Клермонт, Калифорния — Похоже, будто удача совсем оставила великого лидера Китая. Си Цзиньпин страдает от ударов судьбы на протяжении всего 2019 года, начиная с торговой войны с Соединенными Штатами и заканчивая кризисом в Гонконге и международной критикой в отношении соблюдения прав человека в его стране. И, похоже, его перспективы на 2020 год выглядят еще хуже.
Китай мог закончить торговую войну с США в мае прошлого года, придав таким образом значительный импульс своей экономике. Тем не менее, в последний момент китайские лидеры пошли на попятную в ряде вопросов, которые американские переговорщики считали урегулированными. Поскольку США также понесли высокие издержки от торговой войны, президент Дональд Трамп был в ярости и отомстил.
Помимо введения новых тарифов, Трамп наращивал свои усилия по ограничению доступа Китая к жизненно важным технологиям. Менее чем через две недели после развала торгового соглашения Трамп подписал распоряжение, запрещающее американским компаниям использовать телекоммуникационное оборудование от производителей, которых его администрация посчитала угрозой для национальной безопасности. Самым выдающимся в этом списке оказался китайский технологический гигант Huawei, желание предъявить санкции которому Трамп демонстрировал уже на протяжении нескольких месяцев.
И хотя США и Китай объявили о соглашении на условиях новой торговой сделки «первой фазы», технологическая война, как и более широкое противостояние между двумя державами, будет продолжаться. Это означает, что проблемы Си не исчезнут, особенно учитывая устойчивую экономическую зависимость Китая от внешнего мира и важную роль повышения уровня жизни в поддержании легитимности однопартийного правления.
Дальнейшие риски связаны с Гонконгом, который охвачен тяжелейшим политическим кризисом с момента его возвращения под юрисдикцию Китая в 1997 году. Все началось с того, что поддерживаемый Китаем глава исполнительной власти предложил законопроект, облегчающий выдачу подозреваемых в совершении преступлений из города на материк. Расценив это как знак расширения кампании центрального правительства по установлению более жесткого контроля над особым административным районом, люди в знак протеста вышли на улицы.
Правительство отказалось уступить, после чего количество разгневанных протестующих увеличилось. Торговый центр Азии быстро превратился в зону боевых действий, где ОМОН стреляет по одетым в черное демонстрантам резиновыми пулями и слезоточивым газом, а те отвечают коктейлями Молотова и булыжниками. До того момента, как правительство объявило об официальным отзыве законопроекта, прошли месяцы, и было уже слишком поздно пытаться затолкнуть джинна обратно в бутылку. Несмотря на тысячи арестов, протестующие не выказали никаких признаков отступления.
В конце ноября, спустя более полугода беспорядков, правительство Китая испытало крайнее возмущение, когда почти три миллиона избирателей помогли демократическим силам одержать сокрушительную победу на выборах в местные окружные советы (они выиграли 388 из 452 оспариваемых мест). В такой ситуации репрессии, напоминающие резню на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, скорее всего, приведут к последствиям, которые не оставят Си большого выбора.
Еще один серьезный удар был нанесен Цзиньпину в ноябре, когда The New York Times получила более 400 страниц китайских документов для внутреннего пользования, касающихся массового тюремного заключения представителей этнических меньшинств, в частности, мусульманских уйгуров, в районе Синьцзян. Доступ к столь деликатным материалам имелся только у кого-то внутри правительства Китая, и это наводит на мысль, что политические враги Си, возможно, преднамеренно слили их в западную прессу, чтобы подорвать его авторитет в мире.
Си Цзиньпин также теряет власть над Тайванем. В конце прошлого года правящая тайваньская «Демократическая прогрессивная партия за независимость» во главе с президентом Цай Иньвэнь потерпела болезненное поражение на всеобщих выборах. Однако с тех пор как в Гонконге вспыхнули протесты, Цай позиционирует себя защитницей Тайваня от марионеток китайского правительства, которые приняли бы модель «одна страна — две системы». Похоже, теперь Цай намерена добиться убедительной победы на президентских выборах в следующем месяце.
Во всех проблемах прошлого года Си может винить только себя, или, точнее, проведенную им чрезмерную централизацию власти. Торговые споры с США, опасения по поводу китайского вмешательства в Гонконге и этническая напряженность в Синьцзяне — все это предшествовало приходу Си к власти в конце 2012 года. Однако коллективное руководство Китая, пусть коррумпированное и нерешительное, смогло ограничить эскалацию этих кризисов, во многом благодаря категорическому нежеланию идти на риск. Например, когда в 2003 году более полумиллиона человек в Гонконге выразили протест против предложенного закона о национальной безопасности, правительство Китая немедленно отозвало его.
Однако, поскольку Си сосредоточил политическую власть в своих руках, процесс принятия решений изменился. Те, кто надеется повлиять на политику, должны получить доступ к самому Си, и у них есть все стимулы для тенденциозного подбора информации в соответствии с его предпочтениями. Аналогичным образом, коллеги Цзиньпина в Постоянном комитете Политбюро не делятся информацией, которая может противоречить его мнению, опасаясь проявить нелояльность. Они знают, что предложение альтернативного подхода может рассматриваться как прямой вызов авторитету Си.
Нетерпимость Си Цзиньпина к несогласию и уязвимость перед недостоверной информацией сделали его правительство гораздо более склонным к политически ошибкам. Что еще хуже, поскольку великий лидер должен сохранять образ виртуальной непогрешимости, даже явно неэффективная и контрпродуктивная политика вряд ли будет полностью отменена.
На данный момент власть Си представляется непоколебимой. Однако поскольку динамика принятия решений на самом высоком уровне едва ли изменится, он будет уязвим для новых вызовов ближайших месяцев. В самом деле, 2020 год может оказаться для Си Цзиньпина еще более неудачным.
Минсин Пей является профессором колледжа Клермонт Маккенна по специализации государственного управления и старшим научным сотрудником немецкого Фонда Маршалла в Соединенных Штатах.
