Маршал Хафтар, чьи вооруженные силы удерживают большую часть территории Ливии, не стал подписывать соглашение о перемирии, которое принял его соперник Фаиз Саррадж (глава признанного ООН «правительства национального единства» сейчас контролирует только Триполи и окрестности столицы). «Мы без колебаний преподадим путчисту Хафтару урок, которого он заслуживает», — бушевал президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, главный покровитель ПНЕ, после отказа маршала подписать продвигавшийся Москвой и Анкарой договор.
Новый саммит должен пройти в Берлине 19 января, однако случившееся можно считать дипломатической неудачей (во всяком случае, временной) для России, которая, видимо, потребовала слишком много уступок от своего протеже. Как бы то ни было, все эти перипетии не меняют соотношения сил в Ливии, где Россия и Турция все еще представляются двумя участниками стратегической дуэли. «Фигаро» разбирается в причинах интереса к Ливии со стороны двух стран, которые уже являются соперниками и партнерами в Сирии.
Углеводороды — серьезный экономический вопрос
Ливия обладает крупнейшими запасами нефти среди всех африканских государств (41 миллиард баррелей — 9 место в мире): они расположены главным образом на юге страны. Кроме того, у нее есть запасы газа на континентальном шельфе, которые были обнаружены около десяти лет назад по всему Восточному Средиземноморью. Что касается Турции, 27 ноября Анкара подписала с правительством Сарраджа договор о морских границах, который позволяет «максимально активизировать» «совместную деятельность» в сфере разведки ресурсов, как отметил сам Эрдоган. Соглашение вызвало резкое недовольство Греции и Кипра, которые требуют для себя часть этих территорий и считают, что Анкара пытается нелегально подмять под себя средиземноморский газ.
В историческом плане Турция всегда была транзитером (в этой сфере она сотрудничает с Россией), а не производителем углеводородов. «Помимо морского соглашения, Турция пытается с 1970-х годов покупать нефть из ливийской Сахары, чтобы меньше зависеть от России в этой сфере», — говорит Джалел Харшави из Нидерландского института международных отношений. Москва в свою очередь не хочет, чтобы Ливия стала ее конкурентом (в частности в поставках в Европу) и предпочитает сделать из нее партнера. «К этому стремятся не только россияне, но в 2017 году Роснефти удалось подписать предварительное соглашение с ливийской национальной компанией», — объясняет историк Игорь Деланоэ, замдиректора франко-российского центра «Обсерво».
Коммерческие цели
Турецкие и российские интересы в Ливии отнюдь не ограничиваются углеводородами. В целом, они придерживаются одной логики: Москва и Анкара делают ставку на возобновление договоров, которые были подписаны до свержения Каддафи в 2011 году, но впоследствии заморожены. «Турки оценивают их в 18 миллиардов. В 2000-х годах Ливия запустила масштабные проекты в сфере строительства и инфраструктуры с помощью нефтедолларов. Турки были главными получателями этих заказов», — говорит Джалел Харшави.
Геополитические интересы
Но экономика — еще не все. Что касается Турции, некоторые поговаривают о неоосманских планах президента Эрдогана. «Мне не очень нравится это понятие, поскольку в Эрдогане нет романтизма и ностальгии. Его планы хладнокровны, как и у Путина», — считает Джалел Харшави. По его словам, Турция, а также Египет и страны Персидского залива пришли к одному выводу: «Они видят две параллельные тенденции. С одной стороны, это отсутствие у США интереса к Ближнему Востоку. С другой стороны, это отсутствие внешней политики и средств у европейских стран. Они полагают, что региону нужен «старший брат». Поэтому ключевые региональные игроки рассматривают Ливию как своего рода лабораторию, из которой все может разойтись дальше. «Сегодня это сложно себе представить, но речь идет о стране с огромными богатствами и небольшим населением, среди которого нет раскола в религиозном плане. Это идеальное место для любой идеологии, которая хочет получить развитие», — уточняет он. В рамках соперничества с Каиром, Абу-Даби и Эр-Риядом Анкара активно поддерживает путь политического ислама «Братьев-мусульман» (террористическая организация запрещена в РФ — прим.ред.). «Этот путь представляет собой арабскую версию ПСР (исламо-консервативная партия Эрдогана). Братья-мусульмане в Египте, Ливии и Тунисе искренне восхищаются президентом Турции, чей популизм, который поддерживают нижние слои среднего класса, служит для них образцом», — добавляет эксперт.
Для России политические вопросы имеют меньшую значимость. «Для Москвы Ливия — это не Сирия. Кстати говоря, это видно по масштабам военного участия, которое нельзя даже сравнивать», — говорит Игорь Деланоэ. Тем не менее Ливия могла бы стать «российским аванпостом на средиземноморском фронте НАТО». «Воздушные и морские объекты в этой стране тоже могли бы дать преимущество, в частности как плацдарм по отношению к остальной части африканского континента, где деятельность Москвы в сфере безопасности растет».
Последняя составляющая интереса России и Турции к Ливии касается Европы. Страны Магриба представляют собой главный этап на пути мигрантов в европейские государства. Таким образом, контроль над Ливией становится средством давления на Европу, чьи отношения с Россией и Турцией оставляют желать лучшего в последние годы.
