Это была одна из тех сцен, которую даже в то время явно стоило сохранить в памяти на будущее — на всякий случай. После того, как в 2013 году Томас Бах (Thomas Bach) вышел из зала гостиницы «Хилтон» в Буэнос-Айресе, осуществив свою давнишнюю мечту и получив пост председателя Международного олимпийского комитета, среди всей суматохи и в окружении толпы ему дали в руку телефон. На другом конце линии был Владимир Путин, который первым поздравил человека, ставшего теперь одним из самых влиятельных людей в спорте.

Менее чем через год этот немец уже стоял плечом к плечу с Путиным, приветствуя «великие игры» в Сочи — на которые был потрачен 51 миллиард долларов и которые стали демонстрацией излишеств и успеха русских. Успеха, в основе которого, как мы теперь знаем, лежала тщательно продуманная мошенническая допинг-схема — со стероидными коктейлями под названием «Герцогиня», тайными агентами, действовавшими под видом водопроводчиков, фальшивыми стенами и «мышиными норами», через которые «грязные» допинг-пробы меняли на «чистые».

И это были не просто банальные фразы, которые обычно произносят в конце всех игр. Бах, наоборот, перешел в наступление, потребовав от тех, кто подверг критике подготовку к играм и безрассудную трату денег, взять свои слова обратно, и приберег особые слова похвалы в отношении политики «решительной нетерпимости» в вопросах использования допинга. А еще он сказал, что нет ничего плохого в том, что Путин проявляет такое личное участие и так приобщился к играм. «Во всех крупных мероприятиях страна и политическое руководство, надеюсь, выигрывают от успеха этого мероприятия, — сказал Бах. — Это законный интерес».

Забежим немного вперед — в июнь 2015 года — и вот уже мы видим, как Бах сидит в удобном кресле на высокой трибуне нового бакинского стадиона в окружении членов правящей семьи Алиева, беспощадно подавившего свободу слова в преддверии проходивших там помпезных Европейских игр, на которые было потрачено 6,5 миллиардов фунтов стерлингов. Вне всякого сомнения, именно такие тесные личные связи Путин пытается использовать по мере раскручивания этой неприглядной допинговой эпопеи в российском спорте.

Эти личные взаимоотношения влияют на политические процессы, развивающиеся вслед за публикацией изобличающего и разгромного доклада Ричарда Макларена (Richard McLaren), который основан на представленном ранее докладе Дика Паунда (Dick Pound) о допинге в легкой атлетике. Впрочем, Паунд, не хуже других знающий, как все переплелось в мире ВАДА, МОК и геополитики, является одним из тех, кто скептически относится к тому, хватит ли у Международного олимпийского комитета смелости полностью отстранить Россию от участия в играх.

Наиболее вероятным остается тот вариант, что МОК оставит это на усмотрение отдельных федераций, сделав то, на что намекали еще после того, как ИААФ приняла решение об отстранении всех российских спортсменов за исключением тех немногих, кого пока еще не испортила система. Теперь, когда ее смелое и безупречное с юридической точки зрения решение было поддержано спортивным арбитражным судом, МОК получил зеленый свет и может действовать свободно. Или же, если смотреть на это с определенным цинизмом, МОК лишился последней отговорки, позволяющей ему бездействовать. В ближайшие дни МОК должен будет решить, в каком направлении действовать.

Но если МОК предоставит это решать представителям отдельных видов спорта, тогда следует учесть, что каждую из этих федераций, входящих в состав Комитета, раздирают такие же политические распри, такая же вероятная коррупция и такие же конфликты интересов, какие существуют у их старших братьев — ФИФА и ИААФ. В результате, скорее всего, возникнет неразбериха — в Рио то здесь, то там будут выступать «неорганизованные» российские спортсмены.

