Интервью с историком, политологом, заместителем директора Польско-российского центра диалога и согласия Лукашем Адамским (Łukasz Adamski).
В пятницу глава российской дипломатии Сергей Лавров сообщил на пресс-конференции о рассекречивании документов на тему «освобождения Польши от немецкой оккупации». Ссылку на специальный сайт, где разместили документы, опубликовало министерство обороны.
Несколько десятков пожелтевших страниц (среди них есть также фотоальбом) под общим названием «Варшава в огне» сгруппированы по темам: «Варшавское восстание», «Деятельность Армии Крайовой», «Концлагеря на территории Польши», «Бои за Варшаву», «На освобожденной польской земле», «Наградные материалы» (награды за участие в боях за польскую столицу), «Экономическая помощь польскому населению». Это в основном официальные документы: отчеты, донесения, вырезки из прессы.
Gazeta Wyborcza: «Было бы важно узнать, что польская сторона скажет, когда их изучит», — сказал Сергей Лавров, сообщая о рассекречивании новых документов, которые рассказывают о вступлении Красной армии в Польшу. Вы с ними ознакомились. Как нам реагировать? Стоит ли тревожиться?
Лукаш Адамский: Я не «польская сторона», я могу высказаться только как человек, ведущий диалог с россиянами и, в первую очередь, как историк, уже много лет занимающийся изучением источников того периода. Эти документы лишь в незначительной степени расширяют наши знания на тему истории, но хорошо, что в России их публикуют.
— Почему?
— Во-первых, каждый такой документ представляет ценность, а во-вторых, после публикации этих материалов можно задать россиянам ряд неудобных вопросов.
— Каких, например?
— Если они показывают документы, рассказывающие о ситуации в Сувалкском и Августовском районах после входа туда Красной армии в мае и июне 1945 года, то почему они не обнародуют одновременно материалы, которые бы позволили установить, где захоронили жертв Августовской облавы? Речь идет о как минимум 592 поляках, которые пропали без вести после того, как их задержали советские силы.
Если россияне рассекречивают документы о Варшавском восстании, призванные убедить общественность, что это была несогласованная с Красной армией авантюра, устроить которую бездумно позволило польское правительство, хотя СССР хотел помочь, можно задаться вопросом, почему Сталин изначально вообще отрицал факт какого-либо восстания? Почему позднее он больше месяца не позволял англичанам и американцам посадить на территориях, уже занятых красноармейцами, самолеты с помощью для повстанцев?
Российская сторона публикует донесения, рассказывающие, с каким восторгом поляки приветствовали советские войска (а он вначале действительно был велик, поскольку немцы стремились физически уничтожить польский народ), но мы должны напомнить, как быстро эти восторги сошли на нет из-за того, чем занималась Красная армия. Также следует учитывать, что авторы советских донесений писали только то, что могли написать, и чего ожидали от них начальники. Я неоднократно анализировал документы органов власти СССР и Польской Республики на одну и ту же тему, например, встреч Сталина с генералом Владиславом Сикорским (Władysław Sikorski) или Станиславом Миколайчиком (Stanisław Mikołajczyk), в них отчетливо видно, что советские документы писались сухим языком, в них нет деталей и эмоций.
Таких донесений очень много, недавно Польско-российский центр диалога и согласия выпустил сборник с документами, посвященными Волыни и Галиции. Все они начинаются практически одинаково: с констатации, что население восторженно встречает Красную армию и поддерживает лозунги советских агитаторов, а исключение представляют только «реакционные группы» или «банды террористов». Так что новые документы наши знания не обогатили. Интерес представляет только один документ, касающийся концлагеря в Треблинке.
— О чем он?
— Это сообщение о том, что в 1942 году немцы вывезли в Треблинку несколько сотен американцев и англичан, где те и пропали. Я, конечно, не занимаюсь историей Холокоста, но мне раньше не попадалось информации о том, что там погибли граждане этих государств. Американцы, даже еврейского происхождения, могли до конца 1941 года уехать из оккупированной Польши, ведь Гитлер объявил Соединенным Штатам войну только в декабре. Новые сведения должны проверить ученые, занимающиеся изучением темы истребления евреев на польской территории, чтобы выяснить, правда ли это или просто пересказ слухов. Вторая любопытная вещь — упоминавшиеся выше документы, касающиеся Сувалкского и Августовского районов.
— Вы говорите о документе из Белорусско-Литовского военного округа? Армия Крайова называется в нем террористической бандитской группой.
— Да. Польское национально-освободительное подполье, появившееся после роспуска Армии Крайовой в январе 1945 года, действовало на большинстве занятых советскими силами территорий. Возникает вопрос, почему были выбраны документы именно из Сувалкского района? Я думаю, это реакция на опубликованный полгода назад (под редакцией профессора Гжегожа Мотыки (Grzegorz Motyka), профессора Гжегожа Хрычука (Grzegorz Hryciuk) и вашего покорного слуги) сборника советских и польских документов, касающихся Августовской облавы, которые показывают, что ответственность за это преступление несет СССР.
Кто-то, думаю, решил не столько вступить с нами в полемику, сколько показать, в каких обстоятельствах разворачивались те драматические события, сообщить, что в том районе совершались нападения на красноармейцев и в целом было опасно.
