Интервью с Манфредом Вебером (Manfred Weber) — политиком, связанным с партией «Христианско-социальный союз» (членом правящей коалиции в Германии), европарламентарием, кандидатом Европейской народной партии на пост председателя Европейской комиссии.
Polska Times: Какие реформы нужны Европе?
Манфред Вебер: В 2019 году самое важное — это единство и способность достигать компромиссов. У нас слишком часто берет верх национализм и эгоизм. Будучи основным кандидатом на пост председателя Европейской комиссии от Европейской народной партии, я хочу возводить мосты между востоком и западом Европы.
— Вы говорите о политических или, скорее, экономических мостах?
— Все чаще можно услышать, что отдельные государства Европы конкурируют друг с другом. Возникла проблема с оплатой труда командированных работников, остаются другие нерешенные вопросы. Главное — сохранять единство.
— То есть Вы говорите «нет» Европе «двух скоростей»?
— Я не хочу ЕС «двух скоростей». Только единство позволит нам укрепить наши ценности и саму Европу, я не хочу конфликтов.
— Какие реформы Вы хотите провести, если станете председателем Еврокомиссии?
— За последнее время я посетил 17 стран. На мой взгляд, Европа должна ответить себе на два вопроса: как остановить поток нелегальной миграции и как обеспечить равные условия жизни, то есть как сделать так, чтобы наш континент развивался в экономическом плане и гарантировал одинаковые стандарты жизни всем своим обитателям.
— Что будет с квотами на распределение мигрантов?
— Если мы хотим контролировать миграцию, в первую очередь нужно усилить охрану границ. Мне очень жаль, что члены ЕС готовы лишь на то, чтобы увеличить штат пограничной службы «Фронтекс» до 10 тысяч человек. Согласно действующему плану, на укрепление национальных границ отводится восемь лет. Восемь! Я обещаю ускорить этот процесс и обеспечить безопасность границ Европы к 2022 году. Мы должны это сделать.
Болгария возвела стену на границе с Турцией, чтобы остановить поток нелегальных мигрантов. Я поддерживаю всех политиков, которые помогают вернуть контроль на границах. С другой стороны, напомню, что говорил папа римский Франциск на острове Лампедуза: «Мы, европейцы, несем гуманитарную ответственность. Судьба мигрантов — это наше дело». Так что есть две стороны медали: жесткий контроль на границах (включая строительство стен, там, где это требуется) и христианско-гуманитарная ответственность нашей общей Европы. Если я стану главой Еврокомиссии, я буду подходить к проблеме миграции именно так.
— Все эти люди не могут вечно находиться в лагерях беженцев. Что с ними будет?
— Первое условие для любого процесса релокации — это контроль государства, контроль границ. Тему беженцев, которые находятся сейчас в лагерях на территории Ливана или Турции, я хочу обсуждать с ООН и ее экспертами. Первым делом нужно заняться теми, кто требует особого ухода, который невозможно обеспечить в лагерях: это дети, старики, больные люди (например, страдающие раковыми заболеваниями). Европа может принять тех беженцев, которые нуждаются в помощи и опеке. Нам следует выработать правила, согласовать квоты, точно знать, кого мы принимаем. В этой сфере нужен жесткий государственный контроль.
— Вы были недавно в Польше, встречались с польскими политиками. С кем Вам хотелось бы вести у нас сотрудничество?
— Я рад, что в Польше появилась проевропейская коалиция под предводительством партии «Гражданская платформа» (PO). Я видел много проевропейских политиков в этом движении, в Польской крестьянской партии (PSL). Вопрос в том, остается ли Польша до сих пор форпостом европейской интеграции. Продолжит ли она находиться в первых рядах, или на ее позиции отразятся споры по поводу польской системы правосудия. Решение должны принять люди, поэтому выборы в Европарламент имеют такое большое значение. На предыдущих выборах явка была очень низкой. Сейчас у нас есть на выбор три варианта: левая Европа социалистов и «зеленых», Европа экстремистов, которую олицетворяют Сильвини и Ле Пен, или центристская христианско-демократическая Европа, гарантирующая стабильность.
