Две новости, последовавшие друг за другом 19 мая, привлекли внимание общественности. Во-первых, председатель КНР Си Цзиньпин вместе с президентом России Владимиром Путиным по видеосвязи приняли участие в церемонии запуска китайско-российских проектов сотрудничества в области ядерной энергетики — строительства седьмого и восьмого энергоблоков Тяньваньской атомной электростанции и третьего и четвертого энергоблоков АЭС «Сюй Дабу».
Во-вторых, в тот же вечер госсекретарь США Энтони Блинкен и министр иностранных дел России Сергей Лавров встретились в Рейкьявике, столице Исландии. Блинкен выступил с заявлением, в котором говорилось, что администрация Байдена сняла санкции с Nord Stream 2 AG, компании-оператора проекта газопровода «Северный поток — 2», и его главного исполнительного директора, и заявил, что этот шаг отвечает «национальным интересам Соединенных Штатов».
Хотя эти два события произошли, как это говорится, «одно — на востоке, а второе — на западе» (обр. далеко друг от друга, прим. пер.) Евразии, общественность все равно рассматривает их вместе. С точки зрения международных отношений, за этими двумя событиями, совпавшими, казалось бы, по чистой случайности, скрывается нечто «неизбежное».
Новая евразийская геополитическая модель для повышения энергетической безопасности
С первого взгляда становится ясно, что обе эти новостные темы связаны с энергетическим сотрудничеством и конкуренцией между крупными державами. В их числе Россия является основным поставщиком энергии, а Китай и Германия — основными потребителями. Хотя эти две страны имеют разную степень энергетической зависимости от России, они имеют определенную конкуренцию за получение российского природного газа. То есть, сотрудничество в области энергетики между Россией, Китаем и Германией становятся все теснее, и это является неоспоримым фактом.
В долгосрочной перспективе энергетическое сотрудничество между Китаем, Россией и Германией в Евразии имеет большие возможности для расширения. Например, они могут, полагаясь на свои соответствующие рыночные потребности, техническое оборудование, огромные резервы и другие преимущества, углубить сотрудничество в области пикового выброса углерода, сокращения выбросов углерода и других областях, а также достигнуть взаимодополняемости, что должно еще больше повысить качество и уровень сотрудничества в области энергетики в Евразии. Это объективный процесс, заслуживающий внимания.
Энергоресурсы как важная материальная основа национальной экономики давно вышли за рамки категории простой торговли и сейчас имеют прямое отношение к будущему и судьбе страны. Такие термины, как энергетическая политика, энергетическая дипломатия и энергетическая безопасность, которые часто используются в исследованиях международных отношений и в новостях, являются истинным отражением этого процесса. С точки зрения конкретной практики, Германия и Россия — это две большие страны, которые ранее практиковали «сближение энергетики и безопасности». Цель построения прагматической энергетической взаимозависимости между двумя странами — это не только взаимная выгода, но и укрепление безопасности и снижение степени взаимной угрозы.
Что касается Германии, то в период холодной войны, чтобы противостоять давлению со стороны Соединенных Штатов, она инициировала энергетическое сотрудничество с Советским Союзом. Очевидной целью этого шага было усиление защиты собственной национальной безопасности, поскольку в то время Советский Союз считался самой большой внешней угрозой для Европы. После холодной войны, хотя такой большой внешней угрозы, как Советский Союз, больше не существовало, конечно, сотрудничество в области энергетики между Германией и Россией сохранилось, и две страны также ищут новые и более масштабные проекты сотрудничества, особенно полагаясь на немецкие инвестиции и технологии для расширения энергетического сотрудничества. Даже когда Европейский союз представил свою новую стратегию энергетической безопасности, начал активно развивать новые отрасли энергетики и попытался уменьшить свою зависимость от российской энергетики, а после украинского кризиса было проведено несколько раундов санкций ЕС против России, при всем при этом сотрудничество Германии с Россией в области энергетики оставалось «непоколебимым».
Для России возможность продолжать сотрудничество с Германией в области энергетики имеет решающее значение для поддержания стратегической безопасности ее европейского региона. На саммите Россия-ЕС в Санкт-Петербурге в 2003 году Россия предложила создать четыре единых российско-европейских «дорожных карты» по общему пространству. Одна из них — «единое экономическое пространство» — включала сотрудничество в области энергетики. Продолжением этого плана является предложение Путина в 2010 году в Германии о построении общего экономического пространства «от Лиссабона до Владивостока» с Европейским союзом, в котором будут установлены равные и сбалансированные отношения поставок, потребления и транспортировки энергоресурсов в Европе. Еще в 2016 году Путин также выступил с инициативой «Большого евразийского партнерства», которую можно рассматривать как новое продолжение этой концепции. Газопровод «Северный поток» между Россией и Германией считается краеугольным камнем реализации этих инициатив.