— Мое внимание привлек документ с показаниями немецкого ефрейтора Веймана, рассказывающего о погромах в Варшавском гетто. По его словам, они происходили с 20 апреля по 15 мая 1943 года, то есть в период восстания в гетто. Разве это сенсация? Мы знаем, что это было, так же, как знаем, что была Треблинка, а 17 января в Варшаву вошла Красная армия. Никто этого не отрицает.
— У меня возникли те же мысли. Остается неясным, какие критерии использовались при публикации. Сообщение немецкого ефрейтора — явно какой-то случайный документ, сложно понять, какое отношение он имеет к польско-советским отношениям. Не исключаю, что сверху была спущена директива: найдите что-нибудь в рассекреченных архивах. Теоретически россияне рассекретили много материалов, но общественность доступа к ним не получила. Это было еще в период работы Польско-российской группы по сложным вопросам и в первые годы существования Польско-российского центра диалога и согласия. Тогда Россия обязалась открыть много документов, касающихся польского подполья, в том числе Августовской облавы. Нам их не передали, и, подозреваю, часть архивов остается недоступной, в том числе и для российских ученых. Снятие грифа «секретно» еще не означает, что каждый может ознакомиться с этими бумагами. Между тем власти выбирают из этого массива то, что им подходит в тот или иной момент. Судя по всему, мы имеем дело с таким случаем.
— Среди них есть подобострастное обращение Юлиана Скоковского (Julian Skokowski), который командовал Армией Людовой во время Варшавского восстания. Он благодарит Сталина за помощь и приглашает его силы в Польшу. Не знаю, публиковался ли этот документ, но о самом Скоковском известно много. Он стоял за обращением к жителям Варшавы, которое появилось на стенах домов накануне восстания. Там сообщалось, что Скоковский принимает командование над всем подпольем, поскольку командующие Армии Крайовой якобы бежали из города.
— Наши ученые досконально изучили эти события, на их тему есть множество документов и работ. В России исследователей этой проблематики мало, а главному эксперту, профессору Альбине Носковой, уже 80 лет. Сомневаюсь, что россияне разработали какой-то профессиональный детальный план того, как нанести удар по Польше при помощи истории. Это похоже, скорее, на эмоциональную реакцию и появляющиеся в текущем режиме распоряжения: найдите какие-нибудь бумаги, при помощи которых можно насолить полякам.
— Из этих документов не следует, ни что мы, например, принимали участие в Холокосте, как прямо намекал Путин, ни что советская сторона считала Армию Крайову союзником, а та неблагодарно отплатила нападениями (в действительности она изначально считалась врагом).
— Разумеется, в этом нет ничего нового: Армия Крайова считалась бандой, в лучшем случае — враждебными силами, которые подчиняются буржуазному правительству «белополяков» в Лондоне.
— Путин обещал написать статью и научный труд на тему советской агрессии 17 сентября 1939 года. Стоит ли ожидать каких-нибудь откровений?
— Я бы обратил внимание на совещание российских специалистов по исторической политике, которое прошло в специфический период — накануне Нового года. Председателем выступал связанный с Кремлем эксперт Федор Лукьянов. Я думаю, это мероприятие спешно организовали, реагируя на то, что Польша приняла вызов и ответила на обвинения. Россияне сочли, что началась война за память, интерпретацию истории. Кремль опасается, что он в ней не победит, и бросает клич: свистать всех наверх! Лукьянов, выполняя кремлевские указания, спрашивал, что можно сделать. Звучали ответы, что раз Израиль и по меньшей мере часть европейских левых выступают союзниками России, а Польша — врагом, следует поднимать тему польского антисемитизма. Кроме того, следует говорить что Вторая мировая война началась не в Польше, а на Дальнем Востоке, и, конечно, что пакт Молотова — Риббентропа был одним из многочисленных договоров о ненападении, хотя поляки считают иначе.
Я предполагаю, что если Путин опубликует статью или какое-нибудь исследование, там будут именно такие тезисы, призванные произвести впечатление на западную и израильскую общественность. Бояться этого не стоит. Напротив, можно порадоваться тому, что Кремль решил сделать глашатаем исторической памяти самого президента, который имеет за границей России подмоченную репутацию.
Толпа пропагандистов в любом случае проиграет профессиональным исследователям, имеющим свободный доступ к архивам. Впрочем, и без углубленного анализа можно сказать, что когда публикуются вырванные из контекста документы, а огромные архивы держат за семью печатями, это забота не об истории, а о политике. В демократических государствах источники, по которым можно изучать Вторую мировую войну, давно доступны каждому.
— Как вы оцениваете ход этого польско-российского столкновения на исторической почве?
— Я считаю, что Польша уверенно выигрывает. Я бы даже предложил Путину продолжать выступать с пропагандистскими тезисами и публиковать документы, а мы будем на это отвечать. Российских научных трудов я бы тоже не опасался, поскольку, как я уже говорил, каждый новый материал расширяет знания. Также мне бы хотелось, хотя при Путине этого наверняка не произойдет, чтобы россияне опубликовали не только то, что на их взгляд рассказывает о положительной роли Советского Союза во время Второй мировой войны, но и несколько документов, которые имеют большое значение для польской общественности и научного мира. Речь, например, о протоколах допроса последнего коменданта Армии Крайовой Леопольда Окулицкого (Leopold Okulicki), всех материалах, касающихся Августовской облавы или процесса принятия решений, который привел к остановке советского наступления в момент начала Варшавского восстания. Бояться нам нечего, нужно только использовать профессиональный исторический инструментарий. А Путина я призываю писать статьи, пусть компрометирует себя дальше.
