«На Балканах переходный период закончился», — сказал мне недавно албанский политолог Ремзи Лани (Remzi Lani). Но в отличие от многих посткоммунистических стран, Лани имел в виду не переход от диктатуры к демократии. «Мы совершили переход от репрессивных режимов к депрессивным», — пояснил он. Лани прав. Старые коммунисты и радикальные националисты в основном ушли в прошлое, но на их место пришел застой в экономической, социальной и политической сфере.
Вопрос в том, какое место эти депрессивные режимы занимают в усиливающемся геополитическом соперничестве.
За день до своего недавнего визита в столицу Сербии Белград российский президент Владимир Путин выразил серьезное недовольство сменой названия Македонии и обвинил США и некоторые страны Запада в дестабилизации этого региона. А российский министр иностранных дел осудил Соединенные Штаты за их стремление «как можно скорее включить все балканские государства в состав НАТО и устранить любое российское влияние в этом регионе». Россия стремится предельно ясно показать, что население данного региона этого не хочет.
Наблюдая за визитом Путина в Белград и слушая его высказывания, невозможно было избавиться от впечатления, что конфронтация между Западом и Россией на Балканах меняется как по характеру, так и по степени интенсивности. В последнее десятилетие Россия активно защищала свои экономические и культурные позиции в этом регионе, но ни разу открыто не бросала вызов гегемонии НАТО и ЕС. Теперь все изменилось.
На первый взгляд, устремления России кажутся нереалистичными. Балканы прочно привязаны к Западу. Греция, Болгария, Румыния, Хорватия, Албания и Черногория являются членами НАТО. На пути вступления в этот альянс находится Македония. Все страны этого региона либо уже стали членами Евросоюза, либо хотят ими стать. Европейский Союз является главным торговым партнером Балкан, далеко опережая всех остальных, а также крупнейшим инвестором этого региона и предпочтительным местом эмиграции людей из этих стран. Согласно общепринятому мнению, Россия — не более чем возмутительница спокойствия.
Но общепринятые представления могут оказаться ошибочными. Москва чувствует, что позиции Запада на Балканах очень уязвимы. Если на Украине Европейский Союз воспринимают как символ перемен, то Балканы считают его защитником статус-кво, который может вот-вот развалиться.
Общество недовольно и разгневано. Усиливается межэтническая напряженность. Почти во всех странах региона проходят масштабные антиправительственные демонстрации. В большинстве мест экономический рост неустойчивый и вялый, широко распространены бедность и невзгоды населения, которое массово уезжает из этого региона. Более 40% населения Боснии и Герцеговины покинуло свою страну. То же самое сделали около 40% уроженцев Албании и около 25% жителей Македонии.
Опросы общественного мнения показывают, что большинство людей видят во вступлении в ЕС оптимальный путь к благополучию, однако европейская интеграция теряет свою многообещающую привлекательность. Будущее Евросоюза кажется неопределенным, а такие лидеры как французский президент Эммануэль Макрон недвусмысленно заявляют, что не станут тратить свой политический капитал на интеграцию западной части Балкан.
Тем не менее, хотя настроения в регионе меняются, Евросоюз свой подход к этому региону менять не желает. Отчасти это вызвано бюрократической инерцией и отсутствием политической заинтересованности. Но здесь также присутствует страх перед тем, что любые политические перемены на Балканах будут восприниматься как измена принципам.
Войны 1990-х годов в бывшей Югославии сыграли важнейшую роль в формировании политического самовосприятия ЕС после холодной войны. Европейцы увидели в балканской трагедии не межгосударственное и не межнациональное столкновение, а битву принципов. С одной стороны это был принцип этнического национализма, который представлял Слободан Милошевич, а с другой — принцип многонациональной демократии, который олицетворял Европейский Союз. Поэтому ЕС в своей политике на Балканах больше, чем где бы то ни было, руководствовался идеологией. Идеологическая непреклонность ЕС достойна восхищения, но отчасти именно из-за нее в регионе возник паралич.
Лучшей иллюстрацией этого является роль Евросоюза в дипломатическом диалоге между Сербией и Косовом. Именно ЕС стал инициатором и вдохновителем этого процесса, поскольку все понимали, что взаимное признание Белграда и Приштины — это единственный путь устранить препятствия на пути углубления экономического сотрудничества и дать Сербии и Косову возможность вступить в Евросоюз. Но когда президент Сербии Александр Вучич и его косовский коллега Хашим Тачи приступили к решению болезненного вопроса о «корректировке» границ, чтобы прийти к окончательному соглашению, ведущие европейские страны незамедлительно заявили, что не допустят этого.
Изменение границ — это всегда плохо, особенно на фоне трагической истории межэтнических балканских войн. Но говорить избранным лидерам, что они не вправе строить отношения между своими странами — в этом тоже нет ничего хорошего. Европейцы вполне обоснованно опасаются, что если Косово и Сербия изменят свои границы, то их примеру последуют страны Европы. И ЕС прав, утверждая, что такие изменения должно поддержать большинство населения этих стран. Но тем не менее, сигнал Европы не находит должной оценки и понимания. Он звучит так, будто Европа приказывает непослушному соседу держаться подальше от острых предметов. Именно поэтому европейские указания вызывают негативную реакцию. Шансов на заключение сделки между Сербией и Косово сегодня меньше, чем несколько месяцев тому назад, а риск межэтнических столкновений возрастает.
И здесь в дело вступает Россия.
В ноябре прошлого года Путин провел встречу с Тачи, хотя Москва не признает Косово как государство. Эта встреча стала сигналом о том, что Россия видит себя на Балканах не только в качестве защитницы Сербии, но и в качестве потенциальной влиятельной политической силы. По этой причине европейцам не стоит удивляться, если Россия вскоре предложит собственную дорожную карту по нормализации сербско-албанских отношений. (А еще им не стоит удивляться, если интерес к такой российской инициативе проявит Турция.)
Иными словами, Россия на Балканах своими действиями не только портит чужую игру. Москва хочет заменить ЕС в качестве посредника в разрешении региональных конфликтов, как она делает это на Ближнем Востоке, довольно успешно вытесняя Соединенные Штаты.
В пятницу, после 27 впустую потраченных на споры лет, греческий парламент утвердил, наконец, новое название Македонии, которая стала называться Северная Македония. Этим решением он положил конец одному из самых длительных конфликтов на Балканах. Теперь Европе нужно найти в себе силы и гибкость, чтобы подтолкнуть Сербию и Косово к поиску компромиссов. Для ЕС единственный способ сохранить свою роль и актуальность в регионе — это отказаться от стремления к сохранению статус-кво.
