прочь от Москвы», стал переход на латинский алфавит. Такой переход позволит полностью вывести из общественного оборота целый слой письменных документов на казахском языке, возникший в течение всей советской эпохи, в перспективе делая их доступными только специалистам. Прочие же граждане будут вынуждены довольствоваться новейшим пересказом, сделанным на понятной им латинице. Окончательная редакция нового алфавита была утверждена Назарбаевым 19 февраля нынешнего года, а сам переход должен завершиться до 2025-го.
Повсеместный снос советских памятников и отказ от «идеологически устаревших» названий улиц, запущенные поручением Назарбаева от 28 февраля 2017 г., на фоне этого шага носят характер скорее вспомогательный. Их задача — убрать с глаз граждан объекты, вызывающие ненужные вопросы о том, в честь кого, собственно, воздвигнут тот или иной монумент или названа улица и почему об этом лице нет ни слова в новейших исторических трудах. При этом под зачистку идет все советское наследие, без каких-либо идеологических или национальных предпочтений и даже без привязки зачищаемого лица к преступлениям, совершенным советской властью. Так, под снос пошли и памятник первому главе КССР Левону Мирзояну, действительно приложившему руку к репрессиям 1937 г., и мемориальный комплекс рабочим свинцового завода, погибшим во Второй мировой войне, и памятники пулеметчице Маншук Маметовой и красному комдиву Василию Чапаеву. И даже абсолютно казахского Амангельды Иманова, начинавшего как борец с царским колониализмом, сегодня в Казахстане старательно задвигают в тень.
Уцелел пока, правда, мемориальный комплекс, воздвигнутый в память о 28 «героях-панфиловцах», полностью выдуманных советской пропагандой, и в этой избирательности чувствуется злая ирония судьбы. Впрочем, причины куда прозаичнее: мемориал, как будто желая компенсировать лживость мифа, построили очень основательно, так что демонтировать его будет сложно и дорого.
Хотя, конечно, очередь дойдет и до «панфиловцев». Она просто не может до них не дойти, поскольку причины зачистки достаточно серьезные. Причин же две.
Во-первых, Назарбаев уже окончательно понял, что союз с Кремлем в любой мыслимой форме, при которой Казахстан не утрачивает государственной самостоятельности, никакой безопасности от северного союзника не гарантирует. Любая общая история с Россией в любой момент может быть использована Москвой для того, чтобы подвергнуть сомнению право Казахстана на собственную государственность, и уже поэтому потенциально опасна. Притом сомнения в праве Казахстана на независимость публично высказывают не только маргиналы вроде Эдуарда Лимонова, но и сам Путин, демонстрируя, что российское «уважение к суверенитету» Казахстана — не более чем ситуативная тактика. И Назарбаев видит, что Кремль охотно отбросит ее при первой же возможности и что такая перемена курса встретит искреннюю поддержку со стороны подавляющего большинства россиян. История с Крымом продемонстрировала это как нельзя более ясно.
Ну а, во-вторых, назарбаевский режим, хотя и в чем-то лучше путинского, но тоже недалеко от него ушел. Конечно, в отличие от Путина Назарбаев не рассматривает Казахстан как ресурсную площадку для накопления капитала, которую следует выжать досуха, а затем распродать по кускам и уйти с нее прочь с полученными деньгами, выстроив перед этим систему гарантий личной безопасности. Казахстан для Назарбаева все-таки долговременный проект.
Но в остальном он точно такой же феодал, как и Путин, только послабее и потому поопасливее. Кроме Путина с севера, он опасается еще и социального взрыва слева. Как показали события декабря 2011 г. в Жанаозене, его опасения вполне обоснованны, к тому же любое обострение социальной ситуации немедленно обостряет и все остальные проблемы Казахстана, включая большой набор сепаратизмов, которых, помимо пророссийского, там предостаточно. В этих условиях любая ностальгия по СССР для Назарбаева так же опасна, как и сближение с Россией.
Конечно, феодализм в СССР был еще более людоедским, нежели нынешний казахский. Один только расстрел в Новочеркасске куда кровавее жанаозенских событий, а таких расстрелов в советской истории были десятки. Но миф о «советском социальном государстве» не видит этого. Миф рисует картину «золотого века социализма», на фоне которой реальность нынешнего Казахстана и жизнь большинства его населения выглядит крайне проигрышно.
Что же касается лично Ленина, то Назарбаев в принципе ничего против него не имеет. Более того, можно предположить, что ему импонирует идея «вечно живого» вождя, к мумии которого приходят на поклон миллионы. Возможно даже, что он или его наследники эту идею позаимствуют и воплотят в осовремененном виде.
Но для такой операции образ Ленина должен быть переосмыслен и сделан еще одной идеологической подпоркой образа Елбасы (лидер нации). Ленин должен стать, если можно так выразиться, более воздушным, утратить привязку к старым истуканам, понатыканным тут и там, которых следует снести, а уже потом, на основе нового образа, можно будет поставить новые статуи, если в этом возникнет идеологическая нужда.
Такая работа над ленинским образом в Казахстане тоже ведется. Так, к столетию российской революции Государственный академический театр танца под руководством народного артиста Казахстана Булата Аюханова поставил новую версию балета «Серп и молот», получившую название «Соколы революции». Главными персонажами являются мифологизированные Абай — казахский номенклатурный поэт, Маркс, Ленин, Сталин и, в финале, сам Нурсултан Назарбаев, который, правда, не танцует, а чинно выходит на сцену в конце балета. Зато Ленин танцует, и еще как, и даже с бревном.
Единственным недостатком постановки следует признать то, что на роль идеологического бревна казахи не воспитали собственный аналог Волочковой, ограничившись реквизитом. Но эта промашка со временем, вероятно, тоже будет исправлена.
