Рок-музыкант, лидер группы «Машина времени» Андрей Макаревич рассказал в интервью Deutsche Welle о том, почему у группы возникают проблемы с проведением концертов и о работе над новым альбомом, который должен выйти в мае.

Deutsche Welle: 7 марта вы сыграли в зале Ленинградской филармонии в Санкт-Петербурге, и, по вашим словам, концерт прошел «с большим успехом при полном зале и без всяких эксцессов». На 7 апреля у группы был запланирован концерт в петербургском «Дворце культуры имени Ленсовета», однако дирекция ДК якобы в связи с угрозами неизвестных сорвать концерт отказалась его проводить. Вы как это оцениваете?

Андрей Макаревич: Я это оцениваю как полнейший бред, я не очень верю в какие-то угрозы и мне их действия непонятны. Я совершенно точно знаю, что сверху никаких указаний на этот счет не поступало — это какие-то маленькие местные шишечки очень хотят бежать впереди паровоза.

— Вы уже нашли другую площадку?

— Я не должен заниматься поисками площадок, я — музыкант. Есть администрация, есть принимающая сторона, есть наш директор — вот они этим занимаются. По-моему, пока не нашли, но это не очень просто вот так сходу взять и найти площадку, которая и подходит по размеру, и свободна в этот день. Обычно такие вещи делаются за полгода, если не раньше, а тут у нас меньше месяца.

— Это уже далеко не первый случай отмены ваших концертов. Ранее в одном из интервью вы говорили, что с концертами в столице все в порядке, проблемы неожиданно стали возникать в других российских городах. А при советской власти, по вашим словам, было ровно наоборот. С чем вы связываете сегодняшние отказы?

— С какой-то дремучестью на местах, с каким-то излишним страхом, как бы чего не вышло, «а вот можно или нельзя, а мы не знаем». В Москве знают, что можно, а туда это еще не докатилось — страна, знаете, большая, дороги плохие. Рано или поздно это докатится, и я надеюсь, что проблем с отменами концертов тогда не будет.

— По вашим словам, у вас нет ощущения, что в ближайшее время ситуация в России улучшится. Как вам удается сохранять желание работать в такой атмосфере?

— Во-первых, это далеко не везде происходит, я с гастролей не вылезаю. Во-вторых, мне вообще нравится то, чем я занимаюсь, и если я буду на каждого дурака реагировать, то жить будет гораздо труднее, я предпочитаю концентрироваться на работе.

— Недавно стало известно, что «Машина времени» работает над новым альбомом, который будет состоять из десяти песен. Каким он получается?

— Очень трудно рассказывать о музыке, тем более о той музыке, которая пока еще только записывается. Я думаю, что к маю мы эту работу завершим, и у вас будет возможность ее услышать. Мы делаем так, чтобы понравилось нам самим, он будет в стиле «Машины времени» — все, что могу сказать. Год назад мы уже вывешивали три песни, которые войдут в этот альбом, они сработали как синглы.

— Перед интервью ваш пресс-секретарь предупредил, что вы едва ли будете говорить о политике, хотя вы регулярно высказывались на политические темы, в частности, о запрете усыновления российских детей гражданами США, об аннексии Крыма, о деле Савченко. С чем связано ваше желание меньше говорить о политике?

— Не буду говорить, мне это глубоко неинтересно, я сказал все, что хотел и с тех пор мало что изменилось. Я стараюсь не переживать по поводу событий, которые от меня напрямую не зависят, есть ощущение, что, скажем, война в Сирии от меня не зависит никак.

— То есть деятели искусства сейчас едва ли могли бы повлиять на ситуацию в России?

— А когда они вообще могли повлиять на ситуацию? Я что-то не очень помню таких примеров в нашей стране. Я свое отношение к жизни и к происходящему регулярно выражаю в своих песнях, и новый альбом тоже не будет исключением. Я очень не хочу становиться общественно-политическим деятелем, тем более, когда я вижу, как меня в это хотят втянуть. В любой из песен будет мое отношение к тому, что происходит. Вообще я пишу песню, когда у меня возникает потребность что-то рассказать о моих ощущениях относительно происходящего. Я пока на пустых залах не играл, принимают нас хорошо, поэтому я вижу, что это интересно не только нам одним.

— Ваши залы становятся меньше?

— Нет, не становятся. Если я играю какую-то джазовую программу, то она заранее предполагает более камерную аудиторию, не потому что на нее собралось прийти меньше людей, просто это специфика жанра. Это совершенно разные вещи, разная музыка и разные состояния и ощущения, я люблю и то, и другое: если это огромная аудитория, то энергетически это более сильная вещь, площадная, ты тратишь гораздо больше энергии, но ты больше и получаешь от аудитории. Если это камерная история, то ты видишь каждого человека, который пришел тебя послушать, и ты чувствуешь реакцию каждого отдельного человека.

— При каких обстоятельствах вы могли бы сказать, что больше не готовы жить и работать в России?

— Я совершенно не хочу об этом думать и вообще решаю проблемы по мере их поступления, пока такие мысли мне в голову не приходят. Я надеюсь, что такие обстоятельства не возникнут.