Он никогда не забудет увиденное тогда: девушка бежала к воде. В нее выстрелили, она упала. А потом, как запомнил Тарьей Йенсен Бек, — тишина. Все стало совсем тихо, а вода вокруг девушки медленно окрашивалась в красный цвет. И еще: звук передергиваемого затвора.
Ему было 19 лет, он спрятался в небольшой расщелине в горе. До того, как в него выстрелили, он успел услышать дыхание Брейвика. 10 метров, может быть, 15. Тело его покатилось со скалы. Когда он оказался в холодной воде, он получил пули под левую коленную чашечку, скула была сломана, кожа порвана.
«Ты — предатель и скверный переговорщик. Думаю, для всех нас было бы лучше, если бы ты остался на Утёйе и не выжил. Жаль, что Брейвик плохо целился».
Через семь лет, 25-ти операций и четырех угроз физической расправы 26-летний Тарьей Йенсен Бек работает вице-мэром Финнмарка. Он обычно говорит, что его оперировали чаще, чем Майкла Джексона. Но тех, кто угрожает его убить, это мало волнует.
Перестали заниматься политикой
В AUF (Arbeidernes Ungdomsfylking — молодежная организация Норвежской рабочей партии, подавляющее большинство находившихся на острове Утёйя во время теракта 22 июля 2011 года были ее членами — прим.ред.) никогда не читали сообщения с угрозами. На это у них не было ни времени, ни сил.
В последние месяцы журнал «А-магазинет» (A-magasinet) связался с несколькими десятками членов AUF и с руководством организации, чтобы познакомиться с СМС-сообщениями и письмами, содержащими угрозы, которые получили молодые люди, пережившие теракт на острове. Некоторые получили не так много. Некоторые получили массу таких сообщений и продолжают их получать. Некоторые совсем перестали высказываться (на эту тему) и перестали заниматься молодежной политикой. Они не выдержали травли.
Первое письмо Бек вынул из почтового ящика своего дома в Хаммерфесте. В то время он был поглощен тем, что ему придется стать свидетелем на процессе против Андерса Беринга Брейвика в апреле 2012 года.
Тема: правительственный квартал и Утёйя:
Те, кто был убит или ранен, — предатели!
Так может выглядеть террор в письменном виде. Или как эта СМС-ка, которую он получил нынешней весной:
Стресс. Головная боль. Плохой сон. Страх. Паника. Трудно находиться на улице среди людей.
Так может реагировать тело Тарьея Йенсена Бека, когда приходят угрозы. Оно возвращается в 22 июля, оно готово. Это продолжается несколько дней, называется посттравматическим стрессом и проявляется тогда, когда появляются сообщения с угрозами.
Последняя угроза «тебе следовало умереть» пришла весной этого года, когда Финнмарк и Тромс объединили (губернии объединили в ходе проходящей в Норвегии административной реформы — прим. ред.). Честно говоря, он не хотел заявлять в полицию, он делал это раньше, но это ни к чему не приводило. Но потом передумал, когда полиция через СМИ сказала, что он должен это сделать. Ему установили тревожную сигнализацию. А через несколько месяцев пришло письмо:
«Информируем, что дело закрыто, поскольку сведений для идентификации преступника недостаточно».
Фальшивые электронные адреса и карточки, оплаченные наличными
То, что дело было прекращено, круто.
«На самом деле кто-то действительно желает мне смерти. Мне становится страшно. Меня охватывает дрожь. Раны открываются снова. Я видел эту ненависть раньше — у того, кто стрелял из винтовки на Утёйе 22 июля. У меня были друзья, которые погибли из-за нее».
Его пугает, что идеология преступника по-прежнему жива.
«Я думал, что после 22 июля станет лучше. Но, по правде говоря, думаю, стало хуже. Люди говорят: „Не волнуйся ты из-за этого, ничего не случится". Но если ты пережил то, что мы пережили на Утёйе, чертовски трудно не бояться».
Тарьей Йенсен Бек разочарован тем, что за угрозы в его адрес никого так и не осудили, и думает, что это способствует тому, что люди не сообщают об угрозах в полицию.
