Украинские звезды все меньше гастролируют в России. Причина — намерения власти принять законы, которые установят отдельные правила для тех, кто дает концерты на территории государства-агрессора. О новых законах и перспективах их принятия, а также об украинском ТВ и будущем отечественного кино в первой части интервью «Апострофу» рассказал вице-премьер-министр Вячеслав Кириленко.
«Апостроф»: Начнем с законопроекта о гастролях украинских звезд в России. Я знаю, что вы внесли законопроект, но за него еще не проголосовали. Расскажите подробнее, можете пройтись по основным деталям этого документа?
Вячеслав Кириленко: Этот законопроект зарегистрирован в начале марта в парламенте, но на самом деле их три. Базовый — изменения в бюджетный и налоговый кодексы, его внесли депутаты от практически всех демократических фракций, не только двух фракций коалиции, но и фракций, входивших в предыдущую коалицию, а также внефракционные депутаты. И вокруг него еще в качестве идеи были дебаты, еще тогда, когда мы его презентовали в феврале, потому что это же резонансный вопрос. Урегулировать жестким путем у нас все призывают, но когда доходит до дела, то начинаются дискуссии.
Законопроект зарегистрирован, он, безусловно, будет рассматриваться. Понятно, есть те, кто против. Против в основном телеканалы, в ротации которых есть видеоклипы с участием некоторых исполнителей, которые чаще всего в последние годы посещали государство-агрессора. Это сопротивление, правда, неофициальное — скрытое или полускрытое — но это не станет препятствием для рассмотрения законопроекта. А уже депутаты будут определяться относительно его поддержки.
Вместе с тем, уже можно сказать, что количество наших звезд, которые гастролируют на территории России, резко уменьшилось с момента начала серьезного разговора о внесении этого законопроекта. Гастролируют такие уже малоизвестные, и то, это вызывает огромный резонанс, что только подтверждает: этот вопрос надо урегулировать, так как все предыдущие действия по урегулированию заключались в самодеятельности общественных активистов. Блокировали концерты тех, кто выступает в РФ, в разных городах Украины — от запада до востока, от севера до юга. Разумеется, это вызвало большое напряжение, потому что были резонанс, стычки, как правило, концерты эти срывались. Чтобы не доводить дело до такого, нужно, чтобы общество дало соответствующую оценку таким явлениям и таким исполнителям путем сообщения через все медиа, где транслируются их клипы или песни, относительно их участия в гастролях на территории страны-агрессора.
— Существует феномен: человек становится чиновником и, например, из-за большого количества дел — командировок, совещаний и так далее — забывает, зачем он пришел на должность. Как вы с этим боретесь?
— Нужно держать сюжет в голове, ежедневный. Я не считаю себя чиновником и никогда не считал, я политик, я еще со студенческого возраста занимаюсь политической, общественной деятельностью. И в парламенте, и в правительстве я вел себя как политик. Есть политические взгляды, которые надо реализовывать, а под эти взгляды должны быть конкретные инициативы, действия и решения.
Этот сюжет я и стараюсь помнить, хотя, безусловно, есть ежедневная рутина, бумаги, документация, совещания и так далее. Это нужно, потому что это — исполнительная власть. Но у нас есть коалиционное соглашение, есть тезисы того, за что мы боролись во время наших многочисленных революций — от революции на граните через Оранжевую и до революции Достоинства. И все эти дела нужно реализовывать. Думаю, в этом смысле каждый из нас должен помнить основные принципы, благодаря которым мы сидим в этих кабинетах и работаем в правительстве.
— А какие у вас главные принципы?
— Их много, но, прежде всего, политические принципы. Украина, Независимость и украинская идентичность.
— А что для вас украинская идентичность, в чем она заключается?
— В том, что мы живем в стране, которая называется Украина, которая имеет свою историю, свой язык, культуру, традиции, свою историю борьбы за Независимость. Это и есть идентичность, если очень в общих чертах. Я просто не считаю, что это надо объяснять на 27-м году независимости.
— Для многих идентичность — это надеть вышиванку. А для кого-то эта вышиванка всегда в сердце.
— Надетая вышиванка не несет в себе ничего плохого, пусть носят, и носят все больше. И вышиванка в сердце — это тоже хорошо, а когда она и в сердце, и снаружи, это тоже хорошо. Я не считаю, что есть разделение на внутренний или внешний патриотизм, есть решения и действия, по которым избиратели должны судить каждого политика. Это главный критерий.
— Достаточно часто о наших политиках говорят, что они плохо работают и не выполняют свои обещания. Согласны ли вы с тем, что довольно часто именно такая критика существует из-за того, что люди не знают, что делает власть?
— А зачем они должны знать, что делает власть? Люди пусть занимаются своими делами, живут своей обычной жизнью. Они могут включить телевизор, посмотреть и увидеть мнение о том, что происходит в стране, конкретного телеканала, который, как правило, имеет конкретного владельца. Затем нажать еще одну кнопку, затем еще одну, потом сопоставить, включить критическое мышление, а затем понять для себя картинку, что делает власть хорошего, что плохого, где телевидение транслирует правду, а где прибегает к откровенным манипуляциям. И таким образом гражданин Украины может принимать решения, в том числе и политические — путем голосования, реализации своего активного избирательного права.
Но это в идеале. Как правило, люди создают себе картину мира благодаря слухам, в частности общению с друзьями и родными, благодаря стереотипам. Это общество, и оно не может идти как полк в атаку, где каждый становится на свои позиции. Это демократия и это всегда сложно. Украина — не Беоруссия и не Россия, мы идем по пути демократии, нужно объяснять свои действия, еще и уметь донести это объяснение до общества. Иногда власти это удается лучше, иногда хуже. Сейчас коммуникация власти и общества, по моему мнению, неплохая.
Вместе с тем, в обществе есть и раздражение. А связано оно, по моему мнению, с тем, что мы хотим очень быстрых изменений, чтобы через год или два мы жили, как, допустим, в Германии. Но это не получается, это невозможно. Но на пути, который в свое время прошли Германия или Польша, как пример попроще, мы точно находимся, идем по нему. Некоторые бегут даже, некоторые идут, но общество хочет, чтобы это произошло буквально завтра. Так не бывает, к сожалению.