Проект «Северного потока» не только призван укрепить безопасность Германии, но и рассматривается как проявление глубоких стратегических соображений России по интеграции в «Большую Европу» после холодной войны. Фактически его цель по-прежнему состоит в том, чтобы лучше защищать национальную безопасность европейских стран в условиях «гегемонии» США и Запада. Это основная причина, по которой Россия и Германия до сих пор продолжают противостоять различному давлению со стороны Соединенных Штатов и искать решение.
Использование энергоресурсов для обеспечения безопасности также ясно воплощается в нынешнем стратегическом сотрудничестве между Китаем и Россией. Председатель Си Цзиньпин четко подчеркнул на церемонии запуска проекта, что сотрудничество в области энергетики всегда было наиболее важной, наиболее плодотворной и обширной сферой прагматичного сотрудничества между двумя странами. Это высказывание и само позиционирование китайско-российского сотрудничества в области энергетики также является лучшим примером логики «использования энергетики для обеспечения безопасности».
Китайско-российское энергетическое сотрудничество не только гарантирует обеспечение безопасных отношений между двумя странами на длительный период посредством обмена стратегическими ресурсами, но и значительно повышает стабильность и долговременную жизнеспособность двустороннего стратегического сотрудничества за счет строительства большого количества трубопроводов и других инфраструктур, соединяющих две страны.
Оглядываясь назад на китайско-российские отношения с начала XXI века, после международного финансового кризиса и украинского кризиса, новые формы сотрудничества между Китаем и Россией, такие как «переход от энергоресурсов к финансированию» и «инфраструктура в обмен на ресурсы», на время стали главными моментами международного сотрудничества. Поэтому неудивительно, что «переход от ядерной энергии к низкоуглеродным технологиям» между Китаем и Россией привлек пристальное внимание международного сообщества, и предполагается, что подобные действия будут продолжать появляться в отношениях между КНР и РФ.
Подводя итог, можно сказать, что «евразийская геополитическая модель для обеспечения энергетической безопасности» — это новый тип режима сосуществования, в котором крупные державы взаимодействуют друг с другом, сохраняя при этом взаимную сдержанность. Как сказал профессор Фэн Шаолэй, директор Центра российских исследований Восточно-Китайского педагогического университета, континентальная пространственная непрерывность, поддерживаемая евразийской геополитикой и геоэкономикой, не только облегчает обмены между сторонами на евразийском континенте, но и делает евразийский континент полным сложных и разнообразных взаимовлияний и взаимосвязей, и из них трудно выйти самостоятельно.
Модель сосуществования в условиях взаимного сдерживания не может быть более применимой к трем основным державам Евразии — Китаю, Германии и России. Возьмем, к примеру, Европу. Хотя транснациональные энергетические трубопроводы, построенные в Европе с 1970-х годов, не избежали серьезных споров между Россией и Европой, эти важные инфраструктурные сооружения сыграли огромную роль в конфликтах между Европой и Россией, что особенно проявилось во время двух региональных кризисов в Грузии и на Украине. Если бы не было подобного инфраструктурного «барьера», полагаю, что интенсивность конфликтов между Европой и Россией была бы намного сильнее. Та же практическая логика сейчас играет важную роль в отношениях между Китаем и Россией.
Меры по «удаленному демонтажу» США нужны, чтобы не повторять ошибок прошлого
С другой стороны, стратегические игры между Россией, США и Европой (в частности, Германией) вокруг «Северного потока — 2» и укрепление энергетического сотрудничества между Китаем и Россией отражает новый виток соперничества между евразийской континентальной геополитикой в лице Китая, России и Германии и океанической геополитикой в лице США.
В течение долгого времени, будучи крупной державой на суше и море, Соединенным Штатам не нужно было напрямую и масштабно вмешиваться в распределение интересов внутри Евразии. Они могли легко изменить ситуацию, немного добавив веса к сложным взаимодействиям между различными блоками Евразии, обеспечивая себе таким образом прибыль.
Очевидно, что построение взаимозависимых энергетических отношений между Россией и Германией не соответствует максимизации американских интересов. Поскольку это не только снижает влияние Соединенных Штатов на европейские страны, но и ослабляет их зависимость от Америки, увеличивая расстояние между двумя сторонами. В частности, различия и противоречия в трансатлантических отношениях проявились в «большом масштабе» в эпоху Трампа, и эти действия России и Европы обнаружили еще большую несовместимость с принципом максимизации интересов США.