«Создается впечатление, что надо терпеть все это. Хотя полиция наверняка сделала то, что могла. Во всяком случае, я в это верю».
Мортен Дое (Morten Daae), государственный обвинитель в полицейском округе Финнмарк, подчеркивает, что к таким делам они относятся серьезно. Но фальшивые адреса электронной почты и карточки для мобильников, оплаченные наличными, осложняют расследование.
«В конце концов ты фактически просто упираешься в стену: вот досюда, но не дальше», — говорит Дое.
Временами Тарьей Йенсен Бек думает: «Все, больше не могу». Именно тогда ему нужно напомнить себе самому: почему он занимается политикой.
«Чтобы сделать жизнь людей лучше. Для того, что больше меня самого. 77 человек уже никогда не смогут за это бороться. И для меня это значит прожить какую-то часть жизни за них».
Хелен Ингрид Андреассен (Helen Ingrid Andreassen)
Больше всего в жизни она боялась утонуть. Но все равно: Хелен Ингрид Андреассен решила плыть от насосной станции. За своей спиной она слышала, что террорист начал стрелять. Через 20 метров она обернулась. Повсюду лежали тела. Она смотрела прямо в дуло его винтовки. Она надеялась, что он выстрелит ей в голову, и тонуть ей не придется.
В марте этого года пост на страничке Сюльви Листхауг в Facebook стал причиной самых яростных политических дебатов в Норвегии за многие годы. Тогдашняя министр из Партии прогресса обвиняла Рабочую партию в том, что террористы для них важнее, чем безопасность государства. Многие члены AUF, с которыми побеседовали журналисты A-magasinet, совершенно не сговариваясь, подчеркивают, что эта ситуация вызвала рост ненависти.
В январе и феврале этого года Kripos (Национальное подразделение по борьбе с организованной преступностью и прочими тяжкими преступлениями — прим. ред.) получило от 60 до 70 сигналов. В марте эта цифра выросла в три раза, более чем до 200. «Сетевой патруль» считает, что причина этого — пост Сюльви Листхауг в Фейсбуке.
Пережившая теракт на Утёйе 28-летняя Хелен Ингрид Андреассен (Helén Ingrid Andreassen) была одной из тех многих, кто весной принимал активное участие в дискуссиях, в частности, в программе «Дебаты» на телеканале «НРК» (NRK). Ощущение важности ее участия пропало, когда позвонил какой-то мужчина с неизвестного номера и сказал ей, что было бы лучше, если бы ее убили на Утёйе.
Она испугалась, засекретила свой телефонный номер и перестала высказываться.
«Я думала, что что-то случится, поэтому поехала домой к родителям. Я видела последствия представлений правых экстремистов о том, что нужно делать. Получить тот телефонный звонок было ужасно», — говорит Андреассен, у которой постоянно болит спина и нога после того, как ей пришлось прыгать из окна здания кафе на Утёйе.
Андреассен поступила так, как ей советовала полиция, и заявила об угрозе.
Через четыре дня она получила по почте два письма из полиции.
В одном говорилось, что заявление принято.
В другом — что дело закрыто.
Много невыявленных случаев
Все члены AUF, с которыми беседовали журналисты A-magasinet, сталкивались с письмами и сообщениями, пронизанными ненавистью, или с травлей. Но в полицию было заявлено лишь о немногих случаях: в основном, когда угрожали убить. Большинство дел закрыто. Некоторые дела закончились штрафами, пара дел — тюрьмой.
Ни Kripos, ни полиция в губерниях не знает, сколько писем и сообщений, содержащих ненависть, рассылаются в Норвегии. Kripos направляет около 40% сигналов, которые получает, дальше — в Управления полиции в губерниях или в Полицейскую службу безопасности (PST). A-magasinet обратился в некоторые губернские полицейские Управления, чтобы получить полное представление о цифрах, ответили четыре из двенадцати. Четыре Управления в прошлом году получили 105 соответствующих заявлений. «Преступность на почве ненависти» — общее обозначение уголовно наказуемых действий, в частности, на почве расы, религии, сексуальной ориентации.
