В ходе своей конференции, открывшейся 9 мая и посвященной будущему Европы, лидеры Евросоюза пригласили граждан «присоединиться к дебатам» относительно будущего пути. В Вашингтоне президент Джо Байден призвал к «единству» (togetherness) и объявил об амбициозном плане, направленном на трансформацию американской экономики и американского общества. Что касается Запада, то для него одним из способов борьбы с кризисом является создание образа лучшего и общего будущего.
Россия напротив обращается в прошлое в поисках единства. Во время военного парада на Красной площади, который тоже проходил 9 мая, президент Владимир Путин в своем выступлении отметил, что советский народ шел «один» по дороге к победе над фашизмом во время Второй мировой войны. Таким образом он подтвердил, что Россия и Запад находятся на противоположных траекториях.
Подчеркивание Путиным прежних достижений государства может обеспечить на некоторое время стабильность в России. Его правление получает выгоду от того, что Кремль сегодня не сталкивается с какими-либо серьезными внутренними или международными угрозами. Но почему, в таком случае, Путин действует как своего рода геополитический Альфред Хичкок и создает тревожное ожидание в международных отношениях, заставляя западных лидеров играть в игру «кто моргнет первым»?
Путин является главным человеком, который принимает решения в России, поэтому его личные настроения, безусловно, имеют значение. Однако более важное значение имеет логика российской системы власти с ее требованием признания на мировой арене статуса России как великой державы. В соответствии с этой логикой Россию нельзя игнорировать, и она должна быть членом глобального концерта держав. В таком случае агрессивное поведение в стиле мачо является входным билетом на этот концерт.
В определенном смысле Путин получает то, что хочет. Байден предложил провести американо-российский саммит, а лидеры Евросоюза пытаются держать открытыми линии для диалога с Москвой, несмотря на низкий уровень взаимного доверия. Но если западные правительства надеются найти вариант временного соглашения (modus vivendi) с Россией, то они будут разочарованы.
Поскольку та цена, которую Кремль готов заплатить за риски, связанные с проведением своей политики, является более высокой, чем та, которую Запад готов заставить Россию заплатить за вызываемый ею раскол. На самом деле Запад проводит в отношении России политику двух треков (dual-track policy), состоящую из сдерживания и сотрудничества. Однако в последнее время эта политика сталкивается с проблемами, так как сотрудничество начинает пробуксовывать каждый раз, когда Запад чувствует необходимость сдерживать Россию. Если западные страны хотят, чтобы их подход работал, они должны улучшить свою работу по разделению двух этих треков.
Существуют важные различия по сравнению с конфронтацией между Советами и Западом в период холодной войны. В те десятилетия Советский Союз непреднамеренно консолидировал единство Запада своим поведением, которое лишь укрепляло приверженность Запада принципам либеральной демократии и верховенства закона. Сегодня постсоветская Россия подрывает Запад, — она имитирует его либеральные принципы, «проникает внутрь» западных обществ с помощью представителей своей политической и экономической элиты, а также использует для этого деловые операции и мощные лоббистские механизмы.
Частично по этой причине Западу сложно выставить четко определенный «ценник» за поведение России, которое воспринимается как неприемлемое. Устроенная недавно Кремлем концентрация военной силы на границе с Украиной, судя по всему, не является красной линией для Евросоюза. Вместе с тем примирение с Москвой просто поощряет ее напористость.
Тем не менее России, возможно, придется столкнуться с неприятным парадоксом. Агрессивное поведение Путина на международной арене укрепляет его имидж внутри страны как сильного лидера. Однако продолжающиеся испытание Кремлем терпения Запада подрывает саму Россию с помощью более тонких средств.
После развала Советского Союза Москва научилась использовать Запад в качестве экономического и технологического источника. Представители российской элиты сделали Запад своим домом. Но чтобы сохранить Запад в качестве такого источника, Россия нуждается в доверии западных партнеров. Вместо этого кремлевские игры и создание тревожного ожидания в стиле Хичкока вызывают подозрение у Запада, а инстинкт заставляет его вновь переключиться на сдерживание.
Но и для Запада существует потенциальная ловушка. Его политика двух треков оказывает помощь российским властным структурам, группирующимся вокруг Путина и пытающимся, по мере возможности, сохранять свои позиции. Кремль и его ведомства предпринимают действия на международной арене, которые вызывают недовольство Запада. Однако Запад вряд ли может подорвать их, избежав при этом риска, связанного с погружением России в пучину нестабильности. Готов ли Запад реально столкнуться с колоссальными неопределенностями в мире, в котором существующая структура власти в Москве развалится еще до того, как станут доступны соответствующие внутренние альтернативные варианты?
