Арабский момент прошел. Будущее ближневосточного региона будет определять соперничество между неарабскими странами Турцией, Ираном и Израилем.
Более двух десятилетий Соединенные Штаты видели в ближневосточной политике лишь упорную конкурентную борьбу между умеренными силами и радикалами, то есть, между арабами и Ираном. Но за четыре года президентства Трампа Америка так и не увидела другие, более глубокие трещины, возникающие в отношениях между тремя неарабскими государствами этого региона: Ираном, Израилем и Турцией.
После Cуэцкого кризиса 1956 года Иран, Израиль и Турция объединили усилия, чтобы с помощью США создать противовес арабскому миру. Но после американского вторжения в Ирак и последовавшей за ним провальной «арабской весны» арабские государства все сильнее охватывает паралич и хаос. На этом фоне возникают новые линии размежевания. Бесспорно то, что определяющим для Ближнего Востока теперь будет соперничество не между арабскими государствами и Израилем, и не между шиитами и суннитами, а между тремя неарабскими странами.
Новая борьба за власть и влияние стала достаточно напряженной и серьезной, чтобы нарушить порядок, сложившийся там после Первой мировой войны, когда Османская империя раскололась на куски, а их подобрали европейские державы, стремившиеся установить свой контроль в регионе. Арабский мир под пятой Европы раздробился, но все равно оставался политическим центром Ближнего Востока. Европейское владычество углубило межнациональный и межконфессиональный раскол, породив вражду и линии фронта, которые сохраняются по сей день. Колониальная зависимость также привела в действие арабский национализм, который после Второй мировой войны захлестнул весь регион. Таким образом арабский мир оказался в эпицентре американской стратегии на Ближнем Востоке.
Теперь все это меняется. Арабский момент прошел. Сейчас усиливаются неарабские державы, а арабы ощущают угрозу, поскольку Иран расширяет свое региональное влияние, а Соединенные Штаты постепенно отказываются от своих обязательств на Ближнем Востоке. В прошлом году, когда Иран признали виновным в нанесении ударов по танкерам и нефтяным объектам в Саудовской Аравии и в Объединенных Арабских Эмиратах, Абу-Даби назвала иранскую угрозу главой причиной заключения исторического мирного соглашения с Израилем.
Но эта мирная сделка является мерой защиты не только от Ирана, но и от Турции. Вместо того, чтобы повести регион новым курсом к достижению мира, о чем заявляла администрация Трампа, эта сделка стала сигналом к усилению вражды между арабами, иранцами, израильтянами и турками. Прежняя администрация этот фактор не учла. На самом деле, такое соперничество может привести к более масштабной и опасной региональной гонке вооружений и войнам, в которые США не захотят втягиваться, тем более, что они Америке не по карману. По этой причине Вашингтону в своей внешней политике следовало бы придерживаться концепции сдерживания, а не разжигания нового регионального силового соперничества.
Сейчас всем хорошо знакомо стремление Ирана стать обладателем ядерного оружия, усилить влияние на арабский мир посредством своих ставленников и марионеток, а также противодействовать интересам США и Израиля. Новостью является то, что Турция постепенно превращается в непредсказуемую дестабилизирующую силу в ближневосточном регионе и за его пределами. Турция больше не рассчитывает на будущее в составе Запада, и в настоящее время более решительно обращается к своему исламскому прошлому, игнорируя проведенные столетие тому назад линии и границы. Ее претензии на влияние в бывших владениях Османской империи больше нельзя сбрасывать со счетов, видя в них одну только риторику. Турецкие амбиции сегодня превратились в силу, с которой приходится считаться.
Например, сегодня Турция оккупирует часть Сирии, имеет влияние в Ираке, а также оказывает противодействие иранскому влиянию на Дамаск и Багдад. Турция активизирует военные действия против курдов в Ираке и обвиняет Иран в укрывательстве своего злейшего врага — Курдской рабочей партии (аббревиатура латинскими буквами — PKK, прим. ред.).