Эта цифра быстро растет: в 2016 было заявлено о 466 таких делах — по сравнению с 2015 годом рост составил 34%. В 2017 году цифра выросла до 549. В отчете о преступности на почве ненависти полиции Осло от 2018 года говорится, что «заявлений о преступлениях на почве ненависти в интернете/социальных медиа очень мало. Здесь есть основания предполагать, что многие случаи остаются невыявленными».
Эскиль Педерсен (Eskil Pedersen)
Два каких-то глухих звука. «Наверное, кто-то гвоздь забивает», — сказал Эскиль Педерсен (в то время лидер AUF — прим.ред.) двум советникам. Оба вышли из комнаты, чтобы проверить. Через несколько минут один из них позвонил: «Беги вниз к парому — немедленно!» В одних носках лидер AUF побежал по мокрой от дождя траве. Он пробежал мимо двух убитых, двух первых жертв на острове. Он помнит, что была какая-то дымка, почти туман, и он подумал: «На Утёйю опустился занавес смерти».
В телефоне Эскиля Педерсена есть имена друзей, голоса которых он никогда больше не услышит. Но он не может стереть их имена.
Из всех, кто выжил на Утёйе, именно ему чаще всего приходилось слышать, что ему следовало бы погибнуть 22 июля 2011 года. Его травят за то, что он, будучи лидером организации, покинул остров с паромом «АУФ МС Турбьёрн» (AUF MS Thorbjørn). Его ненавидят, потому что он — гомосексуалист. Его травят, когда он высказывается в социальных медиа. Педерсен даже получил то, что он называет «гадостями» в электронный почтовый ящик, когда направлялся на памятные мероприятия на остров.
Сообщения появились уже в первый вечер после теракта. «Ничего не закончено. Звони в больницу. Боже, благослови Короля», — так было там написано.
«Потом все стало только хуже. Поток ненависти и угроз регулярно поступал ко мне на протяжении семи лет. Я слабо надеялся, что в конце концов все пройдет. Но этого не произошло».
«Я могу зачеркнуть почти все квадратики в этом бинго ненависти. Мне кажется, что люди вокруг меня иногда думают: „Господи, да как ты это все выносишь?" Ответ такой: звучит странно, но ты к этому привыкаешь», — говорит Педерсен.
Через несколько дней после теракта стало ясно, что AUF нуждается в помощи взрослых. Силье Грюттен (Silje Grytten) была политическим советником Рабочей партии в Стортинге, но осталась с AUF на десять месяцев. Она говорит, что общим в сообщениях было то, что «AUF сама виновата», и что «тех, кто не был убит на острове, убить бы следовало».
«Самые мерзкие письма часто были написаны самым красивым и изящным почерком», — рассказывает Грюттен.
Она помнит, что во многих из них речь шла об Эскиле Педерсене.
Когда тебе угрожают, ты часто бываешь одинок. Тревожная сигнализация — собеседник неважный. О большинстве угроз 34-летний Эскиль ни с кем не говорил. В его жизни это была бы слишком большая тема для разговора.
«По моим ощущениям, это какой-то огромный парадокс, что-то глубоко несправедливое в том, что после Утёйи AUF стали так сильно ненавидеть. Ты можешь получить 100 приятных сообщений, но ранят-то именно те одно или два, которые неприятны. А когда многие попадают в тебя, раня негативными сообщениями, иногда может быть чертовски тяжело», — говорит Педерсен.
Он не знает точно, о скольких угрозах и сообщениях с выражением ненависти против него лично было заявлено в полицию. Сам он заявил примерно о пяти случаях, многое сообщалось Полицейской службе безопасности. Помимо этого полиция стала расследовать некоторые дела по собственной инициативе. Однажды полицейские попросили его не ночевать дома — из-за того, что о нем говорилось в Интернете.
«Я заявлял об угрозах или угрозах меня убить — таких, как «мы знаем, где ты живешь, ты уже мертвый», но не о сообщениях типа «жаль, что ты не умер на Утёйе».
10 марта 2012 в Фейсбуке появилось следующее:
«Жаль, что приходится это говорить. Но, к сожалению, ты живешь свои последние минуты. Только дождись летнего лагеря AUF в этом году. Если ты думаешь, что в 2011 году была бойня, тебе не следует приезжать в этом году… Примечательно, что этот год — последний, когда и Столтенберг оказывается в Норвегии в свете рампы».
