Архивная статья. Публикация за 26 октября 1929 года.
Падение цен на фондовой бирже, достигшее в четверг таких пропорций, что Уолл-Стрит начала паниковать, в будущих финансовых дискуссиях несомненно назовут следствием «оргии спекуляций», как недавно выразился британский министр финансов. Изменения таких масштабов и характера радикально изменят спекулятивный менталитет. В будущем мы будем слышать значительно меньше об этих новоизобретенных концепциях финансирования, в которых пересмотрены сами принципы политэкономии с единственной целью подстроиться под капризы фондового рынка. После событий этой недели будет уже непросто презрительно отмахиваться от накопленного финансового опыта и учений. Уолл-Стрит и сама теперь будет готова сознаться, что, как бы ни менялись окружающие обстоятельства от одной эпохи к другой, спекуляция — это плохо. Эта основополагающая истина заставляет нас принимать здравые финансовые решения. Ее признание или непризнание ведут или к обоснованному благополучию, или к инфляции и последующему краху. И справедливость этой истины ничуть не изменилась по сравнению с практически забытым «довоенным периодом».
Один недавний эпизод наверняка будут теперь рассматривать в измененном свете. Уолл-Стрит попеременно то высмеивала, то осуждала политику Федерального резерва (он выполняет в США роль Центрального банка — прим. ред.) в отношении спекулятивных кредитов. Это было явное отражение извращенных экономических идей, а позиция совета управляющих Федерального резерва свидетельствовала о дальновидной оценке причин и следствий на рынке. В свете событий этой недели наверняка будет задан вопрос: какой была бы расплата, если бы банки Федерального резерва в соответствии с требованиями Уолл-Стрит «не давали воли рукам»?
Ответить на этот вопрос нетрудно. Поскольку банковские кредиты были вовлечены в спекуляции огромных масштабов, а спекулятивные выходки стимулировались соответствующим образом, события этого месяца легко могли привести рынки к катастрофическому кредитному кризису. Легко говорить о том, что совет управляющих ФРС мог что-то сделать иначе или в другое время. Но главный факт остается несомненным. Совет предвидел фатальный исход этой мании на фондовом рынке; он смело признал свой долг и открыто заявил о своих целях; он действовал своевременно (не как в 1919 году); он спас кредитный фонд от коммерческих трат, если не считать ненасытные поползновения заемщиков с биржи; он предотвратил распространение острого дефицита денежных средств с рынка акций на коммерческие кредиты и тем самым обеспечил здоровую ситуацию в бизнесе, когда спекулятивные рынки оказались на мели.