Стоит также задуматься о том, почему такая ситуация возникла всего за две с небольшим недели до открытия Олимпиады. Учитывая, что Макларен сумел сделать за несколько месяцев, трудно представить, что если бы бывший директор московской лаборатории Григорий Родченко не дал интервью газете The New York Times, то расследований ВАДА о причастности к допинговым махинациям представителей других видов спорта не было бы вообще (отчасти по причинам экономического характера).

И даже сейчас есть некоторые сомнения по поводу того, продолжит ли Макларен или другой независимый специалист исследовать обширную доказательную базу, содержащую многочисленные зацепки, или же подумает о том, к чему все это может привести (учитывая намеки на все те же расходы).

Пожалуй, верно, что наличие глобальной антидопинговой системы, которая действует под воздействием шумихи, поднимаемой в СМИ, и при помощи смелых и отчаявшихся информаторов-разоблачителей — не может быть идеальным решением проблемы. Но при отсутствии хорошо финансируемой и независимой антидопинговой службы, способной отстаивать свою позицию — это единственное, что у нас есть.

Всегда казалось вероятным, что если в российской легкой атлетике действует финансируемая государством допинговая схема, то почти наверняка, то же самое происходит и в других видах спорта.

И, похоже, что с той же долей вероятности эта схема действовала в комплексе с твердым намерением Путина продемонстрировать величие России с помощью ряда крупных спортивных мероприятий. От чемпионатов мира по легкой атлетике 2013 года и зимней Олимпиады в Сочи 2014 года до чемпионатов мира по плаванию (Международная федерация плавания — еще одна крупная структура, которую не мешало бы как следует проверить) в 2015 году и Чемпионата мира по футболу, который состоится в 2018 году.

Еще следует учесть, что в олимпийских кругах и антидопинговых службах давно уже высказываются предположения о том, что показания Родченко и представленные им материалы коснутся не только зимней Олимпиады в Сочи. В прошлом месяце покидающий свой пост Гендиректор ВАДА Дэвид Хоуман (David Howman) в своем интервью Guardian подтвердил, что так оно и будет. Еще в 2013 году, газета the Mail on Sunday продемонстрировала всю прогнившую сущность московской лаборатории, оказавшейся в центре скандала. Вместо того чтобы быть готовым к любой неожиданности, МОК слишком часто отстает от событий на несколько шагов — выжидая, чтобы посмотреть, как ляжет карта, и нельзя ли будет и дальше оставаться в состоянии полного бездействия.

Одной из связующих нитей в событиях, о которых говорилось выше, является Виталий Мутко — человек, который когда-то после 20 дней пребывания на зимних Олимпийских играх в Ванкувере умудрился представить к оплате 97 ваучеров на завтрак. А позже он сказал, что российский заявочный комитет, боровшийся за право принимать чемпионат мира по футболу в 2018 году, не может помочь в расследовании коррупционного дела, поскольку компьютеры были уничтожены.

Естественное стремление МОК допустить российских спортсменов к участию в соревнованиях постепенно ослабевает под воздействием изобличающих улик в сочетании с растущим недовольством общественности. Существует опасность того, что конъюнктурное политическое маневрирование помешает представить тот ущерб, который будет нанесен олимпийскому движению в долгосрочный перспективе.

Раз уж можно испытывать сострадание к «чистым» спортсменам, которые будут вовлечены во все это, и согласиться с тем, что в центре внимания должна быть не только Россия после олимпиады в Рио, но и многое другое, тогда можно понять и то, что в соответствии с принципами естественной справедливости наказание должно быть соизмеримо с тем преступлением, которое российская система совершила по отношению к своим собственным спортсменам.

Кроме того, в антидопинговой работе явно требуется совершенно новая стратегия. Но в данный момент — за две недели до Олимпиады, на которую со всех сторон обрушились проблемы — вид российской команды шагающей по почетному кругу (неважно, в каком составе и под каким флагом) во время церемонии открытия, проблему не решит, но, наверное, будет наихудшим из всех возможных вариантов завершения этой истории.