Несколько московских кинотеатров отказались показывать документальный фильм Виталия Манского «В лучах солнца» о жизни школьницы из Северной Кореи.

В интервью Русской службе Би-би-си режиссер рассказал, почему его картина о КНДР особенно актуальна для современной России и почему ей не интересуются российские телеканалы.

В центре фильма — один день из жизни 8-летней девочки из Пхеньяна, которая готовится к торжественному вступлению в Детский союз, и ее родителей.

Фильм снимался по сценарию северокорейских кинематографистов и под строгим контролем властей КНДР, однако режиссер тайно снял дополнительный материал и включил его в итоговую версию фильма.

В результате вместо пропагандистской картины о счастливой северокорейской семье получился разоблачительный фильм о буднях тоталитарного государства.

Виталий Манский утверждает, что восемь московских кинотеатров отказались показывать его фильм по указанию российских властей, которые выполняли требования Пхеньяна.

При этом пресс-секретарь сети кинотеатров «Москино» сообщила РИА Новости, что прокат картины был отменен из-за плотной сетки показов, в частности — из-за фестиваля мультфильмов.

С Виталием Манским беседовал корреспондент Русской службы Би-би-си Алексей Ильин.

— Как вы восприняли новость о том, что кинотеатры отказались показывать ваш фильм?

— Прокат этого фильма в России изначально не столь широкий, и соглашательство российских культурных ведомств носит скорее символический характер, но в этом символизме и кроется, на мой взгляд, проблема. Фильм уже много где показан, он украден пиратами и много где доступен российским зрителям. А вот что власти хотят подчеркнуть, что они идут на поводу у северокорейских товарищей, — это весьма симптоматично и более чем огорчительно.

— В России этот фильм имеет шансы стать успешным или все так и ограничится узким прокатом?

— В Южной Корее эта картина вышла в 150 кинотеатрах, в Германии — в 35 или 40 кинотеатрах, в Польше — в 25-ти, даже в Чехии в 22-х. А в России, где эта картина имеет помимо познавательного значения еще и особо актуальное звучание, с трудом набирается 20 кинотеатров. Это, конечно, говорит об очень узком, неадекватно заниженном ее распространении.

Я абсолютно убежден, что в России этот фильм мог бы прозвучать куда более громко. Совершенно очевидно, что еще года три назад, до украинских событий и их последствий, за это картиной гнались бы все основные телеканалы, и мы бы выбирали, где, когда и кому ее показать. Однако сегодня никаких предложений от российских телевизионных каналов не поступает, а 20 артхаусных кинотеатров на страну со 145-миллионным населением — это, можно сказать, клубный прокат. Все это, конечно же, является еще одной характеристикой происходящих в России процессов.

— Фильм уже был показан во многих странах. Как его воспринимают зрители за пределами России?

— Картина имеет очень широкий кинопрокат по всему миру, она уже прошла в США, в Канаде, в Южной Корее, в Германии, в Польше, сейчас выходит в прокат в Японии, в Латвии. Везде она шла достаточно успешно, и кинотеатры продлевали контракты на показ фильма. В некоторых странах картина прошла по телевидению, сейчас она идет на Netflix, который ее определил в топ-10 своих премьер.

Интерес к картине и внимание к ней, в том числе со стороны прессы и профессионального сообщества, достаточно высок. По сути, у картины установился очень хороший контакт с аудиторией. Но в России эта картина, на мой взгляд, наиболее важна и наиболее ценна, потому что, в отличие от других стран мира, тут она имеет особо актуальное звучание.

Ведь ни для кого не секрет, что в России происходят определенные процессы, которые разворачивают страну в некоем обратном движении: к советскому прошлому, а там, глядишь, и к северокорейскому состоянию. Хотя я совершенно убежден, что Россия никогда не станет Северной Кореей, но, тем не менее, сам факт такого разворота весьма симптоматичен и более чем тревожен.

— В ваш адрес звучали обвинения в том, что после итогового монтажа и показа картины с ее героями и с вашими корейскими коллегами-кинематографистами могли жестоко обойтись власти КНДР. Вам известно что-то об их судьбе?

— В стране, где отсутствует какой-либо закон, с людьми может случиться все, что угодно, вне зависимости от того, был фильм или его не было. Но в данном конкретном случае те люди, которые снимались в фильме, и те, которые обеспечивали съемки, живы и здоровы. Не могу сказать, насколько они счастливы, но они продолжают функционировать на своих местах.

Героев фильма стали активно использовать в качестве инструментов северокорейской пропаганды, а девочку превратили в символ абсолютно счастливого северокорейского детства. Ей даже было поручено вручить цветы лидеру нации на церемонии закрытия съезда Трудовой партии Кореи, который впервые за последние 30 лет состоялся в Пхеньяне. По сути дела, она стала самым популярным ребенком в многомиллионной северокорейской нации.

— С северокорейской стороны вам поступала какая-то реакция после премьеры фильма: возможно, какие-то претензии или угрозы?

— Конечно, поступали. Диапазон того, что поступало с северокорейской стороны, достаточно широк, но я бы не очень хотел сейчас это комментировать.