Астанинский процесс — это самая успешная инициатива в Сирии с точки зрения выработки практических решений и хотя бы относительного уменьшения конфликтов на поле боя. Стоит подчеркнуть, что этот тезис можно проверить и подтвердить фактами. Также следует отметить, что на сегодняшний день это самый реалистичный процесс сирийского урегулирования. Такая ситуация объясняется прежде всего тем, что три страны, которые ведут этот процесс (Турция, Россия и Иран), — реальные, обладающие влиянием игроки на поле боя. Все оценки, озвучиваемые в противоположном ключе, очевидно, или не учитывают опыт женевского процесса, или производятся под влиянием политических соображений.
«Астана» родилась не как альтернатива женевскому процессу. Напротив, как минимум с точки зрения Турции «Астана» была запущена в качестве поддержки женевскому процессу, проводимому под эгидой ООН, для рассмотрения вопросов, которые требуют скорейшего урегулирования, но в урегулировании которых «Женева» не смогла преуспеть. «Астана» была задействована в отношении конфликтных точек, ждавших скорейшего установления режима прекращения огня, зон, где эвакуация и обмен населением были неизбежны, районов, нуждавшихся в предотвращении / минимизации конфликтов. Также следует отметить, что для этого Турция мобилизовала значительный политический капитал и была вынуждена единолично взять на себя инициативу по тем проблемам, которые должны были решаться коллективными усилиями международного сообщества.
Одну сторону процесса составили Россия и Иран, защитники режима Асада, другую — Турция, самый звучный поборник мирного преобразования Сирии. С каждым из них Турция вела непростые переговоры. Благодаря ее колоссальным дипломатическим усилиям настойчивость двух игроков смягчалась. Турция убеждала Россию, а после этого Россия иногда убеждала Иран. Три игрока, обладающие отличающимися друг от друга приоритетами и разной повесткой дня, отстаивали астанинский процесс, несмотря на все давление извне. Здесь также следует подчеркнуть усилия Турции. В частности в такой точке, как Идлиб, где практически все говорили о военных сценариях, Турция вмешалась, задействовала все имеющиеся у нее рычаги, включая будущее астанинского процесса, и из «Астаны» (а точнее «Сочи») возник меморандум по Идлибу.
Конечно, есть и то, в чем «Астана» не преуспела или не сможет преуспеть. Но все это связано не столько с астанинским процессом, сколько с самим кризисом. А тем, что сделало «Астану» успешнее «Женевы», стало реалистичное и осознанное отношение к этому вопросу. В Женеве — бюрократия, в Астане — практические решения. Даже самое плохое решение лучше нерешенности, которая делает неизбежным конфликт. Исходя из этого, тем, кто критикует «Астану» или за реализующих процесс игроков, или за то, что он ведется без чьего-либо участия, следует попытаться быть несколько более конструктивными, облегчить груз ответственности, которую взяла на себя Турция, и внести вклад в урегулирование.
