Когда президент России Владимир Путин 11 августа прошлого года, в самый разгар пандемии, первым заявил о создании вакцины, это было воспринято крайне скептически — прежде всего на Западе. Слишком быстро провели процедуру регистрации, чтобы можно было говорить о надежности вакцины. И слишком невелико было доверие на Западе (и не только там) к непрозрачной российской системе. Правда, вакцина была разработана во всемирно известном институте имени Гамалеи в Москве, что могло бы укрепить доверие к препарату.

Кроме того, Путин рисковал опозорить Россию и себя самого, если бы вакцина оказалась недейственной. И, наконец, у многих в развитых странах вызвало снисходительную улыбку то обстоятельство, что вакцине присвоили звучное имя первого советского космического аппарата, который в 1950-е годы подчеркнул технологическое отставание Соединенных Штатов от СССР в космической области.

Скорость регистрации вакцины и название «Спутник» — все это олицетворяло страстное желание России наконец-то обогнать западных соперников в технологической и научной областях. В советскую эпоху, когда царила вера в прогресс, это амбициозное желание нашло выражение в лозунге «Догнать и перегнать Америку». Но и до этого реформаторы среди русских царей, такие как Петр Великий или Александр II, старались связать традиционно аграрную страну с европейской цивилизацией. Но, несмотря на отдельные успехи, которые подчас достигались жестокими методами, как, например, при советском диктаторе Иосифе Сталине, Россия до сих пор отстает от развитых стран Запада.

И тем не менее страна-преемница «Верхней Вольты с ракетами», как в свое время презрительно назвал Советский Союз бывший канцлер Германии Гельмут Шмидт, преподносит миру слишком много сюрпризов, чтобы представление об отсталой России, которое на Западе культивировалось десятилетиями, продолжало существовать. И это касается не только сферы вооружений, где президент Путин время от времени представляет новое высокотехнологичное оружие, например, гиперзвуковые ракеты, но и других областей, в том числе медицины.

Западу пришлось признать, что российская вакцина эффективна и в то же время не вызывает побочных явлений. Для Путина это стало более чем желанным успехом, поднявшим его престиж. Особенно важно, что это произошло в момент, когда Путин в собственной стране оказался под давлением.

Когда на прошлой неделе представитель ЕС по внешней политике Жозеп Боррель (Josep Borrell) во время визита в Москву поздравил Россию с успешной разработкой вакцины, в видео российского Министерства иностранных дел этот пассаж противопоставили одному из высказываний арестованного оппозиционного политика Алексея Навального. Последний язвительно заметил в августе, когда был представлен «Спутник V», что заявления Кремля ничего, кроме смеха, вызвать не могут. Еще и поэтому так велико удовлетворение российского руководства по поводу того, что вакцина вызвала положительный отклик в мире и может быть использована в Европе, испытывающей трудности с поставками других препаратов.

Наука в основном деидеологизирована

«Действительно Россия постоянно предъявляет миру успехи в естественнонаучных сферах», — сказал политолог Герхард Манготт (Gerhard Mangott) в интервью газете «Винер Цайтунг». Это связано с тем, что в России уделяют особое внимание разработке новых видов вооружения, но не только с этим. Сказывается и наследие Советского Союза, в котором марксизм, основанный на вере в прогресс и в приоритет естественных наук, был государственной доктриной. Еще вождь революции Владимир Ильич Ленин провозгласил технократический лозунг «Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны». Его преемник Сталин жестокими методами провел индустриализацию, чтобы построить «социализм в отдельно взятой стране». С тех пор в академической среде России существует уклон в естественнонаучные области. Вдобавок естественные науки в значительной степени остались свободными от идеологического надзора, от которого страдали науки социальные и гуманитарные.

Правда, в сталинские времена аграрнику Трофиму Лысенко удалось с помощью тезиса, согласно которому свойства культурных растений и организмов якобы определяются не генами, а только условиями окружающей среды, опорочить советскую генетику, назвав ее «фашистской» и «буржуазной» наукой. Этим он сделал невозможной свободу исследовательской деятельности.

«Инвестиции возобновились»

После распада Советского Союза многие ученые вдруг оказались ни с чем. Государственная поддержка естественнонаучных центров значительно сократилась. «Многие способные ученые или эмигрировали, или перешли на работу в области, не имеющие отношения к науке», — сообщает Манготт.

Во время экономического подъема в 2000-е при Путине ситуация изменилась. «Инвестиции в науку возросли, — говорит эксперт по России Манготт. — Сейчас там работают талантливые молодые ученые. По сути, нет большой разницы между западными и российскими исследованиями в области естественных наук». По мнению Манготта, Россия также стала более активно внедрять научные разработки в промышленность.

Запад привлекает деньгами и престижем

Несмотря на это, многие молодые ученые эмигрировали из России, в особенности в последние восемь-десять лет. Почему? «Сегодня молодые ученые во всем, что касается науки, совершенно свободны. Однако они живут в обществе, в котором ограничены политические и социальные права и за которым государство осуществляет интенсивный надзор. Это ученые считают неприемлемым. И поэтому многие уезжают», — такой анализ ситуации дает Манготт.

Особенно болезненно для России, когда высокообразованные и талантливые люди, например, из сферы IT, уезжают к ее геополитическому конкуренту США. Америка привлекает ученых хорошими заработками и (как минимум в Калифорнии) более приятным и теплым климатом. А также престижным положением и перспективой осознания того, что ты кое-чего добился.

Там, где государство вмешивается в дело

Иная ситуация в России в области гуманитарных и социальных наук, куда государство вмешивается намного активнее. «Здесь явно прослеживается, что российские политологи и социологи мало что заимствуют из западной специальной литературы, — говорит Манготт. — Они считают, что могут полностью отказаться от западных разработок».

«У многих моих аспирантов отсутствуют базовые методические знания, — добавляет Манготт. — В русских университетах их преподают в слишком малом объеме. О русских математиках, физиках или химиках сказать такого наверняка я не могу».