— Вас беспокоит исход европейских выборов? Во власть может попасть больше популистов?
— В какую сторону свернет Европа, решат на майских выборах люди. Я приму любой результат. Я мечтаю о демократической Европе, которой управляют политики, получившие мандат от избирателей, а не от бюрократов.
— Вы готовы вести переговоры с партией «Право и справедливость» (PiS) и ее председателем Ярославом Качиньским (Jarosław Kaczyński)? Какие темы Вы бы подняли?
— Я хочу подвижек в Европе. Я буду говорить о внешней и оборонной политике (в том числе в сотрудничестве с НАТО), торговле, изменении климата, экономике. В этих сферах нам нужен прогресс. Я хочу, чтобы Европа стала сильнее. Я могу разговаривать с людьми, которые в такую Европу верят. В Европарламенте есть сильная группировка проевропейских движений, есть Европейская народная партия, социалисты, «зеленые», либералы, которые поддерживают такой европейский проект. Это моя база. Я отношусь, скорее, к центристам. «Право и справедливость» стоит на других позициях: эта партия не укрепляет ЕС, а нападает на него.
— При этом она продолжает лидировать в рейтингах. Если она выиграет осенние выборы в Польше, Вам придется вести диалог с ее представителями.
— Решает большинство, но моя позиция не изменится. Если большинство хочет закрытой, нестабильной Европы, так тому и быть, но я хочу сильной Европы, которая способна ответить на вызовы глобализации и политику США, России, Китая.
— Вы упомянули Россию. В ЕС много говорят о том, что она пытается воздействовать на избирательный процесс в Европе, на выборы. Как Вы думаете, россияне на самом деле ведут операции по дезинформации, вредящие ЕС и влияющие на европейские выборы?
— У меня нет никаких сомнений в том, что Россия стремится разрушить европейскую солидарность. Она (у нас есть доказательства) занималась этим накануне референдума на тему Брексита. Россияне используют все доступные средства, они несут ответственность за то, как выглядит ситуация на Украине. Россия действует агрессивно, поэтому европейские страны должны сплотиться и общими силами реагировать на угрозы. Мы должны быть готовы ввести новые санкции, если те понадобятся. Нужно подать четкий сигнал, что политику России мы считаем неприемлемой.
— Какую позицию Вы занимаете в отношении проекта «Северный поток — 2»?
— Я против него. Этот проект расходится с интересами Европейского союза, поскольку он ведет к увеличению зависимости от российского сырья, а нам нужно, наоборот, обрести от него независимость. Если я стану председателем Еврокомиссии, я использую все законные инструменты, позволяющие заблокировать «Северный поток — 2».
— Возможно ли это на современном этапе?
— Я сделаю все возможное, чтобы этого добиться.
— Таким образом Вы выступаете против собственной страны, Германии, которая поддерживает «Северный поток —2».
— Я кандидат не от Германии, а от Европейской народной партии. В ЕС 28 членов. Если мы заботимся о Европе, мы должны обеспечить независимость от российского газа. Переговоры на эту тему с французскими и немецкими политиками, европейскими лидерами из других стран идут сложно.
— Вы говорили о миграции, энергетической политике, а какие еще проблемы кажутся вам ключевыми?
— Как это сделать?
— Разрыв между отдельными регионами позволяют сократить европейские дотации.
— Однако мы слышим о планах уменьшения объема европейских дотаций для стран Центральной Европы.
— Я буду бороться за то, чтобы средства направлялись в те регионы, которые в них нуждаются. Ситуация выглядит так, что уровень жизни в Праге сравнялся с уровнем жизни, например, в Нюрнберге, поэтому сейчас нам нужны четкие приоритеты. Кроме того, понадобятся деньги на суперпроекты, например, на европейский суперкомпьютер. Их нужно вкладывать не только в Париж, Милан или Мюнхен, но также в Варшаву или Бухарест. Третий аспект — это торговля. Я верю в свободную торговлю, но одновременно вижу необходимость в заключении торговых договоров с США. Я всегда выступал за свободную торговлю, поддерживал Всеобъемлющее экономическое и торговое соглашение между Канадой и ЕС и другие подобные договоры.