Энергетический вопрос всегда был одним из основных вопросов, связанных с безопасностью и стратегией. Поэтому Соединенные Штаты всегда выступали против любого возможного соглашения между Россией и Европейским союзом и поэтому всеми правдами и неправдами препятствовали и вмешивались в проект «Северный поток — 2», давя всем «весом» на западную часть Евразии. Независимо от того, находится ли у власти Республиканская партия или нынешняя Демократическая партия, у США не будет никаких серьезных изменений в основных целях, только разница в стратегии.
Изменения в политике администрации Байдена в рамках проекта «Северный поток — 2» преследуют двойную цель. С одной стороны она состоит в том, чтобы избежать повторения ошибок прошлого, а с другой — в поиске пространства для обмена интересами всех сторон, исходя из принципа максимизации интересов Соединенных Штатов.
Если обратиться к истории, Соединенные Штаты также всеми силами блокировали энергетическое сотрудничество между Советским Союзом и странами Западной Европы с конца 1950-х до начала 1980-х годов, но в итоге проиграли эту битву. СССР и страны Западной Европы, включая Федеративную Республику Германия, успешно построили нефте- и газопроводы, соединяющие обе стороны. Это также исторический фон, который Америка, вероятно, должна учитывать.
Судя по нынешним реалиям, есть несколько причин, почему Байден объявил об «отказе» от санкций в отношении «Северного потока — 2»: с одной стороны, это отражает его собственный «антитрамповский» политический стиль и реалистичные политические соображения по этому вопросу, например, чтобы трубопровод «Северный поток — 2» не продолжал становиться катализатором внутренних разногласий, противоречий и конфликтов на Западе, приводя к нескоординированным действиям в отношении России; с другой стороны, это проложит путь для возможного взаимодействия между Соединенными Штатами, Европой и Россией по вопросам изменения климата и сотрудничества в области энергетики.
И правительство Байдена, и стран ЕС уделяют особое внимание экологическим и климатическим вопросам, и у всех сторон есть много точек соприкосновения в области энергетической политики. Например, Байден угрожал остановить разработку нефти и газа на федеральных землях в Соединенных Штатах и прекратить субсидии на ископаемое топливо и добычу полезных ископаемых. ЕС также пообещал отказаться от ископаемых источников энергии и ядерной энергетики. А Россия с ее запасами энергоресурсов, географическими преимуществами и опытом управления в области окружающей среды может предоставить себе, США и Европе возможности для взаимодействия по вопросам климата. Однако «окно возможностей» всегда открывается ненадолго, и то, удастся ли его своевременно открыть и поддерживать, зависит главным образом от того, смогут ли лидеры России, США и Европы найти путь к компромиссу.
Может ли нынешняя энергетическая игра породить новую схему взаимодействия между крупными державами?
Непрекращающаяся борьба вокруг проекта «Северный поток — 2» на самом деле олицетворяет двойные противоречия нынешнего развития международных отношений: с одной стороны, конкуренция между крупными державами усилилась, и стратегические игры становятся чрезвычайно ожесточенными, особенно когда такого рода внешняя борьба рассматривается как инструмент решения сложных внутренних проблем. С другой стороны, некоторые крупные державы также стремятся объединить усилия для решения общих проблем. Например, в дополнение к возможному взаимодействию между Россией, США и Европой в области климата и энергетики, существует также четырехсторонний механизм переговоров по Ближнему Востоку, инициированный совместно тремя сторонами и Организацией Объединенных Наций.
Но такого рода совместные действия более гибкие и временные, и, как только проблема будет решена, стороны могут потерять мотивацию к дальнейшему сотрудничеству. Это означает, что межгосударственное взаимодействие будет продолжать изменяться, особенно в совершенно разных текущих внутренних и внешних реалиях каждой страны, и ни одна из сторон не может захватить абсолютное руководящее преимущество. Из-за этого изменения во взаимодействии между ними будут более частыми и непредсказуемыми.
Что касается моих собственных исследовательских интересов, то я обращаю особое внимание на взаимодействие и трансформацию трехсторонних отношений: Китай-США-Россия, США-Европа-Россия, Китай-США-Европа, Китай-Россия-Европа. Поскольку стороны в этих отношениях одновременно опираются и сдерживают друг друга, их взаимодействие будет способствовать трансформации существующего международного порядка.
Ван Цинсун — младший научный сотрудник Центра по изучению России Восточно-китайского педагогического университета
