Кто руководит газетой, особенно великой либеральной газетой, в цифровую эпоху, когда часто кажется, что либерализм отступает, а ему угрожают внутренние и внешние враги? В недалеком прошлом дать ответ на этот вопрос было легко. Главный редактор, а также его (обычно редактором в прошлом был «он») старшие журналисты. Сегодня все намного сложнее.
По крайней мере, сложнее в редакциях «Гардиан» и «Нью-Йорк Таймс». Обе газеты являются гордыми наследницами определенных либеральных традиций, и теперь уже нельзя с уверенностью говорить о том, что редакционная власть над газетой принадлежит сотрудникам редакции.
Сегодня вечером публицист Сюзанна Мур (Suzanne Moore) объявила о своем уходе из «Гардиан». Невольно возникает мысль о том, что ее уход напрямую связан с произошедшим в этом году случаем, когда сотни сотрудников и подрядчиков «Гардиан», многие из которых работали в коммерческом и техническом отделах газеты, осудили колонку Мур. Имя Мур они называть не стали, но было предельно ясно, кто вызвал их гнев. Мур виновна в мыслепреступлении, и для ее разновидности феминизма нет места в либеральной газете, особенно в связи с тем, что это имеет отношение к трансгендерным вопросам. Ведь если либеральная газета не может настаивать на каких-то границах, традиционных догмах и установках, то что это за либеральная газета?
Это хороший вопрос, на который «Гардиан», как и «Нью-Йорк Таймс», не может больше дать удовлетворительный ответ. В «Нью-Йорк Таймс» редактор раздела комментариев Джеймс Беннет (James Bennet) был изгнан из редакции за ужасное преступление: он делал свою работу. На пике массовых беспорядков летом этого года Беннет опубликовал статью сенатора Тома Коттона (Tom Cotton) под провокационным заголовком «Направить войска».
Возник переполох и шумиха. Сотрудники газеты выступили против публикации столь оскорбительного материала на своих страницах. Мысль о том, что колонка авторских мнений может быть публичным форумом, своего рода общественной площадкой для выступлений, не пришла им в голову. Для этих людей публиковать статьи спорного содержания просто недопустимо — даже на страницах для дискуссий.
Слова «я что-то прочитал в газете и не согласился с прочитанным» сегодня очень часто считаются своего рода разбойным нападением на личность, но не чем-то вполне ожидаемым и желанным. Пожалуй, в этом нет ничего удивительного, ибо когда личное становится политическим, а самоотождествление — основой политики, обычное расхождение во мнениях и даже в акцентах превращается во враждебную акцию. Такие вещи необходимо пресекать.
Такое допустимо где-нибудь в университетском городке, но мир взрослых вроде бы должен вести себя разумнее. Критики Мур обвиняют ее в «трансфобии», хотя эти обвинения не подтверждаются убедительными доказательствами ее вины. (Может, это из-за того, что непредвзятое чтение ее материалов, если такое пока еще позволительно, не может привести к обвинениям, которые против нее выдвинуты.)
Я думаю, было бы ошибкой считать, что Сюзанну Мур «задвинули». Она сохранит свою платформу и несомненно очень скоро найдет новую комфортную работу. Тем не менее, было бы в равной степени нелепо утверждать, что ее уход из «Гардиан» никак не связан с протестами сотрудников против нее.
Как мне кажется, эти протестующие совершили ужасную ошибку, решив работать в газете. Если они не в состоянии преодолеть внутренние споры (а они не в состоянии, ибо никто из них не говорит, что Мур в своих рубриках ошибается, но все они настаивают, чтобы ее больше не публиковали), то им следовало бы поискать другую работу. Все это напоминает недобрые старые времена, когда профсоюзы просто диктовали, что газета может, а что не может публиковать по огромному кругу вопросов, и когда профсоюзы обладали возможностью вообще закрыть газету.
Эдди Шах (Eddy Shah), а за ним Руперт Мердок (Rupert Murdoch) сломали профсоюзы печатников. Это был жестокий, порой кровавый, но абсолютно необходимый конфликт. Необходимый, потому что в основе своей это был вопрос принципа. Может ли газета публиковать то, что хочет (конечно, в привычных рамках закона), или эту свободу ей могут ограничивать хозяева печатных прессов? Я признаюсь в своем необъективном пристрастии к журналистам, но мне кажется, что этот принцип не вызывает никаких сомнений.
Нечто подобное мы наблюдаем сейчас. Разногласия в редакциях «Гардиан» и «Нью-Йорк Таймс» существуют не строго между редакторами и прочими сотрудниками. Похоже, что последние оказывают очень существенное и даже ненадлежащее влияние на первых.
Сторонники такого вмешательства обычно заявляют, что многие из этих людей, включая разработчиков вебсайтов и приложений, аналитиков данных, рекламщиков, коммерсантов и так далее, приходят в либеральные газеты, так как им обещают, что они смогут участвовать в развитии великой либеральной журналистики и влиять на нее. Такое чувство ответственности заставляет их отказываться от высоких зарплат, которые они могли бы получать, работая в IT-компаниях.
Наверное, в этом что-то есть, и было бы старомодно заявлять в ответ на это «ну и что», придерживаясь идеи о том, что, хотя эта работа очень важна, она все равно подчинена деятельности тех, кто каждый день заново создает газету. Технический персонал должен помогать работникам редакции, а не наоборот.
Статья есть статья, а хороший журналист есть хороший журналист, и это не зависит от того, в какой степени вы с ним согласны. Я сомневаюсь, что Сюзанна Мур считает себя «командным игроком». И хотя кто-то видит в этом проблему, я думаю, что для честного публициста это хорошая позиция. Разногласия имеют право на существование, но, если либерализм с этим не справляется, он не настолько силен, как ему кажется.
Похоже, именно это происходит в «Гардиан» и «Нью-Йорк Таймс», где журналистская мысль сужается и даже перестает существовать. Это вызывает огромное сожаление, даже если вы редко читаете эти газеты и слабо знакомы с их мировоззрением. Ни одна традиция не обладает монополией на истину и здравомыслие, а из этого следует, что консерваторы должны хотеть видеть либерализм в его лучшем виде, и наоборот. А этого невозможно добиться, если не будет открытого пространства для спора.
«Гардиан» — это важная и зачастую великолепная газета, но сегодня вечером она немного унизила себя. И не потому что Сюзанна Мур сама по себе важна и значительна. Причина в другом. Если «Гардиан» не может ужиться с Сюзанной Мур, это говорит гораздо больше негативного и удручающего о «Гардиан», чем о ее бывшей журналистке.