— Какой вывод должна извлечь Европа из Брексита?
— Следует вести себя искренне и порядочно со своими гражданами. Политики в Великобритании никогда не объясняли соотечественникам, зачем существует Европейский союз, какая от него польза. В последние три года британцы ощущают негативные последствия процесса выхода из ЕС. Мы должны сделать так, чтобы европейцы гордились Евросоюзом, понимали, что они могут потерять, если выйдут из него, как выглядела бы ситуация, если бы его не было. Второй вывод такой: нам нужно больше демократии. Британцы говорили нам, что они не могут ни в малейшей степени повлиять на то, что делает Брюссель. Это следует изменить, ведь Брюссель — это не какой-то внешний источник власти. Европарламент ¬- мой парламент, Еврокомиссия — не чей-то чужой исполнительный орган. Однако изменение подхода к этим институтам — проект долгосрочный.
— Европейский парламент — единственный европейский институт, который формируется при помощи прямых выборов. Европейцы упрекают Брюссель в том, что процедуры выбора высшего руководства непрозрачны. Вы согласны с таким мнением?
— Именно поэтому я борюсь за более демократичную Европу и выступаю за то, чтобы кандидатов на пост председателя Еврокомиссии представляли, устраивали с ними дискуссии. Европейцы должны познакомиться с ними, получить возможность поговорить, узнать их программу. Я говорю прямо: если мне доведется возглавить Еврокомиссию, я не буду вести переговоры о принятии Турции в ЕС. Турция стать членом европейского сообщества не может. Нам нужны тесные контакты с этой страной, проявлением которых стал, например, договор о миграции. Это важно для обеих сторон, однако, полноценное членство исключено. Урок, который мы извлекли из Брексита, гласит, что мы должны слушать людей и объединять их.
— Что Вас интересует в польском контексте? Какие вопросы Вам бы хотелось обсудить с польскими политиками?
— Также в Польшу приезжают украинцы.
— Да, это положительное явление. При этом по доходам, уровню жизни, социальным гарантиям Польша продолжает сильно отставать от Западной Европы. Так что унификации на этом уровне, которую я считаю очень важной, у нас еще нет. Вторая тема, которую я подниму в разговорах с польскими политиками — это христианские ценности в контексте мигрантов. Защита границ — это одно, но есть еще наша ответственность за людей, которые нуждаются в помощи, о чем напоминает папа римский Франциск. Что касается России и угроз со стороны этого государства, то я уже четко обозначил свою позицию.
— Вы поддерживаете идею создания европейской армии?
— Я выступаю за создание европейского оборонного элемента: армия — проект долгосрочный, а я хочу быть конкретным и прагматичным. В ближайшие пять лет мне бы хотелось создать европейскую киберармию. Оплот безопасности в современных реалиях — система защиты от киберугроз и создание бригады беспилотных аппаратов. Мы должны разработать европейские технологии производства дронов. Этими проектами следует заниматься сообща: так будет дешевле и эффективнее, кроме того, если мы сможем интегрировать наши вооруженные силы, мы сможем обеспечить Европе стабильный мир. Единая европейская армия — это такая мечта: мы надеемся, что если она появится, войн у нас уже никогда не будет.
— Война очень близко: на Украине.
— Именно так. Поэтому мы ведем дискуссии о мире, поэтому нам нужно объединить усилия и заниматься вместе не только бизнесом, но и внешней, оборонной политикой. Нам нужна солидарность между Испанией и Португалией и Эстонией, Литвой или Латвией. Мы — одна команда, нам нужно в это верить. Я выступаю за такую объединенную Европу.