Об этом сообщении он никогда никуда не заявлял. Через два месяца мужчина прислал ему СМС с текстом «Ты мертв!». Мужчине дали 30 дней тюрьмы.
Ненависть проявляется во многих формах. Семь лет спустя нет ничего, что указывало бы на то, что все это прекратится. Но Педерсен считает важным уточнить:
«Не хочу, чтобы меня жалели. Да и других тоже, я так считаю. Мы не бедняжки. Хотя неприятно, когда тебя ненавидят, я чувствую себя довольно сильным», — говорит Педерсен, который сейчас занимает пост заместителя директора по связям с общественностью компании «Нортура» (Nortura), крупнейшего производителя мяса и яиц в Норвегии. Он говорит, что у него никогда не было больших политических амбиций кроме руководства AUF. Когда он в 2014 году ушел со своего поста, ему хотелось заняться чем-то другим.
«Когда я перестал быть лидером AUF, я испытал своего рода облегчение. Может быть, из-за ненависти. Ее стало меньше, хотя она еще и не прекратилась полностью».
Мани Хуссаини
Через час после того, как он стал новым лидером AUF, Мани Хуссаини (Mani Hussaini) понял, что значит занять этот пост после Эскиля Педерсена.
«Избирательный комитет надо казнить. У норвежской молодежи нет стержня».
Кто-то написал это в Фейсбуке о молодежной организации, которая всего лишь тремя годами раньше видела, как 69 ее членов были убиты на Утёйе.
Новый лидер AUF — сирийский курд, проведший немало времени в четырех приютах для тех, кто хочет получить убежище. Для некоторых это оказалось чересчур.
«Из-за моего происхождения мне достается безумно много ненависти, расизма и угроз физической расправы. И многое из этого меня напугало. Я впал в уныние, стал каким-то параноиком и часто думал: как же я смогу тут работать? Неужели я должен подвергать этому себя и свою семью?»
И сам же отвечает:
«Это того стоит. 22 июля сделало политику важнее. Несмотря на тех 77 человек, что были убиты, несмотря на травлю и все это дерьмо, сердце при слове „демократия" и из-за понимания того, что все люди равны, бьется чаще, чем раньше», — говорит Хуссаини, которого 22 июня 2011 года в летнем лагере не было.
Домашний адрес Хуссаини держится в секрете, то же можно сказать и про номер его телефона. Он часто отказывается от дел, связанных с иммигрантами. У него долго был открытый аккаунт в Фейсбуке, но он говорит, что, закрыв его, испытал огромное облегчение.
Тем не менее, о травле он заявил в полицию лишь один раз.
Потому что ненависть в сети, как вода. Она всегда найдет себе дорогу. Это — одна из причин того, что Мани Хуссеини сейчас отказывается от большой политики.
«Мне ужасно больно, что я не буду возглавлять AUF. И вместе с тем хорошо перестать быть мишенью для всевозможного дерьма».
Травля во многом объясняется тем, что люди думают что он — мусульманин.
«Я не мусульманин. Я не верю в бога. Я верю в „большой взрыв"», — говорит он.
Но всякий раз, стоит ему только «высунуться», его начинают травить.
«Наверное, нехорошо так говорить, но для меня сейчас угроза — это то, где речь идет об угрозах убийства. Я знаю, что нет ничего хорошего в том, когда тебя называют обезьяной, но так получилось», — признается он.
В своем кабинете на площади «Янгторьет» (Youngstorget) уходящий вскоре в отставку лидер AUF держит два письма от Андерса Беринга Брейвика, адресованные лично ему.
«Я их не читал. Мне неинтересно. Это только чушь», — говорит Мани Хуссеини.
«Он убил 69 моих товарищей по партии. Так что… Ну, а письма посылать не запрещено».
В июне 30-летний Мани впервые стал отцом. И поэтому перерыв очень кстати.
«Я рад, что заканчиваю (свою работу на этом посту). Это чистейшей воды расизм. Я просто с ума сойду, если кто-то будет поносить мою семью», — говорит он.
Окончание следует
