Падение Берлинской стены свидетельствовало о победе либеральных демократий, однако также стало предпосылкой кризиса, который произошел спустя тридцать лет.

Это было время иллюзий в обоих значениях этого слова. Иллюзий — надежд. И иллюзий — миража. Падение Берлинской стены свидетельствовало о победе либеральных демократий над советским блоком и ознаменовало собой начало этапа, когда ничто не могло остановить распространение прав человека, проведение свободных выборов и осуществление верховенства права. Однако 1989 год был временем иллюзий, то есть бесполезного самообмана. Кризисы, которые тридцать лет спустя раскалывают Запад, уходят корнями в то золотое время.

«Маршал Польши Юзеф Пилсудский (Józef Piłsudski) сказал фразу, которая стала крылатой, „Победить и почивать на лаврах — это поражение. Быть побежденным, но не покориться — это победа"», — напоминает британский историк Тимоти Гартон-Эш (Timothy Garton Ash). «На Западе мы одержали победу и почивали на лаврах». Девятого ноября 1989 года проиграли коммунистические диктатуры, победил свободный мир. За несколько месяцев до событий в статье, на основе которой была написана книга «Конец истории и последний человек» (The End of History and the Last Man), Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama) уловил дух времени: «Либеральная демократия может стать конечным пунктом идеологической эволюции и окончательной формой человеческого управления — как такового конца истории». Гибель национального государства, идеологий, социальных классов, этнических групп и уничтожение границ подтверждали эту радость. Вскоре Интернет стер и физические географические границы. «Мир плоский», — такой вывод сделал журналист Томас Фридман (Thomas Friedman).

Когда французский политолог Доминик Мойси (Dominique Moïsi), отцу которого удалось выжить в Холокосте, смотрит на сохранившиеся остатки Берлинской стены, его охватывает ностальгия. «Понимаю, что это был великий момент моего поколения, который настал раньше, чем мы ожидали», — объясняет Доминик Мойси, который только что опубликовал европейский манифест «Уроки света» (Leçons de lumières). «В некоторых областях 2019 год абсолютно противопоставлен 1989 году. На смену надежде пришли гнев и страх».

Тридцать лет спустя распространение демократии замедлилось, начали говорить о «третьей волне авторитаризма», предыдущие происходили в 1922-1942 и в 1960-1975 годах.

Разрушение происходит не только извне, подъем Китая и укрепление путинского авторитаризма в России, но и в самих западных странах — победа Брексита и Дональда Трампа в 2016 году.

«1989 год был моментом надежды, а также победы Запада и ценностей, которые мы отстаиваем. Сотни миллионов людей больше не жили под гнетом Советского Союза», — считает Даниель Плетка (Danielle Pletka), вице-президент консервативного аналитического центра в Вашингтоне при Американском институте предпринимательства. Она также отмечает: «Мой самый большой страх заключается в том, что мы забыли, что значит отстаивать свободу, и что ни мы, ни наши союзники в Европе недостаточно привержены защите людей, находящихся под давлением таких тираний, как СССР». Сегодня сама концепция Запада находится под вопросом. «Если говорить о геополитических силах, то есть о том, что происходило в период между 1939 и 1989 годами, Запад практически не существовал», — отмечает профессор Тимоти Гартон-Эш. «В геополитическом плане Запад объединял общий враг: сначала нацистская Германия, затем Советский Союз. Как только исчез общий враг, ослабление Запада стало практически почти неизбежно».

Тридцать лет спустя появляются новые границы. «Раньше Берлинская стена разделяла Восток и Запад, и действительно это разделение никуда не исчезло. Однако в ЕС существует разрыв между севером и югом. И это раскол внутри страны», — объясняет журналистка Марион Ван Рентергхем (Marion Van Renterghem), автор книги «Моя Европа, я больше тебя не люблю: 1989-2019 годы» (Mon Europe, je t'aime moi non plus: 1989-2019). Существуют внутренние стены, например, идеологические (национализм и европеизм), территориальные (города и провинции) или классовые (люди с высокими доходами и высшим образованием и обедневшие средние классы). «Я против идеи, что тогда мы были полны энтузиазма», — объясняет историк Пьер Гроссе (Pierre Grosse), автор книги «1989. Год, когда мир перевернулся» (1989. L'année où le monde a basculé).

«Никто не знал, что будет», — вспоминает Пьер Гроссе. «Мы понимали, что распад СССР окажет значительное влияние, однако не знали, будет ли это очень опасно. В Югославии мы видели, как это может быть». Всё могло случиться иначе. После окончания холодной войны мир в 1989 году напоминал опасные джунгли.

Постнациональные иллюзии длились всего лишь мгновенье. На фоне ликования после падения Берлинской стены на континенте впервые со времен Второй мировой войны появился геноцид. Двести тысяч погибших на Балканах — наш главный аргумент против самых резких выступлений в 2019 году. «Люди открывают новые, но зачастую старые символы идентификации, выходят на улицы под новыми, но часто старыми флагами, что приводит к войнам с новыми, но зачастую старыми врагами», — так звучит диагноз Сэмюэля Хантингтона (Samuel Huntington) в книге «Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка» (The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order).

Всё уже было. Евроскептицизм, ведь в 1992 году Франция хотела отказаться от Маастрихтского договора. Трамп не первый магнат у власти, им стал и Сильвио Берлускони, который руководил Италией в девяностые годы. Тем временем исламистский терроризм готовился к одиннадцатому сентября. Война в Ираке в 2003 году и финансовый кризис 2008 года подорвали авторитет западной модели. Причина — самоуверенность после успеха 1989 года, вера в то, что демократию можно распространить в мгновение ока, или переход от либерализма к нерегулируемому и глобализированному капитализму, который привел к неравенству. «В основе текущих проблем лежат победы того времени», — подводит итог Тимоти Гартон-Эш, который недавно переиздал книгу «Волшебный фонарь» (The magic lantern), посвященную событиям 1989 года.

На старых французских переездах можно увидеть предупреждение: «Один поезд может скрыть приближение другого». Это призыв не доверять видимому. Когда один поезд проехал, следует убедиться, что в противоположном направлении нет другого. Мораль такова: опасность приходит, когда вы думаете, что уже от нее увернулись. В 1989 году произошло нечто подобное. Четыре десятилетия холодной войны и мир на грани ядерного апокалипсиса остались позади. Занавес. Появился другой локомотив. Теракт одиннадцатого сентября, Lehman Brothers, возвращение национализма. Признаки этого проявлялись уже в те времена.