Турция вмешалась в гражданскую войну в Ливии, а недавно приняла активное участие в конфликте на Кавказе между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха. Официальные лица в Анкаре также думают о расширении своего влияния на Африканском Роге и в Ливане, а арабских правителей беспокоит то, что Турция оказывает поддержку «Братьям-мусульманам» (организация, запрещенная в России — прим. ред.) и претендует на право голоса в арабской политике.
Каждое из трех неарабских государств обосновывает такие посягательства интересами безопасности. Но в этом есть и экономические мотивы. Для Ирана это выход на иракский рынок, а для Израиля и Турции — освоение богатых газовых месторождений на дне Средиземного моря.
Турецкий экспансионизм вполне предсказуемо противоречит региональным интересам Ирана на Ближнем Востоке и на Кавказе, так как Тегеран помнит имперское прошлое Турции. Турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган недавно во время триумфального визита в Баку прочел стихотворение, в котором оплакивается раздел исторического Азербайджана, южная часть которого сегодня принадлежит Ирану. Это вызвало резкие упреки со стороны иранского руководства. И это не была какая-то единичная оплошность.
Эрдоган уже давно заявляет, что Мустафа Кемаль Ататюрк был неправ, отдав арабские территории османов вплоть до Мосула. Разжигая интерес турок к этим территориям, президент претендует на еще больший патриотизм, чем был у основателя современной Турции. Он ясно дает понять, что расстается с кемалистским наследием, утверждая исключительные права Турции на Ближнем Востке.
На Кавказе, как и в Сирии, турецкие и иранские интересы тесно переплелись с интересами России. Кремль проявляет все больший интерес к Ближнему Востоку, причем не только в ходе конфликтов в Ливии, Сирии и Нагорном Карабахе, но и на арене дипломатии от ОПЕК до Афганистана. Москва поддерживает тесные связи со всеми ключевыми игроками в этом регионе, время от времени отдавая предпочтение то одному, то другому. Занимаясь такой эквилибристикой, она расширяет свои преимущества. Непонятно, чего она хочет от Ближнего Востока, но поскольку внимание США к нему угасает, Москва, создавшая там сложную паутину связей, будет играть несоразмерно большую роль в этом регионе, влияя на его будущее.
Израиль также расширяет свое присутствие в арабском мире. В 2019 году Трамп признал полувековые притязания Израиля на Голанские высоты, которые тот захватил у Сирии в 1967 году. Сейчас израильские лидеры открыто строят планы по расширению своих границ за счет официального присоединения части Западного берега. Но Соглашения Авраама (между Израилем, Объединенными Арабскими Эмиратами и Соединенными Штатам) указывают на то, что арабы решили забыть прошлое ради укрепления своих нынешних позиций. Они хотят компенсировать угасший интерес Америки к Ближнему Востоку альянсом с Израилем, который будет направлен против Ирана и Турции. В Израиле они видят своеобразную опору, которая поможет им в большой игре за региональное влияние.
Напряженность между Ираном и Израилем в последние годы заметно усилилась, поскольку Тегеран проникает все глубже в арабский мир. Сегодня две страны ведут войну на истощение, как в Сирии, так и в киберпространстве. Израиль взял в перекрестье прицела иранскую ракетно-ядерную программу, а недавно его обвинили в убийстве ведущего иранского ученого-ядерщика.
Но борьба за Ближний Восток связана не только с Ираном. Турецкие отношения с Израилем, Саудовской Аравией, ОАЭ и Египтом ухудшаются вот уже 10 лет. Иран поддерживает ХАМАС, ведущий борьбу с Израилем. Турция последовала его примеру, но разозлила арабских руководителей, поддержав «Братьев-мусульман». Сегодняшние региональные планы Турции, предусматривающие проникновение в Ирак, Ливан, Сирию и на Африканский Рог, а также защиту Катара и правительства Триполи в ливийской гражданской войне, входят в прямое противоречие с политикой Саудовской Аравии, ОАЭ и Египта.
