Даже Йозеф Геббельс был впечатлен. «На Востоке действительно бушует война, — продиктовал он в ночь с 12 на 13 июля 1943 года своему секретарю. — Здесь разворачивается материальная битва невообразимого масштаба». Так министр пропаганды отреагировал на бои под Курском, которые, действительно, были масштабными, но в ходе последующих десятилетий становились все масштабнее и масштабнее.

Потом говорили о «лебединой песне» немецких танковых войск, о «поистине титанической дуэли двух стальных армад». Считалось, что 1 500 танков — половина советских и почти половина немецких бронированных машин — сошлись в битве на площади в половину квадратного километра. Якобы было уничтожено 400 немецких танков. Британский историк Ричард Овери (Richard Overy) написал в 1995 году о «самой важной одиночной победе в войне», которую одержала в тот день Красная Армия.

Но военный историк и бывший полковник бундесвера Карл-Хайнц Фризер (Karl-Heinz Frieser) еще в 2007 году назвал подобные оценки как минимум сильно преувеличенными. По его мнению, офицеры Красной Армии неверно излагали события танкового сражения под Прохоровкой прежде всего из желания оправдаться перед Сталиным. Так, например, участвовавший в боях II танковый корпус СС вряд ли мог потерять в тот понедельник 400 танков, потому что за всю битву под Курском его потери составили лишь 33 полностью уничтоженных машин.

С другой стороны, бои вблизи деревни Прохоровка в 100 километрах южнее Курса были настолько интенсивными, что информация о них за несколько часов доходила до Геббельса. В тот день он работал в столице рейха и внушал своим подчиненным в берлинском управлении НСДАП необходимость приложить еще больше усилий для достижения победы в войне.

Но это абсолютно не значит, что Геббельс получал информацию о боях в режиме реального времени. Главный пропагандист рейха узнавал многие военные детали лишь днем позже, как об этом свидетельствуют продиктованные им тексты, расположенные перед фронтовыми сводками. Это не было сознательным пренебрежением по отношению к рейхсминистру, просто таковы были особенности информационных потоков, которые проходили по главной ставке фюрера, а не по правительственному кварталу.

В предваряющей надиктованный текст сводке Верховного командования вермахта (OКW) об атаке советских войск, приведшей к сражению, значилось лишь следующее: «Группа в составе одной гвардейской пехотной дивизии, одной гвардейской танковой бригады и одной моторизированной бригады в результате умело проведенных операций была окружена со всех сторон, сжата и уничтожена, причем противник понес значительные потери убитыми, было взято в плен 3 000 солдат, а также захвачено или уничтожено 168 танков».

Что же произошло в действительности 12 июля 1943 года под Прохоровкой? На первый взгляд, некое представление о нем дают воспоминания оберштурмфюрера СС (звание соответствовало старшему лейтенанту вермахта) Рудольфа фон Риббентропа, старшего сына рейхсминистра иностранных дел Йоахима фон Риббентропа.

Двадцатидвухлетний молодой человек командовал утром 12 июля танковой ротой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», которая первой столкнулась с клином наступающих советских войск. В его мемуарах написано, что его люди «глубоко спали», когда началось наступление. Однако этого не могло быть.

Наступление планировалось начаться в три часа утра по московскому времени, до рассвета, за час до восхода солнца, которое должно было взойти в тот день в 4 часа 31 минуту. А первоначально время начала операции было назначено на 10 часов утра, но затем внезапно было перенесено на более ранний срок. Мало того: начальник советского генерального штаба маршал Александр Василевский и генерал Павел Ротмистров вообще хотели атаковать противника уже 11 июля, в 21 час, но все переиграть за такой короткий срок не было возможности.

Но советские солдаты напрасно ждали в три часа приказа о наступлении. Часом позже они узнали, что они пойдут в бой в 8 часов 30 минут. Отдохнуть до этого срока, наверняка, не удалось ни одному красноармейцу. Но и тогда приказа не последовало — вопреки утверждениям советской историографии. В первом сообщении о наступлении советских танков в немецких архивах указывается время 10 часов 15 минут. То есть намного раньше первоначально планируемого времени в 10 часов они не могли завести моторы своих танков.

В распоряжении частей Красной Армии в районе Прохоровки в тот день находилось в общей сложности 514 танков и самоходных орудий. Немцы могли им противопоставить помимо «Лейбстандарта» еще и дивизию «Дас Рейх», а также одно из соединений войск СС, точно 218 танков, самоходных и противотанковых орудий.

Василевский и Ротмистров, непосредственно командующий войсками на этом участке, совершили сразу несколько ошибок. Они не знали (или не придали должного внимания) тому факту, что в центре предусмотренного для наступления их танков отрезка фронта проходит замаскированный противотанковый ров, относившийся когда-то к оборонительной системе Красной Армии, но затем обойденный дивизиями СС.

К тому же Ротмистров испытывал понятное уважение к новым немецким танкам «Тигр». Он приказал командирам своих танковых частей на полном ходу сближаться с противником, чтобы как можно скорее сократить расстояние, на котором танки могли быть поражены. Только с расстояния от 400 и менее метров у советских Т-34 был шанс поразить «Тигр» хотя бы сбоку.

Однако дивизия СС на этом участке 12 июля 1943 года в действительности располагала лишь пятью боеспособными «Тиграми». Большинство же немецких танков были мощные обновленные модели танка IV, сравнимые с Т-34. Но их можно было серьезно повредить сбоку уже с расстояния в 3 000 метров.

Семь танков IV Риббентропа оказали сопротивление наступательному клину, но очень быстро четыре из них были поражены. Советские командиры танковых частей не обратили на них особого внимания, а помчались дальше, чтобы застать врасплох предполагаемых «Тигров», которых впереди в большом количестве и не было.

Первые Т-34 свалились при этом в замаскированный противотанковый ров. Следовавшие за ними машины попытались на полном ходу «перепрыгнуть» препятствие, как пишет военный историк Роман Тёппель в своей книге «Курск 1943». Из этого, конечно, ничего не получилось — ров был слишком широк. Оставшиеся Т-34 вскоре скопились перед единственным проходимым участком, где и были разбиты войсками СС.

Таким образом, две советские танковые бригады 12 июля 1943 были разгромлены. От 207 до 235 гусеничных машин из общего числа в 514 были полностью разбиты, еще приблизительно 150 нуждались в серьезном ремонте — числа противоречивые. Немецкая сторона потеряла, по официальным сообщениям, в результате воздействия противника три танка.

Таким образом, танковое сражение под Прохоровкой не только не было победой советских войск, но, напротив, стало для них тяжелым поражением. На этот раз Йозеф Геббельс был прав, продиктовав: «Большевикам было сделано кровопускание, которое им наверняка доставит немало хлопот». Но, несмотря на это, общее положение вермахта было неважным, и поэтому всего день спустя Гитлер приказал закончить операцию «Цитадель».