Российская спецслужба ФСБ арестовала журналиста Ивана Сафронова и обвинила его в государственной измене. При этом в ФСБ заявили, что секретную информацию Сафронов передавал Чешской Республике. По мнению бывшего заместителя руководителя Управления внешних связей и информации (ÚZSI) Яна Падёурека (Jan Paďourek), Россия втянула в эту историю Прагу в ответ на «рициновое дело». «В Кремле считают, что наша страна допустила несколько очень серьезных ошибок, и Россия с ее официальной властью никогда этого не простит», — так ситуацию объясняет бывший разведчик, который проработал в гражданской разведке 25 лет и обладает опытом работы, в том числе, в России во времена, когда Владимир Путин только пришел к власти.
DeníkN: Ивана Сафронова обвинили в государственной измене, и российские органы указывают на Чешскую Республику. Якобы ей он передавал секретную информацию. Что вы думаете обо всем этом?
Ян Падёурек: С самого начала эта история кажется мне вымышленной.
— Есть ли вероятность, что Сафронов был завербованным агентом?
— Я не могу ни подтвердить это, ни опровергнуть. Конечно, возможно все, и к такой информации у меня, как у заместителя ÚZSI по аналитике, доступа не было. Но по шкале правдоподобности эту версию я бы отнес к крайне маловероятным. По-моему, он не был агентом и его втянули в игру, которая сейчас ведется в России против оппозиции и журналистов. Так Кремль хочет запугать других критически настроенных журналистов.
— В 2012 — 2017 годах Сафронов входил в так называемый кремлевский пул. Это группа людей, прошедших очень тщательную проверку и допущенных в непосредственную близость к президенту Владимиру Путину. Разве вообще возможно, чтобы в то же время он сотрудничал с чешскими спецслужбами и оставался неразоблаченным?
— Крайне маловероятно. Он долгое время входил в узкий круг людей, которым был открыт путь в самые высокие места. Как заявило российское обвинение, главное событие, из-за которого Сафронова обвинили в госизмене, произошло в 2017 году. Тогда он якобы отправил по интернету чешскому правительству или чешским органам секретную информацию. Вы можете мне сказать, зачем было оставлять его на свободе еще три года после разоблачения его действий?
— Может, чтобы следить за потоком информации?
— Случается, что иностранному агенту позволяют работать дальше, чтобы выяснились другие детали. Но три года — это уже слишком.
— Более того, его не исключили из упомянутой группы людей, приближенных к кремлевским лидерам…
— Именно.
— Раз человек попадает в избранное кремлевское общество, разве возможно, чтобы он работал на иностранное государство? За ним обязательно следят.
— Крайне маловероятно, то есть даже так: вероятность равна нулю.
— Чешская Республика играет в истории важную роль. Якобы именно нашей стране Сафронов отправлял чувствительную информацию. Почему так подчеркивается именно это обстоятельство?
— Когда чешское правительство приняло очень самонадеянное решение и выслало двух российских дипломатов из посольства РФ в Праге из-за «рицинового дела», я все ждал, что же за этим последует. Учитывая прошлый опыт, а также случаи, описанные в профильной литературе, было понятно, что это не последний ход. Сначала Москва отреагировала симметрично и выслала двух чешских дипломатов, которые занимали аналогичные должности. Мне было ясно, что последует продолжение, и это только эпизод. Речь идет о том, что чешско-российские отношения явно продолжают ухудшаться. Российское правительство пойдет на обострение ситуации и будет гадить Чехии. В Кремле считают, что наша страна допустила несколько очень серьезных ошибок, и Россия с ее официальной властью никогда этого не простит.
— По версии россиян, чешские спецслужбы завербовали Сафронова в 2012 году, когда послом в Российской Федерации служил Петр Коларж. Он отец старосты, который отдал распоряжение о демонтаже памятника Коневу на пражской площади Интербригады, а также фигурировал в «рициновом деле» как одна из потенциальных жертв. Возможно, предпринимается попытка дискредитировать этих политиков? Спекуляции на тему того, что Коларж играл роль в вербовке, уже появились…
— Это невероятные инсинуации, которые появляются в российских СМИ. Но ничего общего с реальностью они не имеют. Даже если бы, я подчеркиваю, если бы Сафронов сотрудничал с разведкой, наш посол об этом никогда не узнал бы.
— Почему?
— Любая спецслужба очень тщательно скрывает свои источники. Даже внутри службы некоторые сотрудники не располагают этой информацией. Скажем, я, будучи заместителем в ÚZSI, не знал этого, потому что не работал в том отделе, который занимался такими вещами. Посол никогда не узнал бы, что этот человек сотрудничает со спецслужбами. Глупость.
— Возможно ли, чтобы посол участвовал в вербовке источников для спецслужб?
— Думаю, что это версия из области фантастики. Посол, будучи высокопоставленным дипломатом, находится под постоянным контролем российских служб безопасности. Если бы он пошел на нечто подобное, то невероятно скомпрометировал бы чешское государство и президента, который его туда отправил.
— Если посмотреть на ситуацию в общем, то как спецслужбы ищут источники за рубежом, таких людей, как, по версии русских, Сафронов?