Все это говорит о том, что главной движущей силой на Ближнем Востоке сегодня является уже не идеология или религия, а старая добрая realpolitik. Если Израиль будет укреплять позиции саудовцев и Эмиратов, то ощущающие от этого угрозу страны, такие как Катар и Оман, могут попросить о защите Иран и Турцию. Но хотя израильско-арабское сближение дает Ирану и Турции достаточно оснований для объединения ради общего дела, агрессивные действия Анкары на Кавказе и в Ираке могут вызвать беспокойство у Тегерана. Турция оказала военную помощь Азербайджану. То же самое сделал и Израиль, так что здесь их позиции совпадают. Поэтому у Ирана, Саудовской Аравии и ОАЭ возникает коллективная тревога по поводу последствий успешных действий Турции в ходе карабахского конфликта.
В регионе существует множество таких пересекающихся и накладывающихся друг на друга противоречий. Поэтому региональное соперничество будет все более непредсказуемым, как и конфигурация тактических альянсов. Это, в свою очередь, может привести к вмешательству России, которая уже доказала, что способна умело эксплуатировать региональные противоречия к собственной выгоде. Ее примеру может последовать Китай. Пробным шагом в этом направлении можно считать его разговоры о стратегическом партнерстве с Ираном и о ядерной сделке с Саудовской Аравией. Соединенные Штаты, думая о Китае, имеют в виду Тихий океан; но Ближний Восток примыкает к западной границе КНР, и именно через нее Пекин будет реализовывать свою концепцию евразийской зоны влияния.
Администрация Байдена может сыграть ключевую роль в ослаблении напряженности на Ближнем Востоке, содействуя региональному диалогу, а когда это возможно, используя свое влияние для прекращения конфликтов и восстановления отношений. В ответ на перемены в Вашингтоне враждующие между собой противники подают сигнал о перемирии, а это дает новой администрации благоприятные возможности.
Хотя отношения с Турцией серьезно подорваны, она остается членом НАТО. Вашингтон должен сосредоточиться на улучшении отношений не только между Израилем и Турцией, но и между Турцией, Саудовской Аравией и ОАЭ. А для этого ему надо будет подтолкнуть Эр-Рияд и Абу-Даби к улучшению отношений с Катаром. Соперники из Персидского залива объявили перемирие, но фундаментальные разногласия между ними сохраняются, и если их не урегулировать в полной мере, будут возникать все новые конфликты.
Иран — это проблема посложнее. В первую очередь американским руководителям надо решить вопрос о будущем ядерной сделки, но рано или поздно Тегерану и Вашингтону придется вступить в разговор об экспансионистских действиях Ирана в регионе и о его баллистических ракетах. Вашингтон должен призывать своих арабских союзников занять такую же позицию и налаживать диалог с Ираном. В конечном итоге осадить иранских ставленников и ввести ограничения на его ракеты можно за счет создания регионального механизма контроля вооружений и региональной архитектуры безопасности. Соединенные Штаты должны содействовать этому процессу и поддерживать его, но в нем также должны принять участие региональные действующие лица.
Ближний Восток стоит на краю пропасти. Будет ли его будущее мирным? Это зависит от того, какой курс выберут Соединенные Штаты. Если администрации Байдена не нужны бесконечные американские интервенции на Ближнем Востоке, она вопреки всему должна уделять больше времени этому региону и тратить на него больше своих дипломатических ресурсов. Если Вашингтон хочет в будущем делать на Ближнем Востоке меньше, для начала ему надо сделать больше ради достижения хоть какой-той стабильности. Для начала он должен шире взглянуть на региональную динамику и в приоритетном порядке ослабить новое соперничество региональных держав.
