Президент России Владимир Путин пользуется заслуженной репутацией дальновидного тактика, а также человека, хладнокровно принимающего решения. Однако за последние несколько недель он продемонстрировал недостаточное умение управлять действиями России в ответ на два серьезных кризиса: обвал нефтяного рынка и пандемию коронавируса. Сейчас он столкнулся с одним из самых грозных вызовов своей власти — и именно в тот момент, когда, по его мнению, будет безопасно продлить свой президентский срок путем референдума о поправках в конституцию.

Первую ошибку Кремль совершил в начале марта, когда он отреагировал на падение цен на нефть, отвергнув призыв Саудовской Аравии сократить добычу. Решение России действовать с целью перенасыщения рынка нефти оказалось на редкость несвоевременным.

Путин, по всей видимости, надеялся, что внезапное падение цен приведет к банкротству многих независимых американских производителей сланцевой нефти, которые работают с минимальной рентабельностью. А поскольку для балансировки российского бюджета необходима цена нефти на уровне около 40 долларов за баррель, а Саудовская Аравия стремится добиться цены, которая примерно в два раза выше, Кремль решил, что сможет насолить саудовцам, компенсировав тем самым кратковременное снижение доходов.

То, что Путин задумал как нокаутирующий удар, оказалось скорее ударом по самому себе. Хотя сланцевая промышленность США действительно пострадала, в результате недавней волны объединения компаний она стала более приспосабливаемой, чем это могло бы быть в противном случае. К апрелю, когда дно нефтяного рынка опустилось, и установились отрицательные цены, именно президент Трамп бросил Путину спасательный круг, заключив с саудовцами соглашение о сокращении добычи. Многие в российском энергетическом секторе сочли это унизительной уступкой.

Однако на карту поставлена не только репутация России как игрока на нефтяном рынке. Для нефтезависимого путинского государства, бюджет и валюта которого тесно привязаны к мировым рынкам углеводородов, цены на нефть — это жизненно важный вопрос. Соответственно экономический прогноз для России выглядит мрачным. Хотя в настоящее время Кремль располагает валютным резервом в размере около 430 миллиардов долларов, поддержка компаний, оказавшихся в сложной ситуации, за счет бюджетных средств, в ближайшие месяцы может довольно быстро опустошить этот резерв. Что еще хуже, правительство может и дальше требовать от компаний, чтобы те предоставляли работникам оплачиваемые отпуска в разгар пандемии коронавируса, не оказывая при этом необходимой финансовой поддержки оказавшимся в сложной ситуации компаниям. Из-за этого многие компании будут вынуждены прибегать к сомнительной тактике, чтобы заставить рабочих уволиться или резко снизить заработную плату. Это вполне может привести к резкому росту безработицы в стране и волне банкротств.

Весь февраль и большую часть марта обработка тестов на коронавирус проводилась в одной-единственной лаборатории в Сибири. А это значит, что большинство случаев инфицирования коронавирусом COVID-19 на огромной территории России с ее 11 часовыми поясами по ошибке принимали за пневмонию, бронхит, грипп и так далее. Не помогло и то, что власти ввели уголовную ответственность за распространение «ложной информации» или арестовали известного врача за то, что она подвергла сомнению официальную статистику, пытаясь доставить маски в обнищавшую сельскую больницу.

Теперь, когда пользователи соцсетей выкладывают видеозаписи, в которых можно увидеть машины скорой помощи, выстраивающиеся в многокилометровую очередь, чтобы поместить пациентов в переполненные московские больницы, заявлять, что все находится под контролем, уже нельзя. Российская система здравоохранения и без того с трудом справлялась с целым рядом хронических заболеваний (туберкулез, сердечно-сосудистые заболевания, алкоголизм и другие). И многие эксперты в области здравоохранения опасаются, что из-за пандемии коронавируса ситуация может обостриться до предела. К тому же Россия является одной из немногих стран, которая одновременно преодолевает проблему низкой продолжительности жизни и проблему старения населения, из-за чего она особенно уязвима для коронавируса COVID-19. Вполне возможно, что, стремление Путина переложить принятие решений в области борьбы с пандемией на региональных губернаторов поможет ему в ближайшей перспективе оградить себя от политических последствий, но в долгосрочной перспективе это вряд ли позволит предпринимать правильные шаги и проводить четкую и слаженную политику.

Все это ставит под угрозу план Путина внести поправки в Конституцию, которые позволили бы ему оставаться на посту президента еще два срока — до 2036 года (когда ему исполнится 84 года). Хотя парламент уже утвердил эти поправки, Путин собирался вынести их еще и на референдум, который сначала был запланирован на 22 апреля, но теперь отложен на неопределенный срок.

Референдум был рискованной затеей еще до того, как началась пандемия. Опрос, проведенный в марте «Левада-Центром», показал, что эти поправки поддерживают всего 48% респондентов. В ближайшие месяцы эта цифра, скорее всего, значительно уменьшится. (По результатам опроса, опубликованным на этой неделе, доверие граждан к Путину упало до 14-летнего минимума). 20 апреля в знак протеста против отсутствия достоверной информации о распространении коронавируса COVID-19 500 жителей Владикавказа вышли на улицы, нарушив приказ местных властей о самоизоляции. Также протесты прошли в Ростове и в небольших городах, в которых массовых демонстраций оппозиции обычно не отмечают.

Что будет дальше, предсказать с какой-либо определенностью трудно, но ясно одно: легитимность путинского режима будет подвергаться испытанию как никогда до этого.

Майкл Карпентер — управляющий директор Центра дипломатии и глобального взаимодействия Пенна-Байдена.