— Бывает, что в поле зрения спецслужб случайно попадает интересное лицо. Как правило, это человек, имеющий прямой доступ к информации и подходящий для риска, сопряженного с разведывательной деятельностью. Вы должны понимать, что любая спецслужба, вступающая в контакт с иностранным гражданином для получения информации, совершает на территории этого государства уголовное преступление. Под угрозой также оказывается безопасность этого человека. Как мы видим на примере Сафронова, такого человека могут обвинить в государственной измене, что повлечет за собой фатальные последствия.
— Может ли спецслужба вступить в контакт с человеком, но при этом он так и не поймет, с кем имеет дело?
— Такое тоже случается.
— То есть он неосознанно может помочь чужому государству?
— Не знаю, насколько неосознанно. Если он передает гражданину иностранного государства документы, то должен быть умалишенным, чтобы не понимать, мягко говоря, нестандартность своих действий. Если кто-то с кем-то беседует на каком-нибудь приеме или светском мероприятии и что-нибудь скажет, то такое неосознанное «сотрудничество» я еще допускаю. Однако если он передает информацию и документы целенаправленно, он всегда неизбежно осознает, что это не совсем «нормально».
— Сафронов был журналистом. Попадают ли журналисты, которые могут располагать интересной информацией, в поле зрения спецслужб?
— Скорее, нет. Журналисты относятся к той категории, у которой нет прямого доступа к засекреченной информации. А если у них и есть доступ, то зачастую при определенных обстоятельствах они спешат опубликовать эти данные, а не передавать иностранной разведке. Журналисты-расследователи, конечно, пользуются методами аналогичными методам спецслужб, и их работа сближается, но, конечно, не в интересах журналиста сообщать установленные им факты разведкам. Так что скорее нет, чем да.
— Не разве не могут журналисты подвести разведку к основной повестке в стране и вещам, имеющим значение?
— Как я уже сказал, возможна неосознанная «консультация». В Чехии и евроатлантическом пространстве это редкость, но, скажем, в России некоторые журналисты пишут по заказу спецслужб. И таких случаев много. Вы посмотрите на дезинформационные сайты, которые есть и в Чехии.
— В России сейчас множатся случаи, когда кого-то обвиняют в государственной измене. В Чехии, например, я таких историй не помню. Неужели в России такое случается чаще?
— Это сигнал для двух адресатов. Российскому обществу дают понять, что режим способен жестко обращаться с людьми, которые выступили против него. Что касается журналистов, то это им предупреждение. В России, как мало где еще в мире, в журналистском сообществе существует нечто вроде самоцензуры. Власти не приходится цензурой ограничивать некоторые сферы, но журналисты знают, что если сунуться туда, может последовать реакция.
— Я бы еще хотел напомнить, что отец Сафронова «выпал» из окна как раз тогда, когда писал статью о нарушении эмбарго на экспорт вооружений…
— Мне об этом ничего не известно, но звучит очень странно.
— В России утверждается новая конституция. Связаны ли последние репрессии против, скажем, журналистов с этим процессом?
— Россия уже изменилась. Теперь мандат Путина значительно продлен, что в демократических странах совершенно немыслимо. Путин гарантировал себе власть, и ему больше не нужно завоевывать симпатии избирателей, как раньше. Дело не только в Сафронове. Продолжаются нападки на диссидентов и других журналистов вообще. Нынешняя российская власть тем самым демонстрирует свою силу. Российские граждане, в прошлом граждане советские, уже к такому привыкли. Президент Ельцин позволил обществу ненадолго выдохнуть и заложить основу для гражданского социума. Но теперь дискуссии снова перемещаются на кухни, и только горстка смельчаков говорит во всеуслышание.
— Без комментариев.
— Ожидаете ли вы, что в этой истории появится еще один чешский след?
— Конечно. Это еще не конец, и Россия, как правило, наказывает мелких партнеров очень изощренно и долго. Я допускаю, что наступит очередная эскалация и снова заговорят о Чешской Республике. Нашей страной злоупотребляют и наказывают ее за то, что она сделала с памятником Коневу и переименовала площадь Под каштаны в честь Бориса Немцова. Сафронова, скорее всего, арестовали для того, чтобы наказать Чехию, но он первый заключенный российского государства, чей арест связан с вышеописанными изменениями.
— Какие отношения связывают чешские и российские спецслужбы?
— В интересах любой спецслужбы — поддерживать контакт со всеми партнерами на этой планете. Коммуникация играет ключевую роль для безопасности граждан и государства.
— Даже если заморожены дипломатические контакты?
— Именно так. Даже если официальные контакты пребывают в таком кризисе, что коммуникация прерывается, на первый план выходят спецслужбы, которые готовы обмениваться информацией.
— Вы можете привести пример?
— Это может быть передача дипломатической информации, если дипломатические каналы не работают. Чешские спецслужбы существуют не только для того, чтобы поддерживать связь с евроатлантическими государствами. Они могут держать связь и с тоталитарными режимами хотя бы потому, что у какого-нибудь чешского гражданина там могут возникнуть проблемы.
— Так какие отношения у чешских и российских спецслужб? В сфере дипломатии ситуация плачевная.
— После бархатной революции мы начали создавать спецслужбы практически с нуля. Это беспрецедентное решение, которое, помимо Прибалтики, не знало аналогов. Все отношения были разорваны, и, конечно, никакого сотрудничества там не было. С русскими налажена всесторонняя связь, за которую отвечает управление ÚZSI и отчасти Военная разведка. С 1990 года и до настоящего времени эта связь не прерывалась.
